petergirl
Название: Козел отпущения
Автор: Mousedm
Переводчик: petergirl
Оригинал: Scapegoat
Рейтинг: PG-13
Жанр: АU, hurt/comfort, драма, элементы детектива, дружба
Размер: Миди (33,2 тыс слов)
Герои: Питер, Нил, Элизабет, Диана, Джонс
Описание: Во время расследования очередного дела Питер совершает неприятное открытие, но так ли все, как кажется?
Действие происходит где-то в первой половине 2 сезона.
Комментарии переводчика: Разрешение на перевод есть. Фанфик написан в 2011 году.
9 (и финальная) глава на фикбуке.
1 глава
Питер Бёрк направлялся к дому Джун, беззаботно мурлыча себе под нос, несмотря на душную жару, все еще витавшую в вечернем воздухе. Город целую неделю ничего не видел, кроме вертикального взлета температуры и соответствующе высокого уровня озона, как, впрочем, и уровня преступности. Однако команда Питера сохраняла хладнокровие и как раз сегодня завершила очередное расследование, тем самым поддержав свой исключительно высокий темп раскрываемости.
Питер с Нилом решили вечером отметить успех, и поскольку у Эл шли последние дни подготовки большого торжества и она редко бывала дома, они договорились устроить "ночь пива и настолок" в комфортной прохладе квартиры Нила, где был кондиционер.
Джун давно разрешила Питеру заходить в дом, не беспокоя прислугу, так что он без стука открыл дверь и сразу оценил окутавшую его волну освежающе-прохладного воздуха. Незнакомая ему горничная вытирала в холле пыль, и Питер рассеяно ей улыбнулся, а потом взбежал вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки.
Перспектива состязания умов с Нилом, будь то шахматы или скрабл, очень его бодрила. Несмотря на встроенное в ДНК соперничество у обоих, их игры были очень дружескими — каждая была вызовом, но так же всегда и весельем, которому добавляла пикантности объединявшая их уникальная история знакомства и отношений. Несмотря на эту их общую историю — а может, и благодаря ей, Питер спокойно относился к тому, чтобы проиграть Нилу. Он принимал Нила как себе интеллектуально равного. Успех их партнерства в большинстве своем происходил из легкого обмена идеями — быстрые риффы вдохновения сплетались и взмывали ввысь нотной гармонией, создавая полнокровную стратегическую симфонию.
Игры с Нилом были продолжением этого процесса — они разжигали кровь, но при этом действовали странно расслабляюще, так что Питер поднимался наверх весь в предвкушении приятного вечера. Он энергично постучал в дверь и, в ожидании реакции, бессознательно прислушался к происходящему внутри квартиры. Однако вместо крика входить или быстрых, легких шагов Нила, он услышал только тихое шарканье — что встревожило его, наведя на мысль, что что-то не так, еще до того, как дверь открылась.
— Нил, с тобой все в порядке?
Из-за двери высунулась голова друга: волосы непривычно взъерошены, глаза красные и припухшие.
— Прости, Питер. Надо было позвонить, но я был в постели.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Питера обеспокоило не только упоминание нетипичного для Нила послеобеденного сна, но и то, как он выглядел. Тонкая рука друга сделала неопределенный жест.
— Сначала я думал, что это просто головная боль — ну, ты понимаешь: слишком много бумажной работы под конец "оксфордского" дела, но, похоже, я с чем-то все же свалился.
— Тебе принести что-нибудь? — Питер сам не знал, что предлагает; всякие куриные бульоны был не его стезей, но бледность Нила заставляла хоть попытаться.
— В следующий раз. — Усталая улыбка Нила была лишь тенью его обычно сияющей ухмылки. — На случай, если мне что-то понадобится, у Джун есть обширная аптечка.
— Уверен? — Питер не хотел уходить — и не из-за отмены планов на вечер. — Я целый день имел возможность похватать от тебя микробов. Может, тебе сейчас лучше отвлечься? Давай проверим, за сколько ходов я тебя обыграю в шахматы.
— Хочешь воспользоваться преимуществом над инвалидом? Какое коварство, Питер, ты прямо Макиавелли. Я приму вызов, как только туман в моем мозгу хоть немного рассеется, но сейчас мне надо еще поспать. Иди домой и посмотри игру вместе с Сатчмо. Я утром тебе напишу, не вошел ли я в роль Тифозной Мэри .
Питер принял отказ, развернулся и поднял руку в прощальном жесте, но сразу спускаться не стал. Сначала он прислушался, улавливая мягкие звуки шагов и приглушенный скрип матрасных пружин, и только после этого неохотно направился вниз.
Все его чутко настроенные на Кэффри инстинкты сигнализировали, что, несмотря на то, как все выглядело, его только что обвели вокруг пальца. Он даже не мог точно сказать, где именно просигналил его внутренний "радар обмана". Он за весь день ни разу не видел у Нила никаких признаков недомогания, но друг не признался бы в головной боли, даже если бы ему на голову упало пианино.
Если же поведение Нила было сознательным представлением, ключевой вопрос стоял "почему?". Питер научился доверять намерениям своего друга, но не его поступкам. За весь прошлый год Нил ни разу не совершал преступлений ради собственной выгоды, но его с такой прискорбной легкостью затягивало в потенциально опасные ситуации, что Питер раздумывал, не присовокупить к отслеживающему браслету еще поводок в пару. Так же вполне могло статься, что Нилу просто нужно было некоторое время побыть одному. Несмотря на то, что минувшие со смерти Кейт месяцы притупили острое горе, глаза Нила еще частенько темнели от приливов чувства вины и потери. Питеру хотелось как дать другу пространство, которого тот жаждал, так и оказать поддержку, в которой тот нуждался. Он балансировал на тонкой грани между тем и другим, рискуя в любой момент сделать неверный шаг.
В качестве альтернативного варианта можно было позвонить Мозу, но перспектива слушать шуршание газетами и болтовню насчет пересмешников ради пары таинственных цитат лишала идею всякой привлекательности. Сегодня слишком много всего случилось, чтобы заниматься еще разгадыванием загадок. Надо просто проследить за передвижениями Нила и надеяться, что он успеет пресечь любую сомнительную активность.
Дома Питера радостно поприветствовал Сатчмо и получил в награду прогулку по ближайшему парку. Когда они вернулись, Питер настроился на более или менее нормальный вечер с пивом и бейсболом по телевизору. Он включил телек, но через какое-то время, поймав себя на том, что пять минут кряду невидяще таращится в экран, он сдался и, отойдя к столу, вызвал данные с трекера Нила. Он испытывал сожаление от необходимости это делать и небольшую вину за недоверие, которое этот жест собой представлял, но и то, и другое он с легкостью в себе задавил, потому что с некоторых пор — хотя он не мог точно назвать, когда — целью отслеживания местонахождения Нила стало уже не предотвращение рецидива у способного консультанта, а желание защитить склонного влипать друга. А что такого в небольшом вторжении в личную жизнь, когда речь идет о друзьях?
Первоначальное облегчение что браслет отображает Нила точно там, где тот и должен быть, быстро переросло в раздражение ибо кружок трекера так и продолжал бессмысленно и неинформативно моргать на одном месте. Если бы мошенник рискнул выбраться из квартиры, это, по крайней мере, обеспечило бы Питера подсказками насчет его планов, но кружок упорно на своем месте. Может, Нил действительно заболел.
Эл вернулась домой вскоре после одиннадцати и обнаружила, что муж делит свое внимание между неподвижным кружком трекера на экране и скучным баскетбольным матчем, и для разнообразия периодически ерошит шерсть Сатчмо. Она быстро поцеловала Питера в подставленные губы и скинула его ноги с дивана, чтобы освободить для себя местечко. Взглянув на открытые данные трекера, она живо улыбнулась.
— И какова на этот раз рабочая теория?
Питер с сожалением покачал головой, вспоминая свои самые параноидальные размышления.
— Если не считать всегда существующей вероятности, что Нил занимается поисками того, кто убил Кейт, у меня даже нет зачатка теории. Просто такое неопределенное чувство, наитие. Скорее, даже наитие наития.
— Когда дело касается Нила, твое "неопределенное чувство" значит больше любых улик, — уверенно сказала Эл. — Думаешь, что он попал в беду?
— Я думаю, он... — Питеру не хватало слов, чтобы описать свое впечатление. — Я просто думаю, что, возможно, что-то не так. Не переживай из-за этого. Пока все выглядит спокойно.
Он потянул жену на себя, пока она не оказалась у него под боком, тесно прижавшись головой к его шее.
— Не хочешь рассказать, как у тебя прошел день?
Утром быстрая проверка трекера показала, что Нил пробыл в квартире всю ночь, и Питер позабыл про свои тревоги настолько, что сумел насладиться завтраком в обществе своей жены. С тех пор, как Нил организовал для Эл подработку в музее Ченнинга, ее бизнес расширился — она "оседлала волну": взяла себе дополнительных помощников и с удовольствием занималась заказами. Питер не завидовал ее успеху или долгим часам работы. В конце концов, его работа тоже не имела тенденции выполняться быстро и в отведенные часы, а Эл никогда не жаловалась, но сейчас он по ней скучал. Он даже не сознавал, насколько полагается на ее умение выслушивать и давать советы.
Вскоре после ухода Эл, Питер получил смс от Нила — что, на его взгляд, было подозрительно само по себе.
Так, какие медицинские услуги положены криминальным консультантам?
Питер ненавидел писать смс — его пальцам не хватало гибкости, чтобы развить хоть какую-никакую скорость. Кроме того, он не собирался отказываться от возможности услышать голос Нила и проанализировать его тон, [не]уверенность и уровень стресса, так что он в ответ набрал номер Нила.
Тот мгновенно снял трубку.
— Привет, Питер, — голос Нила звучал устало и хрипловато, и где-то на задворках разума Питера поскреблось чувство вины. Агент напомнил себе, что проявляет подозрительность ради блага Нила и не предает этим их дружбу.
— Привет. Если ты порезался бумагой, то, я думаю, мы наскребем пластырь, — начал он легким тоном.
— Приятно знать. А как насчет отгула по причине того, что может оказаться очень заразным случаем птичьего гриппа?
— У нас есть птичий грипп в стране?
— У нас есть птицы.
— На том и порешим, — никто, кроме Нила, не мог с такой легкостью вызвать у Питера улыбку. Хотя, разумеется, и расстроить его не мог с такой же скоростью. — Думаю, ты более чем заработал денек-другой больничного. Позвони мне, если тебе что-то понадобится и... не делай глупостей.
Питер закрыл телефон и рассеяно покрутил его в руках, ощущая под пальцами гладкость пластика. С тех пор, как Нил однозначно искренне заявил, что никогда не лгал Питеру, тот стал внимательнее прислушиваться к словам друга, отделяя категоричные утверждения от разнообразных предположений и очевидных попыток отвлечь внимание. И сейчас Питеру было ясно, что раз Нил ни в каком смысле не заявил, что действительно болен, это было эквивалентно признанию, что болен он не был.
Похоже, Нил просил дать ему немного времени. Рабочая теория номер один — у него вспышка посттравматического синдрома. Кошмары и бессонница могли бы объяснить физические симптомы. Рабочая теория номер два — Нил обнаружил след в расследовании смерти Кейт и хотел получить день-два, чтобы его изучить. По мнению, Питера, "дверь номер два"¹ была перспективнее.
Питер убрал телефон в карман. Сколько же часов он уже провел за попытками понять по скудным намекам Нила — этим редким кусочкам сложной головоломки, которую представлял собой мозг его друга, — как работает его разум. Насколько была бы проще жизнь, если бы этот парень был больше склонен открывать свои мысли. Питер заставил себя проигнорировать тихий внутренний голосок, заявивший, что жизнь была бы тогда не только проще, но и скучнее. Но все равно, молчаливая просьба лучше, чем ничего, так что он даст Нилу пространство, о котором тот просит, но сам будет настороже.
Едва Питер успел перешагнуть порог отдела "Белые воротнички", как хьюзов властный жест двух пальцев тут же подозвал его в офис босса.
— Новое дело, — без преамбулы объявил Хьюз и потом сделал паузу. — Где Кэффри?
— Заболел, — в той же краткой манере ответил Питер.
Хьюз выгнул бровь.
— Действительно?
Питеру показалось, что он снова в девятом классе и прикрывает лучшего друга за прогулянные занятия.
— Вчера вечером он выглядел препаршиво. — Да, он явно слишком много времени проводит с Нилом, если пользуется его методами уклонения от щекотливых вопросов.
— Какая жалость. Дело как раз по его стезе. Мы расследуем кражу алмазов, — Хьюз передал Питеру тонкую папку. — Вчера вечером ограбили Янссен — сайтхолдера АТК. Воры обошли охрану, все датчики движения и камеры и добрались до алмазов в хранилище.
Питер поднял глаза от документов.
— Кто-то из своих?
— Это тебе и предстоит выяснить. Украденные камни — без огранки, так что отследить их потом будет почти невозможно. В Янссене тебя уже ждут. Пообщайся с Мэри Кассела.
"Алмазные ряды Янссена" располагались в неприметном приземистом здании на 56-ой улице, чей внешний вид определенно диссонировал с богатствами, что проносились через его двери. Нью-Йорк — один из пяти крупнейших алмазных центров в мире, но сайтхолдеров — компаний, которые приобретали неограненные алмазы напрямую у всесильной Алмазной Торговой Компании и продавали их ювелирным фабрикам — было здесь не так много, и широкая публика понятия не имела о той роли, что они играли во многомиллиардном алмазном бизнесе. Это делало теорию об инсайдере еще более вероятной и, видимо, ответственной за тревожную атмосферу, витавшую в здании.
Мэри Кассела, к счастью, была готова оказывать всяческое содействие, что составляло приятный контраст с частым для подобных мест отношением "сомкнем ряды" в отношении агентов. Ее ассистентка Сун Ли отвела Диану, Джонса и остальных к персоналу, чтобы они могли всех допросить, а сама прошлась вместе с Питером по всей системе безопасности.
Уже не в первый раз Питер остро ощущал рядом с собой пустое место. Он строго напомнил себе, что был превосходным агентом и до появления Нила Кэффри, но честность заставила его признать, что с Нилом в качестве партнера он становился даже еще лучше. Их знания и навыки дополняли друг друга, да и вообще работать становилось веселее, когда этот парень всякий раз бросал ему вызов. В данный момент Питеру было интересно, что друг сказал бы о здешней системе охраны: действительно ли она так непоколебима, как выглядит или Нил смог бы найти в ней критические уязвимости.
Идеальных систем безопасности не бывает, что доказывают продолжающиеся кражи алмазов, но пробивание в них брешей обычно требует более или менее прямого применения силы. Эта кража была совершена точно и чисто, с полным отсутствием каких бы то ни было улик. Несмотря на необъяснимый пока отказ в работе камер, Питер все же смог определить, каким образом было совершено проникновение. Воры спустились с крыши и пробрались в здание через окно в небольшой уборной, которую эксперты сейчас обыскивали на предмет улик.
Питер попытался понять, каким образом воры могли оказаться на крыше. Здание не было особенно высоким, всего восемь этажей — примерно как и у соседних домов, но в окружении ближайшей застройки дом выглядел карликом. У него не было ни удобных пожарных лестниц, ни водосточных труб, способных выдержать большую нагрузку.
Сегодня снова палило солнце, и Питер, прикрыв лицо, стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, анализируя возможности.
— Возможно, они спрыгнули с парашютом, — услужливо предложила Кассела.
— Возможно, но вряд ли. Это больше трюк для кино, чем для реальной жизни. Все полеты над городом строго регламентированы, да и приземлиться точно на этот дом в окружении такого количества более высоких зданий практически невозможно.
Питер перешел к западной части крыши.
— Посмотрите на эти отметины. Думаю, здесь поработал очень талантливый вор-домушник, который с помощью системы тросов перепрыгнул вон с того здания.
Питер вытащил телефон.
— Джонс, пусть с допросами закончит Дайана. Я хочу, чтобы ты обошел дома ближайших кварталов в западном направлении и получил записи всех имеющихся камер. Возможно, нам удастся засечь воров до или после преступления.
На сбор и анализ данных понадобилось несколько часов, и тому времени, когда появились предварительные результаты, уже подступал вечер, а Питер снова был в своем офисе. Он перевел глаза с компьютера на вошедшего Джонса.
— Есть что-нибудь?
Джонс скорчил гримасу.
— Да, но ничего действительно стоящего. Мы уловили мелькнувшую фигуру, что подтверждает вашу теорию, но этот человек был в лыжной маске — мы не сможем его опознать. Это все, что мы нарыли.
Джонс подключил к компьютеру Питера гибкий магнитный накопитель.
— Ни одна камера не зафиксировала, как он подходил. Он просто появился... вот.
Зернистая запись с камеры видеонаблюдения показала мужчину в черной одежде и с большим рюкзаком. Он пробыл на экране всего несколько секунд, быстро передвигаясь под углом и спиной к камере. Потом он коротко оглянулся, подпрыгнул, поймал что-то в воздухе и тут же исчез из виду.
Питер переглотнул внезапно пересохшим горлом, у него перехватило дыхание, воздух словно превратился в патоку — не вдохнуть. Спину прошибло холодным потом, и на какой-то момент все звуки утонули в грохоте бешено бьющегося сердца. Ему не нужно было видеть лицо: движение плечами, наклон головы, скрытый атлетизм движений — все это было слишком знакомо.
— Есть еще что-то? — Питер изо всех сил старался не выдать себя голосом.
— Ага. Спустя сорок минут он вернулся.
Тонкая фигура появилась на экране еще более резко, чем в прошлый раз, и качнулась вниз, легко приземлившись на ноги. Питер уже видел однажды идентичный прыжок — после "нырка" ласточкой на "маркизу" с высоты четвертого этажа. Тогда за этим еще последовало самокритичное пожатие плечами, адресованное Питеру, но сейчас него и так не оставалось ни малейших сомнений.
Вором был Нил Кэффри.
¹ Игра слов. Отсылка к "Парадоксу Монти Холла"
https://ru.wikipedia.org/wiki/Парадокс_Монти_Холла
2 глава
Нил украл алмазы.
Это открытие подействовало на Питера как груда обломков, перегородивших питающее русло — его разум тщетно пытался пробиться к реальности и ее осознать, но потерпел фиаско и остановился окончательно.
Было очевидно, что Джонс ничего "криминального" на видео не заметил, так что Питер постарался вести себя, как будто ничего не случилось и глотнул остатки еле теплого кофе из кружки с надписью "Старые мошенники не умирают, они просто исчезают без следа", которую подарил ему Нил. Густая жидкость "пробила" его мозг как "Тирет", растворив ментальные стопоры, и разум Питера на мгновение целиком сосредоточился на отвратительности вкуса кофе. С мазохистской решимостью, он опрокинул в рот кружку и с гримасой отвращения допил весь осадок.
Он ответил на какой-то вопрос Джонса и дал ему указания, но чувствовал он при этом странную отделенность от ситуации, от собственных слов. Питер был решителен от природы, а пройденное в академии ФБР обучение и последующий опыт лишь отточили эту черту. Но сейчас он чувствовал, что дрейфует в океане нерешительности. Хотя все равно осознавал, что держа свои подозрения в секрете, он, как минимум, направляет свой дрейф в определенном направлении. Но он, мало того, что не имел никакого понятия, что хочет со всем этим делать — он даже не мог осознать, что чувствует.
Внутри кипел сонм сильных эмоций, но он не мог вытащить ни одну, чтобы рассмотреть поближе. Ему было нехорошо, и он чувствовал себя так, словно терял равновесие — как будто медленно кренился на сторону и рисковал кувырнуться носом в землю.
— Босс, вы хорошо себя чувствуете?
И у него явно получалось скрывать это не так хорошо, как он надеялся. Джонс был хорошим агентом и стал Питеру личным другом-коллегой, но сейчас его беспокойство только мешало.
— Кажется, я тоже валюсь с тем, что подхватил Кэффри. — Здесь не было двойного значения. Он все еще дрейфовал по реке Отрицание, стараясь дать себе место, чтобы во всем разобраться, не вызывая при этом подозрений. Можно было даже считать это почти планом.
Питер глубоко вздохнул. Первый шок прошел, и Питер начал надеяться, что ошибся — что он просто привык, что за каждым углом маячит тень Нила Кэффри. В контексте преступлений, этот доводящий Питера до белого каления мошенник отпечатался у него во всех мозговых извилинах, так что подсознание могло сходу идентифицировать его как самого вероятного подозреваемого. В конце концов, эта кража была готовым образцом преступления Кэффри: полное отсутствие насилия, дотошное планирование и сноровка исполнения без сучка без задоринки. Неудивительно, что он заранее готов поверить, что это был Нил.
Питер встал, натягивая пиджак.
— Помоги Диане проверить прошлое сотрудников "Янссена" и сделайте перекрестный поиск по modus operandi с другими кражами. Мне нужно сегодня уйти пораньше. Позвони, если что-нибудь выплывет.
Существовало только одно место, куда он мог пойти, будучи не в силах приструнить шевелящуюся массу собственных мыслей — или, точнее, только к одному человеку. Направляясь к своей машине, он набрал номер Эл.
— Привет, любимый.
Удивительно, но хватало даже одного ее голоса, чтобы его разум снова сосредоточился.
— Питер, все хорошо?
— Да... нет... все сложно. Мне нужно с тобой поговорить. Можно я заеду к тебе в офис? Я знаю, ты занята, но это важно, — Питер старался сдержать в голосе отчаяние, чтобы не слишком волновать жену.
— Конечно. Я сейчас у флориста, но минут через пятнадцать могу подъехать. Подойдет?
— Спасибо, милая. Я люблю тебя.
Убирая телефон в карман, его пальцы сомкнулись на магнитном диске, который он прихватил, уходя из офиса. Это была всего лишь копия — не то, чтобы он компрометировал цепочку улик. Все-таки он агент, он не смог бы... он не стал бы... даже, если бы это означало... но Нил не... Черт подери!
Даже еще год назад подобное сокрытие информации было бы для него немыслимо, но с тех пор многое изменилось. Черно-белый мир превратился в бесчисленное количество оттенков серого. Его веру в безупречную целостность и непогрешимость ФБР поколебал, в основном, список Гарретта Фаулера — длинное перечисление вероятно санкционированных ОПД преступлений, которые очень возможно, что в конце концов дошли до убийства. А с другой стороны медали — дружба с Нилом, которая показала Питеру преступника, являвшего собой пример верности и, хоть очевидно искаженной, но все же чести. Захваченный этой дихотомией, Питер ощущал, что трещит по швам — его давние убеждения начинали по краям расплываться.
Когда он пришел к офису Эл, она уже ждала его у двери. В этом офисе она обычно встречалась с клиентами, и он отражал продуманную ультрасовременность, которую она хотела, чтобы люди ассоциировали с ее бизнесом. Питеру здесь не были по вкусу ни декор, ни предметы искусства; он предпочитал простой комфорт своего дома. Но он никогда не говорил этого Элизабет, не желая ранить ее чувства или показаться неандертальцем.
Прочтя в выражении его лица и облике напряжение, Эл не стала задавать вопросов, а просто шагнула в его объятия и крепко обняла. Тепло ее рук пронизало его тело насквозь, восстанавливая равновесие. Жена даже без слов всегда умела перезагрузить полярность внутреннего компаса Питера.
Как часто делают давно женатые пары, они, ничего не говоря, чуть отстранились, но по равновесному согласию закончили момент поцелуем. Мягкий взгляд голубых глаз Эл еще раз изучил лицо Питера, и она, казалось, удовлетворилась тем, что увидела.
— Что случилось? — мягко спросила она.
Вопрос был простой, но Питер не мог подобрать слов. А потом на него снизошло очевидное решение проблемы. Для подтверждения своего вывода ему нужен беспристрастный наблюдатель. Питер подвел Эл к ее рабочему столу.
— Милая, мне нужно, чтобы ты кое-что посмотрела и сказала мне, что думаешь.
— Хорошо, — согласилась та и села за свой компьютер.
Питер смотрел видео вместе с ней и пытался быть объективным, но сердце снова схватило тошнотворным ощущением, прокатившимся мерзким ручейком в глубину организма. И безотчетное чувство узнавания повторилось. Это был Нил.
Однако, когда видео кончилось, лоб Элизабет прочертила складка озадаченности.
— И что это было? — спросила она.
— Кража алмазов, — коротко ответил Питер.
Эл выжидательно подняла брови.
— Посмотри еще раз.
Эл послушно уставилась на экран, но правильный ответ ей подсказало не видео, а то, как она хорошо знала своего мужа.
— Ты думаешь, что это может быть Нил.
— Это Нил! — слова вылетели расстроенным криком, и Питер тут же, извиняясь, вскинул руки. — Прости, прости.
Эл понимающе улыбнулась и жестом показала ему заново запустить видео.
— Вор такого же телосложения, — согласилась она, когда запись закончилась. — Но здесь всего несколько секунд записи и с приличного расстояния. Четкости нет, и лица не видно. Милый, тебе нужна абсолютная уверенность. Это серьезное обвинение.
Питер разрывался между неожиданным облегчением и вящим раздражением. С одной стороны, если никто, кроме него, не увидел в этой темной фигуре Нила, то, вероятно, тот в безопасности, но с другой, было бы неплохо получить независимое подтверждение, что дело не в его одержимости Нилом Кэффри.
Внезапно ему пришло в голову, откуда взялось такое несоответствие. Эл обычно видела Нила, когда он ласкал Сатчмо у них на диване или, сидя за кухонным столом, копался в коробке с хлопьями в поисках игрушки как шестилетка. Видя Нила лишь безупречно одетым и с идеальными манерами, никогда не заподозришь, что в его тонкой фигуре может скрываться столько гуттаперчевости и превосходного атлетизма.
Питер был единственным, кто видел и "нырок" с четвертого этажа, и мгновенный точный выстрел из пистолета, и воплощение боевой грации Нила Кэффри в рукопашной.
— Я совершенно точно знаю, насколько это серьезно, — с запозданием ответил он на вопрос Эл. Осознал, что снова поднимает голос и отошел к другой стороне стола, делая вид, что хочет осмотреть картину на стене. Стараясь, как в броню, завернуться в праведный гнев, он пытался не показать, насколько на самом деле опустошен. Но у него ничего не вышло. Под сочувствующим взглядом единственного человека, от которого ему не нужно было скрываться, Питер в конце концов признался в своем самом страшном страхе:
— Эл, его за это отправят обратно на двадцать лет. Я не смогу его защитить.
Как бы мягко он это не произносил, его слова огромным, оглушающим эхом отдались в тишине комнаты, словно он прокричал их во всю мощь легких. А остаточная вибрация будущего провала с каждым вздохом шла на усиление, расширяясь словно круги на воде, проникая в самую глубину костей.
Когда вообще речь пошла о том, чтобы защищать Нила? Это началось еще до того безыскусного признания в клинике Хаузера, но тогда Питер впервые пересек невидимую черту и украл кассету. А когда он изо всех сил удерживал Нила, не давая ему броситься в самое пекло горящего самолета, когда обнимал его во время срыва от горя и душевного опустошения, желание защитить этого парня превратилось во что-то более глубокое и инстинктивно-глубинное.
Питер проделал оставшиеся два шага до черного кожаного дивана, устроился на нем и снова посмотрел на жену. Выражение лица Эл отражало его собственные страдания.
— Двадцать лет! Это...
Питер кивнул, невысказанные слова звоном отдались у него в ушах. Нил не сможет столько времени провести в тюрьме и остаться прежним Нилом. Даже думать об этом было слишком ужасно.
Пытаясь утешить и себя и Эл, Питер сухо сыронизировал:
— Конечно, ни одна тюрьма не может надеяться удержать Нила на такой срок. Через пару-тройку недель он бы наверняка сбежал.
Он знал, что единственной причиной, почему Нил провел в тюрьме почти весь свой срок, было то, что он хотел выйти свободным человеком. Двухмильный радиус часто "натирал" ему не меньше, чем сам браслет.
— Он говорил мне, что последнее, чего он хочет — это находиться в бегах. Вот почему это так бессмысленно, — пробормотал он практически самому себе.
Эл подошла и села рядом с ним на диван, взяла в ладони его ближайшую к себе руку.
— Что ты собираешься сделать?
Питер сделал глубокий вдох, пытаясь примирить в себе друга и агента. В конце концов, ему удалось взять свой внутренний раздрай под контроль и подумать, что нужно сделать дальше.
— Никто из вас с Джонсом не узнал Нила на видео. Я единственный, кто понял, что это он. У меня нет доказательств. Я буду расследовать это дело, как расследовал бы любое другое, и буду разматывать все нити, куда бы они меня не вели, — он мрачно улыбнулся Эл. — Будем надеяться, что Нил действительно так хорош, как он себе думает.
Питер откинулся на диване, оперся головой о стену.
— Я не понимаю. Как он мог так поступить? Как мог поставить меня в такое положение? — Боль предательства, которую он пытался зарыть поглубже, вновь выскользнула на поверхность. — Знаешь, однажды он сказал мне, что деньги для него не главное, но разве это может быть что-то еще? Разве это может иметь какое-то отношение к смерти Кейт? Черт, ну зачем ему это делать?
— Почему бы тебе не спросить об этом у него самого? — практично предложила Эл.
— Почему бы не... — Питер осекся, и потом совершенно другим тоном произнес: — Это я могу сделать. На самом деле, именно так мне и надо поступить.
Он поднялся на ноги. Эл, радуясь, что ее муж вновь обрел цель, вернулась к себе за стол.
Стоп-кадр с вором-домушником все еще украшал экран ее компьютера, и Эл какое-то время на него смотрела.
— Питер, — остановила она его на пути к двери. — Когда это было снято?
— В два часа ночи... — Он замер, значение вопроса ударило его кулаком в поддых. — Трекер!
Эл легко рассмеялась.
— Ты говорил, он показывал, что Нил всю ночь провел дома. Значит, он не мог этого сделать.
Брошенный на Питера быстрый взгляд отразил знакомый вид потерявшегося в раздумьях мужа, чей разум тщательно просеивал со всех сторон значение новой информации. Встревоженный, раненый в сердце друг уступил место сосредоточенному и собранному агенту ФБР. "Питер на полной скорости мысли" — это зрелище никогда не переставало восторгать Эл, и она баловала им себя до тех пор, пока на поверхность не всплыла потребность подтвердить свой вывод.
— Это же значит, что Нил этого не делал, верно?
Потребовалось как минимум полминуты, чтобы ее вопрос проник сквозь сложные наслоения его мыслей, и когда Питер поднял на нее глаза, его взгляд все равно оставался рассеянным.
И отвечать он стал поначалу медленно, словно большую часть сказанного мог только предполагать, но потом быстро набрал темп.
— Это значит, что я был неправ, но не в этом. Может быть, произошедшее все же имеет какое-то отношение к смерти Кейт. Я просто не мог ясно мыслить. Трекер выставляет все совершенно в ином свете.
— Ты переживал за своего партнера. Это позволено даже агентам ФБР.
Но Питер уже снова ее не слушал. И Эл не смогла удержаться от поддразнивания.
— Может, Нил научился открывать замок на браслете, а может, ты все же неправ.
Акцент на последнем слове привлек его внимание.
— Неправ? Я женился на самой красивой, самой блестящей женщине в мире. Разве это не говорит о моей рекордной проницательности? — Питер подошел к ней и подхватил в объятия. — Спасибо. Слушай, не жди меня сегодня. Я вернусь поздно, или что очень и очень возможно, вообще не приду сегодня.
Эл скорчила гримаску.
— Как и я. Позвоню Эллен, попрошу ее покормить и выгулять Сатчмо. Я еще долго тут не закончу. Вечеринка завтра вечером, помнишь? — она отмахнулась от его извинений. — Я лучше всего работаю в давящих рамках. Сегодняшний вечер будет искрометным! Просто держи меня в курсе, как идут дела.
Питер в целости и сохранности добрался до особняка Джун, хотя сам не знал как. Дорога не отложилась у него в памяти — в голове крутились разветвления его последних открытий, которые начисто исключали внешние обыденности типа других машин на дороге. Ему повезло найти место для парковки, с которого был виден парапет патио на крыше особняка — оно мягко светилось неярким светом, идущим из квартиры Нила. Данные слежения сообщали, что Нил в здании, но Питер теперь не доверял этой информации.
Он просидел в своей импровизированной засаде больше часа — не сколько ради того, чтобы проследить за передвижениями Нила, сколько ради того, чтобы узнать, есть ли там еще кто-то. Дом был погружен в тишину, никаких признаков какой-либо деятельности, и насколько Питер мог судить, никто не проявлял к особняку никакого интереса. Уже после одиннадцати, он наконец вылез из машины, медленно поднялся по ступенькам и нажал на дверную ручку. Он не удивился, обнаружив дверь запертой, и мгновение поколебавшись при мысли, что сейчас побеспокоит Джун, все же позвонил в звонок. В открывшей ему девушке он узнал горничную и извинился за столько позднее вторжение. Горничная заверила, что все в порядке и сообщила, что Джун уехала на неделю в другой штат погостить к родственникам.
Всего день назад он беззаботно поднимался по этой лестнице к Нилу, а теперь казалось, что прошло гораздо больше. И с тех пор столько всего изменилось, да еще с потенциалом сильнейшего тектонического сдвига, что Питер осознал: он просто рад статусу-кво.
Он постучал тихо, почти через силу, словно само его вторжение могло ускорить грядущий сдвиг. Никакой реакции он не получил и забарабанил в дверь громче.
— Нил, ты там?
Несмотря на гулкую пустоту, убеждавшую его, что в квартире никого нет, Питер слегка запаниковал, представляя, что Нил лежит там внутри без сознания — весь день в полном одиночестве и в тисках неизвестной болезни. Питер распахнул дверь, влетел внутрь и отчаянно заозирался.
— Нил... Нил!
Квартира Нила была просторной, но Питеру потребовалась всего секунда, чтобы проверить предположение. Несмотря успокаивающие данные трекера, друга в поле зрения не было. Питер проверил и патио на крыше, хотя и понимал, что это бессмысленно, и вернулся назад, закрыв за собой дверь на террасу.
— Нил, черт возьми, во что ты на этот раз вляпался?
Не в силах расслабился из-за выплеска адреналина, он побродил по квартире. Питер не хотел вторгаться в частную жизнь друга, но подсказка насчет местонахождения Нила... могла стать отправной точкой.
Пустота казалась почти осязаемой, и хотя Питер ничего необычного не заметил, он невольно задумался, собирался ли Нил вообще возвращаться. Был лишь один человек, который мог бы заверить его на этот счет. Параноидальные подозрения Моззи насчет Костюма умерились уже настолько, что он дал Питеру на экстренный случай свой контактный номер. По мнению Питера, текущий случай однозначно подходил под определение "экстренный".
Набрав номер по памяти — Моз настаивал, чтобы его не фиксировали ни письменным, ни электронным образом, Питер стал ждать ответа. Но дождался совсем не того, чего ожидал, а чужого голоса, произносящего сообщение: "Набранный вами номер в данный момент не обслуживается".
Питер сдержал желание швырнуть телефон во что-нибудь твердое и прочное, но его тревога взлетела по экспоненте. Моз, может, и не был самым надежным человеком в мире, но Питеру показалось зловещим, что странный коротышка внезапно стал недоступен. Он или залег на дно, или не ждет ничего позитивного от контакта с ФБР. Ни тот, ни другой вариант не предвещали ничего хорошего работе Нила в бюро.
Питер шагнул к холодильнику и выдернул оттуда бутылочку пива, которое Нил держал для него, после чего тяжело опустился стул с прямой спинкой около стола. Мышцы шеи сдавливало болезненным спазмом. Питер закрыл глаза и покатал запечатанную бутылку по лбу, надеясь, что прохлада поможет предотвратить головную боль, которая обещала подняться от перенапряженных плечей. Ту, что обычно била по голове кувалдой.
Это сидение на стуле в надежде, что дверь откроется, неизбежно напомнила ему о ночи, которую он провел в номере Кейт в ожидании ее возвращения. Ему правда было жаль, что он не смог ее спасти. Бедная девочка не заслуживала такой смерти. Но преследовали Питера воспоминания не о ней, а о Ниле — как он с сухими глазами и застывшим от горя лицом стоял на террасе и смотрел на город. Хотя Питер все равно был уверен, что Кейт рано или поздно разбила бы Нилу сердце. Продала бы она его или нет, но ее нежные чувства были больше основаны на материальном, чем на романтике. Сейчас же казалось, что ей даже из могилы удалось причинить неприятности, а Питеру снова приходится смотреть на оставшиеся после катастрофы обломки.
Стул был менее удобным, чем в номере Кейт, но Питер не двигался с места, лишь мягко покручивая в пальцах бутылку с пивом. Тишину нарушали лишь звуки машин на улице, монотонное тиканье часов да почти неразличимый шелест со стороны патио. И только после того, как луна целиком поднялась в ночь, он услышал легкий скрип ступеней — кто-то поднимался по лестнице. Человек не слишком таился, но и не взбегал по ступенькам. Питер выжидательно подался вперед.
Нил открыл дверь, тихо прикрыл ее за собой и устало привалился к дверному полотну. Питера он не заметил, что было с его стороны непривычно ненаблюдательно. На нем был черный свитер с высоким воротом, темные слаксы и, несмотря на теплую ночь, легкая куртка. Сейчас, с полностью опущенными защитами, его окружал дух поражения — и даже еще сильнее, чем когда Питер поймал его во второй раз. Темные круги под глазами и то, как устало тот прислонился к двери, лишь подчеркивали его измотанность.
Запоздало ощутив чужое присутствие, Нил поднял голову и потрясенно уставился в глаза Питеру. Все остановилось, кажется, включая даже время. Потянувшееся молчание разрослось и накрыло их обоих колпаком напряжения.
— Питер, — это был хриплый шепот, а не сильный голос, прозвучавший тогда в ангаре, но в том и в другом было так много схожего. Это был вопрос, это была мольба. В нем слышалась вина и неуверенность, но самым сильным и странным впечатлением была надежда. И такое отчаянное доверие, что Питер оказался на ногах раньше, чем осознал собственные намерения.
Нил сделал шаг в комнату и рухнул на пол как лишившийся владельца костюм. Бросившись на колени подкатом, которому позавидовал бы любой бейсболист-профи, Питер успел поймать Нила до того, как его голова ударилась об пол.
— Нил!
Тот оказался удивительно тяжелым, по его телу пробегали слабые потоки дрожи. Питер тут же решил, что насчет болезни Нила он ошибался — она была не притворной, а серьезной и жизнеугрожающей. И потому его словно кулаком в нутро ударило шоком, когда из-под куртки Нила выскользнула его рука, липкая от свежей крови.
— У тебя кровь! — глупо-неверяще воскликнул Питер, на мгновение парализованный потрясением. Секундой позже к нему вернулись навыки обученного агента: он скатил Нила со своих коленей, и аккуратно поддерживая, опустил на спину, пресекая вялую попытку друга снова согнуться, защищая поврежденный бок. — Спокойно, спокойно. Мне нужно посмотреть.
Питер отвел полу потемневшей, промокшей от крови куртки, и ему хватило одного взгляда на отверстие в свитере и разорванную плоть, чтобы понять, что случилось.
— Ты схватил пулю!
3 глава
Держа руку на Ниле в бессознательной потребности убедиться, что он еще дышит, Питер стал нащупывать другой рукой телефон. Однако, прежде чем он успел нажать первую цифру, вокруг его запястья слабо сомкнулись окровавленные пальцы.
— Нет, Питер, не надо, пожалуйста.
Питер временно бросил свои попытки вызвать помощь и удержал друга, который пытался приподняться.
— Черт, лежи смирно. Ты все здесь кровью зальешь. Лежи смирно!
Но в итоге Нил все-таки победил — в основном, потому что Питер боялся навредить ему еще сильнее.
Нил медленно отполз назад и осторожно привалился к стене, прикрыв глаза и прижав руку к раненому боку. Питер так и остался стоять на одном колене, по-прежнему, собираясь вызвать "скорую".
Голубые глаза, в которых светилась боль, наградили его взглядом из-под тяжелых век.
— Это будет клише, если я скажу, что это просто царапина?
Питер был не в настроении шутить.
— Царапины бывают от кошки, Нил. А когда они от огнестрельного оружия, мы называем их пулевыми ранениями, и они требуют срочной врачебной помощи. Я отвезу тебя в больницу.
— Да ладно тебе, Питер, у тебя наверняка есть опыт с такими с вещами. Что ты делаешь, когда сталкиваешься с раненными?
— Везу в больницу, — раздраженно ответил Питер.
Нила, похоже, покинуло его умение "стрелять" ответами, и он "забуксовал".
— Ты же наверняка проходил какой-нибудь медицинский курс для ФБР. Что говорят об этом учебники?
— Доставить пострадавшего в больницу. Видишь совпадения?
Нил несчастно затеребил прореху в слаксах.
— Я не могу ехать в больницу. Они обязаны сообщать в органы об огнестрельных ранениях.
— Я тоже, — коротко напомнил Питер.
— Питер, ты не можешь этого сделать, не сейчас. Ты не понимаешь, что здесь на ставке, — глаза Нила горели отчаянием, лицо было пепельно-бледным.
Расстроенно рыкнув, Питер оглядел комнату и пошел на кухню. Схватил там маленькое полотенце для рук, с виду вроде бы чистое, свернул его валиком и вернулся к Нилу.
— Так просвети меня, что за ставка. И желательно, не умерев при этом от потери крови.
Нил слегка затуманенным взглядом посмотрел на полотенце и потянулся к нему дрожащими окровавленными пальцами. Он осторожно прижал полотенце к боку, и его лицо, и без того бледное, побелело еще сильнее.
Слыша отрывистое напряженное дыхание и видя искаженное от боли лицо Нила, Питер испытал волну эмоций, к которой был совершенно не готов. В его душе словно прорвало дамбу, и его с головы до ног пронизало страхами, беспомощностью и, как следствие, гневом.
— Черт, Нил, я не могу этого сделать. Я — агент ФБР, а не врач!
— Это ты мне сейчас "Звездный путь" процитировал¹? — голос Нила был слабым и хриплым. Он очень старался изобразить обычную беззаботную ухмылку, но сумел выдавить только гримасу.
Питер недоверчиво на него уставился.
— Ты лежишь тут и истекаешь кровью. С чего ты взял, что я буду цитировать тебе "Звездный путь"? Нет, я не шутил.
Нил повесил голову.
— Прости, кажется, я немного... — он неопределенно повел свободной рукой, второй прижимая к ране импровизированную давящую повязку. Из-за сгорбленных плечей вид у него был совершенно пораженческий.
Кэффри сводил Питера с ума быстрее, чем Супермен прыгал по высоткам, но и обезоруживал он его так же быстро.
— Нам нужна помощь. Может, Джун... черт, она же уехала, — Питер подумал было позвонить Эл, но даже, если бы она не была настолько занята, он не хотел втягивать ее в эту "кашу". Добросовестное отрицание хорошо подходит и женам. — А у Моза нет случайно какого-нибудь медицинского образования? — с надеждой рискнул поинтересоваться Питер.
— Моз... сейчас недоступен. Он... кое-чем для меня занимается, его нет в городе.
Это было очень подозрительное заявление, и циник в Питере чуть не спросил, не поехал ли Моз закладывать алмазы, но Питер еще не был готов к этому разговору. Сейчас ему нужно было сфокусироваться на ранении Нила.
— Ты должен это сделать, — все сильнее затуманивающиеся глаза доверчиво посмотрели на Питера.
Как будто это не стояло номером один в списке худших идей, которые он когда-либо слышал. Но, следуя простому вычислению, Питер понимал, что раз все прочие из этого уравнения вычтены, в результате остается только он сам. Придется последовать собственному любимому совету и "не раскисать". Он вытащил из памяти все, что помнил о пулевых ранениях по плохоньким курсам первой помощи, которые проходил когда-то.
— Ладно. Значит, так: я обработаю твою рану, но если я сочту ее опасной или слишком сложной, я отвезу тебя в больницу. Даже если мне придется тебя вырубить и нести на руках. Ты меня понял?
Нил посмотрел на напряженные линии вокруг рта друга и его сжатые челюсти и согласно кивнул:
— Я понял. — Если что-то станет складываться не в его пользу всегда можно пересмотреть сделку.
Питер выпростал Нила из куртки и, слегка повернув к свету, осторожно приподнял разорванную ткань свитера. В ноздри ударил металлический запах крови, пальцы испачкала теплая липкость, но, к его огромному облегчению, рана Нила хоть и не была царапиной, но оказалась не настолько серьезной, как он боялся.
Пуля ударила Нила под странным нисходящим углом, и Питер заподозрил, что друг в этом момент пытался сигануть в сторону или прыгал со здания. Пуля ударилась о ребро, вошла чуть ниже грудной клетки и почти сразу же вышла. Опасности внутренних повреждений не было, но Питер не сомневался, что само ребро наверняка сломано.
Нил снова лежал, закрыв глаза, но его тело все напряглось в ожидании.
Питер откинулся на пятки и суммировал:
— Я бы очень предпочел, чтобы тебя посмотрел профессионал, но в данный момент, я думаю, можно просто обработать. До утра ты точно не отбросишь копыта.
Губы Нила дернулись в слабой улыбке.
— Это воодушевляет.
Питер постарался выдержать деловой тон:
— Где Джун держит аптечку?
Нил, казалось, не осознал, что ему задали вопрос, боль и кровопотеря все сильнее затуманивали его разум. Питер мягко ухватил его за плечо, привлекая внимание.
— Нил?
Дождавшись, когда затуманенные голубые глаза снова встретились с его взглядом и осознали его присутствие, Питер повторил вопрос.
— Мне нужно знать, где аптечка.
Нил громко сглотнул сухим горлом.
— В ванной, этажом ниже.
Оставлять друга в таком спутанном сознании шло против всех инстинктов Питера-защитника, но у него не было выбора.
— Нил, мне нужно спуститься вниз. Я вернусь сразу, как смогу. Никуда не двигайся. Я не хочу, чтобы у тебя снова началось кровотечение. Просто оставайся на месте. Ты меня понимаешь?
Нил искоса на него глянул.
— Сидеть, оставаться на месте, — коротко резюмировал он. И этот намек на "юмор по-кэффривски" успокоил Питера больше, чем лично поставленный диагноз.
В аптечку Питер зарылся без малейшей застенчивости или уважения к чужой частной жизни — он знал, что для Джун благополучие Нила точно значило бы больше таких мелочей. Он рассовал медикаменты и все прочее по карманам, захватил стопку полотенец и пошел обратно наверх.
В кой-то веки он нашел Нила точно там, где его оставил, и в кой-то веки такое послушание практически обескураживало. Питер бросил полотенца рядом с Нилом и торопливо ушел заканчивать свои приготовления. Вернувшись, он к своему удивлению обнаружил, что друг не просто в сознании, а в заметно более ясном, чем раньше. Питер протянул Нилу обезболивающее.
— Самое сильное, что я смог найти. Прими и запей молоком, чтобы не тошнило.
Нил с неприязнью посмотрел на белые таблетки и не сделал ни малейшей попытки их взять.
— Подташнивает?
Едва заметный кивок. Питер сочувственно поморщился.
— Понятно, но их надо принять. Они снимут острую боль и помогут тебе поспать.
— На самом деле, — доверчиво признался Нил, — я бы предпочел отключиться, а не спать.
Питер издал смешок.
— Что ж, хороший план, но я буду благодарен, если ты продержишься до постели. Так случилось, что я в курсе: ты тяжелее, чем кажешься.
Нил дрожащей рукой принял таблетки, а Питер тем временем сходил за горячей водой. Ему хотелось дать раненному другу последний шанс здраво выбрать медика-профессионала.
— Ты же понимаешь, что мне намного больше известно о всаживании пуль, чем о перевязке ран после них, — Питер задумчиво сделал паузу. — На самом деле, я даже больше знаю судебную медицину — ну, знаешь, пулевые отверстия в мертвых парнях...
Нил оборвал его.
— У тебя совершенно отсутствует врачебный такт, Флоренс².
Питер решил не оскорбляться на то, что определенно было правдой.
— Я верю в правдивость рекламы. Просто хочу удостовериться, что ты знаешь во что ввязался, когда решил, что моя помощь предпочтительней добросердечной, комфортабельной медпомощи в больнице с хорошими обезболивающими.
Нил ничего не ответил, но его лицо ясно показывало: он считает, что у него нет выбора. Питер мрачно кивнул в знак того, что понял ответ, и приступил к делу.
Первым делом он взял большие острые ножницы. Глаза Нила расширились при виде щелкающих в непосредственной близости лезвий, но потом он просто откинул голову на стену и закрыл глаза. От этого жеста полного доверия у Питера сжалось сердце.
Не желая тревожить сломанное ребро, Питер срезал тяжелыми ножницами с Нила свитер. Убирая кровь с места ранения, он старался прикасаться как можно легче, но так, чтобы не затягивать дольше необходимого болезненное испытание. Он чувствовал, как под ребрами стучит сердце Нила, как тот неглубоко и прерывисто дышит. Внутри начал подниматься гнев, и Питер вцепился в него мертвой хваткой, хотя и знал, что это лишь дешевая подмена чувства вины за то, что он причинял другу боль, пусть и без злого умысла.
— Кто сделал это с тобой? — отрывисто потребовал Питер.
Ответ Нила был замедленным и слегка невнятным.
— Человек с оружием.
— Ты можешь ответить и лучше.
— Не задержался, чтобы поинтересоваться именем. Я был занят тем, что старался увернуться от пули, Питер, — Нил слишком устал, чтобы выражать раздражение, и Питер понял, что позже им нужно будет поговорить и об этом тоже.
Он постарался делать все максимально быстро, но к тому времени, когда он закончил, Нил был уже не просто бледным – он был серым, хотя и молчал и почти не вздрагивал. Мокрые от пота волосы прилипли ко лбу, а по телу почти непрерывно пробегали потоки дрожи.
— Все. Будем надеяться, что нам удастся загнать в тебя какие-нибудь антибиотики прежде, чем наступит сепсис, — Питер обхватил пальцами горячеватую шею друга и осторожно сжал, пытаясь передать утешение и поддержку, которых недоставало в словах. Нил был вялым и безвольным, как кукла, единственным признаком жизни была периодически сотрясавшая его дрожь.
Питер оценивающе посмотрел на кровать и пожалел, что не переправил туда Нила прежде, чем его штопать. Сломанное ребро исключало грубую тактику: что прямое перетаскивание волоком на эти несколько ярдов, что нелегкую альтернативу в виде переноса туда Нила на своих плечах. Питер подумал о диване, который был значительно ближе, но это и для здорового человека означало бы некомфортно проведенную ночь. Нет, только кровать, но чтобы туда переместить Нила, требовалось его активное участие.
Питер скользнул рукой повыше, обхватывая поникшую голову друга.
— Пол не лучшее место для сна. Тебе нужно встать, — Питер мягко постучал по щеке Нила, но не получил никакого ответа. Ненавидя себя за то, что собирается сделать и осознавая, что без этого не обойтись, Питер призвал на помощь свой самый авторитарный тон. — Кэффри, встать! Живо!
Затуманенные глаза резко открылись, и Нил, шатко опираясь на руки, послушно привел себя в более вертикальное положение. Столкнувшись с тем, что тот подчиняется бессознательно, Питер понял, что дальше придерживаться своей жесткой линии у него не получится. Подчиняясь импульсу, он закинул левую руку Нила себе на плечо.
— Ты можешь это сделать, приятель. Раз, два...
Вырвавшийся у Нила крик наказал Питера сильнее, чем все, что было до этого, но он не мог дать сейчас слабину.
— Еще пара шагов, — подбадривал Питер. — Иди, иди.
Частые поверхностные вдохи — и каждый со стоном, явственно показывали, что Нил старается изо всех сил, но Питеру все равно, по сути, приходилось его нести. Он сознавал, какую нагрузку они дают сломанному ребру Нила, и эти несколько ярдов казались милей, но в конце концов они все же добрались до места назначения. Питер осторожно опустил Нила на кровать, помог лечь на здоровый бок и благоразумно подложил две подушки, чтобы зафиксировать положение.
— Дьявол! Какого черта я делаю?! — Питер сердито уставился на бессознательного Нила, но друг и, будучи в сознании, оставался глух к его возмущению, так что неудивительно, что во сне он точно так же к нему не прислушивался. Питер просто немного облегчил душу.
Питер понимал, что в сознании Нил или нет, но ему нужен человек, который обуздывал бы его импульсивность и тормозил сумасшедшие планы — он зависел в этом от Питера. Но Питеру сейчас приходилось действовать совершенно вслепую, в информационном вакууме, и без понимания ситуации он мог любым своим действием все ухудшить. Ему требовалось понимать, что происходит, но сегодня Нил не в состоянии был дать ему информацию.
Проверив друга еще раз, Питер, спотыкаясь, побрел в ванную. Там он отскреб окровавленные руки и подождал, пока они перестанут трястись. Сделал несколько глубоких вздохов и поплескал в лицо холодной водой, решая, как быть дальше. Все инстинкты по-прежнему вопили отвезти Нила в больницу.
Он вернулся в спальню, и мирно поднимающаяся и опадающая грудь Нила заверила его, что тот жив, но лицо Нила покрывала тонкая пленка пота, и оно периодически искажалось в гримасе боли. Это добавляло очередное очко в колонку его мысленного подсчета, отправлять Нила в больницу или нет. Набрать номер "скорой" Питеру мешала только встававшая перед глазами картина: Нил в оранжевом тюремном комбинезоне.
Не зная, что еще можно сделать, Питер подтащил кресло поближе к кровати и смирился с бессонной ночью у постели друга. Крайняя усталость, однако, испортила все его благородные намерения. Глаза неуклонно стремились закрыться, и сон утянул Питера под свое одеяло.
Через пару часов Питера разбудили бледные лучи восходящего солнца, и он в панике бросился к Нилу. К его облегчению, хоть Нил все еще и был горячеватым и раскрасневшимся, но пот больше не покрывал его лицо. Дрожь еще периодически возвращалась, но была уже еле заметной. Он не сомневался, что когда Нил проснется, то будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы разговаривать, и у Питера было чувство, что предстоящий разговор будет очень интересным.
¹ Оригинал – начало различных фраз доктора Маккоя в сериале "Звездный путь" (I'm a doctor, not a... — Я — врач, а не...), окончания которых разнятся.
https://memory-alpha.fandom.com/ru/wiki/I'm_a_doctor,_not_a...
² Отсылка к Флоренс Найтингейл – знаменитой британской сестре милосердия.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Найтингейл,_Флоренс
4 глава
Тихий звук закрывшейся двери достиг сознания Нила, выпутывая его из сновидений. В свою бытность мошенником ему доводилось просыпаться дезориентированным и с болью, но с тех пор минуло немало времени. Прежде чем открывать глаза, Нил полежал неподвижно, пытаясь осознать свои раны и разобраться, где он вообще находится. Кто-то сейчас вошел к нему в комнату?
Память вернулась быстрой волной, хотя некоторые события прошлой ночи все равно оставались расплывчатыми. Единственным, что с беспощадной ясностью выделялось было присутствие Питера. Нил невольно распахнул глаза, ища друга. Пустое кресло рядом с кроватью позволяло предположить, что уход Питера его и разбудил.
Внутренности свело беспокойством, и Нил попытался сесть, Но тут же зажмурился от взрывной боли в боку. Он заерзал, пытаясь минимизировать давление на сломанное ребро, потом со стоном спихнул к изголовью мешающие подушки и спустил ноги с кровати. Но вставать сразу не стал — посидел какое-то время, потирая рукой лицо и думая, что делать дальше.
При вставании сокращающиеся мышцы вызвали агонизирующую волну боли, но Нил, несмотря на слабость в коленях, все равно решительно выпрямился. Его шатнуло так, что он чуть не упал, но потом более или менее восстановил равновесие. Выбрав более длинный путь, чтобы держаться за стену, он медленными шагами направился в ванную. Поплескал в лицо водой, которая ощущалась на разогретой коже блаженно прохладно, но от большей части омовений отказался — единственной данью обычной гигиенической рутине стала чистка зубов на скорую руку.
Он выдохся примерно на полпути обратно к постели, где и застал его вернувшийся Питер. Нил стоял, неловко привалившись к книжному шкафу, дышал часто и осторожно, и так прижимал руку к ребрам, словно это было единственным, что не давало ему рассыпаться на куски. Встревоженный потоками дрожи, которая пронизывала тело Нила с головы до пят, Питер шагнул было ему помочь дойти оставшиеся несколько футов, но остановился, потому что Нил успокаивающе вскинул руки:
— Я справлюсь.
В неловкой тишине, на одном упрямстве и категорическом нежелании демонстрировать слабость перед человеком, которым он восхищался, Нил все же смог добраться до своей кровати. Избегая смотреть на Питера, он целиком сосредоточился на том, чтобы, сев, медленно отодвинуться спиной назад к изголовью. Наконец он устроился на подушках практически вертикально и затеребил одеяло.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Питер. Вопрос был задан нейтральным тоном, но Нилу хватило одного быстрого взгляда на его сведенные плечи, чтобы понять: внутри Питер был напряжен так, что едва не взрывался.
— Я в норме, — живо заявил Нил, хотя и ощущал себя гораздо дальше, чем в двух шагах от понятия "норма". Питер даже не потрудился изобразить скепсис — он просто молча ждал нормального ответа. Нил понял, что обхитрить у него не выйдет, и чтобы задобрить Питера, исправился: — Немного побаливает, но ничего страшного — за пару дней как рукой снимет.
Проницательные глаза агента внимательно изучили его, и не в первый раз Нил заподозрил, что они увидели больше, чем он бы хотел. Это сбивало с равновесия и заставляло чувствовать себя уязвимым. Нил нервно переглотнул.
— Ты, наверное, думаешь, почему... — осторожно начал он.
— Нет, — жестко оборвал его Питер.
— Ну, тебе, наверное, любопытно, как...
— Нет, — повторил Питер все с тем же непроницаемым выражением.
— Ты, наверное, думаешь...
— Я не думаю, я знаю.
— О.
Нил снова затеребил одеяло, не зная, как продолжать. Он понятия не имел, что известно Питеру, а что тот только подозревает, но знал, что недооценивать Питера не стоит. И из-за этого трудно было решить, что ему рассказать. Полное признание шло вразрез с опытом всей его жизни, но он помнил то всепоглощающее облегчение, которое испытал, когда вчера ночью увидел здесь Питера — и сопровождавшее его чувство безопасности, которое, правда, быстро угасло под влиянием менее знакомого Нилу чувства вины.
Внезапно раздался стук в дверь. В любое другое время это даровало бы Нилу желанный повод отвлечь внимание, но сейчас все выгоды отложенного разговора перечеркивала потенциальная опасность, которую мог нести визитер. Нил отчаянно заоглядывался, чувствуя себя при этом по-идиотски — как жена, которая пытается спрятать любовника от вернувшегося домой мужа. Он должен был защитить Питера, но укрыться здесь можно было разве что в патио на крыше, а убедить агента ФБР там спрятаться однозначно стало бы вызовом даже дару убеждения Нила Кэффри.
Нил посмотрел на Питера — пристально наблюдавший за ним друг жестом показал "давай ответь".
— Кто там? — крикнул Нил как можно более ровным тоном.
— Ваш завтрак. — Нил узнал по голосу прислугу Джун.
Питер открыл дверь и забрал у горничной тяжелый, нагруженный едой поднос.
— Спасибо, Селеста. Выглядит замечательно.
Питер поставил поднос на кровать Нила.
— Я искал, что бы нам сегодня утром поесть, и Селеста предложила приготовить нам завтрак. Вот, — Питер передал Нилу тарелку с пышным омлетом, закрывавшим собой практически весь ее цветочный узор, потом взял себе вторую тарелку, а так же единственную чашку кофе.
Из-за пропущенного ужина Питер хотел есть еще со вчерашнего вечера и сейчас с наслаждением накинулся на вкусно приготовленную еду. Он старался не хмуриться на Нила, который лишь ковырялся в своей тарелке. Темные круги под глазами друга подчеркивали его бледность, а кожа на скулах натянулась словно восковая бумага — все эти признаки доказывали, в каком напряжении и стрессе тот находился. С примятыми и спутанными волосами, так непохожими на его обычный свободный стиль, Нил намного больше походил на подростка, чем на дееспособного взрослого. От Питера не укрылся острый страх, мелькнувший в глазах Нила при неожиданном стуке в дверь, и это пробудило в нем инстинкты защитника.
Он мог говорить себе, что еще не выбрал себе план действий, но на самом деле он уже стремился оградить Нила от последствий проблем, наличие которых только что обнаружил. Питер достал из кармана телефон и поднял палец, призывая друга к молчанию.
— Хьюз, это Питер. Просто хочу сказать, что сегодня я приду позже, а может и вообще не появлюсь... да, плохая ночь... да, вполне возможно. И Нил действительно тоже заболел... да, сэр, надеюсь увидеть вас завтра.
Желая охладить восторги Нила, он придал своему лицу выражение мрачности, но даже самый сердитый взгляд не мог предотвратить неизбежный комментарий Кэффри:
— Питер, да ты слукавил! Прямо как я!
Это была храбрая попытка вернуться на знакомые рельсы, но показную нахальность портила дрожащая улыбка Нила, и у Питера застрял в горле привычный саркастичный ответ. Притворная расслабленность не могла его обмануть. Он хорошо знал энергичность Нила, его смелость и изобретательность. После того, как он лично наблюдал "нырок" с четвертого этажа ненадежные объятия "маркизы", у него не оставалось сомнений в храбрости друга, поэтому при виде чего-то сильно смахивающего на страх в этих выразительных голубых глазах, Питер встревожился.
— Ты раньше когда-нибудь хватал пулю? — внезапно спросил он.
Пристально наблюдая за Нилом, Питер смог прочесть на его лице удивление, за которым сразу же мелькнула тень того, что он интерпретировал как тревогу, а потом "ставни" захлопнулись.
— Нет.
Ответ Нила был небрежным и быстрым, и Питер ему поверил, хотя и не сомневался, что вопрос вызвал тяжелые воспоминания — что-то, что могло бы объяснить неприязненное отношение Нила к оружию, не касавшееся текущих проблем.
Питер знал, что настаивать сейчас бессмысленно, и поэтому лишь продолжал наблюдать за Нилом. Обычно мошенник прятался за фасадом нахальства, яркой улыбки и сногсшибательной внешности, но сейчас он избегал смотреть в глаза, пользуясь преимуществом своей челки. Потом, словно придя к какому-то решению, Нил выпрямил плечи — хотя этот жест странным образом придал ему еще больше уязвимости, и поднял глаза, встречаясь с Питером взглядом. В его глазах стояла такая неприкрытая боль, что у Питера от сопереживания сжалось сердце.
— Питер, ты был более, чем терпелив, но я знаю, что должен тебе объяснение.
— Почему бы тебе не начать с алмазов Янссена? — ровным тоном предложил Питер.
Нил от удивления даже приоткрыл рот. Он на целых пять секунд потерял дар речи и потом негодующе выпалил:
— Да ты что, как рыцарь-джедай улавливаешь рябь в Силе всякий раз, когда я... когда я делаю что-то...
—...незаконное, — услужливо подсказал Питер. Ему нравилось, что Нил считает его настолько всевидящим и всезнающим и очень старался поддерживать репутацию, зная, что она помогает держать друга в рамках.
— Совершенно невозможно, чтобы ты мог узнать, что я...
— Я уловил тебя на видеозаписи, — прямо сказал Питер.
И почти пожалел о своей прямоте, потому что те немногие краски, что успели вернуться к Нилу, сейчас мгновенно сошли с его лица.
— Департамент... на меня выдан ордер?
Питер едва не признался в своем небольшом обмане, но наставник в нем не смог устоять перед возможностью преподать Нилу душеспасительный урок.
— Ты вообще представляешь, каков срок за такое преступление? Знаешь, сколько тебе стукнет в следующий раз, когда снова ступишь на землю свободным человеком? Хотя, конечно, ты мог бы жить в бегах до конца жизни.
Он сразу пожалел о своей небольшой жестокости, какие бы благие намерения за ней не стояли, потому что Нил в ответ обессилено откинулся на подушки, источая ауру горя и поражения.
— Нил... — начал Питер, но его тут же прервали: друг снова подался вперед, поморщившись от боли при движении:
— Питер, клянусь, все не так, как выглядит.
— Пока выглядит так, что ты украл алмазы Янссена, — не удержавшись, поддел его Питер.
— Ладно, признаю, так выглядит. И я действительно их украл. Но ты должен понять: я бы никогда так тебя не подвел. Я знаю что ты поставил ради меня на кон, и я бы никогда через это не перешагнул. Я бы никогда так тебя не предал — не без чертовски серьезного основания.
Питер знал, что Нил очень хорош в лицедействе и всегда немного боялся собственной склонности ему доверять. Но даже если бы он сейчас не знал правды, он бы все равно Нилу поверил. Это был Кэффри абсолютно открытый эмоционально — такой уязвимый и в таком отчаянии, каким Питер видел его всего лишь раз в жизни.
Он успокаивающе сжал ногу Нила.
— Я тебе верю. И для справки, никто больше не узнал тебя на том видео, даже Эл.
Напряжение медленно вытекло из Нила словно невидимая кровь, и он вновь расслабленно откинулся на подушки. Понимая тот факт, что Нилу нужно немного прийти в себя, Питер отошел к холодильнику, чтобы принести ему холодной воды.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Как насчет чашки кофе? — с надеждой спросил Нил.
— Я совершенно уверен, что по учебнику ФБР после пулевых ранений кофе нельзя.
Нил недоверчиво-сердито на него уставился, но Питер только извиняющеся пожал плечами. У него не было уверенности, что давать кофе раненным нежелательно, но он опирался на список запрещенной еды, который составляла для него Эл, когда он болел.
Питер снова сел и задумчиво посмотрел на друга.
С Нила напрочь слетела маска уверенности и беспечности, и Питер видел на его лице растерянность, разочарование и неприкрытый страх.
— Нил, я хочу помочь, но для этого мне нужно знать все. Что происходит? Все дело в музыкальной шкатулке, в Кейт?
— Я расскажу тебе все, что я знаю, — с готовностью пообещал Нил. — Но фактов у меня немного — больше догадок. И прежде всего, я думаю, что мы сделали ошибку: слишком зациклились на музыкальной шкатулке. Она значит много, но далеко не все. И началось все не с нее, помнишь?
Питеру потребовалось полминутки, чтобы понять аллюзию.
— Наше первое знакомство с Фаулером? Розовый бриллиант?
— У нас не было прямых доказательств, чтобы связать его с Фаулером, и он затерялся в общем паттерне последовавшей затем коррупции.
— Значит, это был Фаулер?
— Нет, — голос Нила стих, но Питер не сделал попытки что-то вставить, и голос Нила снова окреп, только стал хриплым и рваным, словно Нил наглотался песка. — Я думал, что это ты... ну, знаешь, пришел пораньше, чтобы сыграть в шахматы. Но это был человек со значком ОПД и пистолетом.
Питер набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но Нил быстро продолжил:
— Поначалу не было никаких угроз. Он сказал, что у него есть для меня предложение — такое, которое сулит большие финансовые выгоды. Я его слушал только потому, что решил, что смогу узнать что-нибудь... ну, знаешь, как ты с судьей Кларк. Я бы никогда по своей воле не стал работать на ОПД.
Питер кивнул в знак того, что понимает.
— Продолжай.
— Он сказал, что поскольку Тулейн в тюрьме, им нужен новый "форточник", и я обладаю нужными навыками на эту должность. У них уже все отработано, и я смогу получить такое же соглашение, как Тулейн: двадцать процентов сразу, а если все получится, то мне могут еще предоставить избавление от браслета на постоянной основе. Когда я сказал, что с браслетом трудно совершить преступление и не попасться, он напомнил, что у них не было проблем в прошлый раз изменить данные трекера. Я поблагодарил его за предложение, сказал, что это интересно, и я над этим подумаю. Я был очень дипломатичен, — добавил он, снова об этом подумав.
Сдавленное фырканье Питера передало его мнение об этом оптимистичном заявлении.
— Дипломат думает дважды прежде, чем ничего не сказать, — напомнил он. — Как-то я сомневаюсь, что ты был настолько дипломатичен.
— Да, ну, в общем, тогда он и перестал притворяться, что у меня есть какой-то выбор.
Внезапное напряжение вокруг глаз и сжавшиеся губы показали Питеру серьезность грядущих слов друга. Он очень хорошо понимал, насколько худший сценарий мог бы из этого всего разыграться. Вместо опознавания Нила по краткому мигу на камере видеонаблюдения, его могли вызвать на опознание грабителя, которого застрелила охрана Янссена.
Питер оттолкнул в сторону острый страх, что он мог потерять друга, и оставил только агента ФБР, холодного и неумолимого.
— Какого черта ты не пришел ко мне? Не надо было идти до конца. Я бы тебя защитил. Это был глупый шаг. А если бы они просто тебя подставили, сделали козлом отпущения?
Навстречу его гневу полыхнул гнев Нила.
— Это приходило мне в голову, но я же сказал: у меня не было выбора. Он не оставлял меня одного, пока я не совершил взлом.
У Питера было такое чувство, что если бы Нил сейчас не был прикован к постели, то за ним бы уже с треском захлопнулась дверь.
Но внезапно его накрыло запоздалым осознанием того, что сказал сейчас Нил.
— Он был с тобой, когда я приходил к тебе, верно? — Питер вскочил на ноги с такой скоростью, что уронил кресло. Ему нужно было движение, нужно было сбросить яростную энергию, пронизавшую все тело. — Он был здесь, в этой квартире. — Угроза была у него прямо перед глазами, а он ничего не заметил. — Почему ты не подал сигнал? Мы же прекрасно работаем вместе, я бы понял... — Он остановился, пытаясь вспомнить подробности того вечера, сердце билось, как у подстреленного в потроха оленя. — Я пропустил, да? Господи боже, я не подумал. Мне так жаль...
Нил не дал разойтись его чувству вины.
— Питер, прекрати! Я не подавал тебе никаких сигналов. Я изо всех сил старался заставить тебя уйти. Здесь нет твоей вины.
Питер уловил исходящее от Нила острое, почти парализующее напряжение и под барабанную дробь собственного сердца внезапно осознал, что все обретает смысл. Он поднял кресло и снова сел в него. Скрестил руки на груди и стиснул кисти до побеления костяшек.
— Он угрожал мне, верно?
Нил чуть опустил голову, Питер принял это как знак согласия. Кивнул — больше себе, чем Нилу. Подался вперед, упер локти в колени и начал мысленно картографировать полосу препятствий предстоящего разговора.
К его удивлению, Нил сам нарушил молчание.
— Он был не один. Кто-то звонил ему и сообщил, что ты подъезжаешь — у него был снаружи сообщник. Я не мог рисковать. А потом он... — на последних словах голос Нила упал до сдавленного хриплого шепота и угас.
Питер перевел на него глаза и увидел, что тот плотно сжимает губы, словно пытаясь удержать внутри остальные секреты. Однако по яркому взгляду голубых глаз Питер видел его эмоции — все те, что обычно были в узде, а сейчас передавали бессловесную мольбу о помощи.
Несмотря на свою ненависть к эмоциональной пиротехнике, Питер не мог устоять перед этой мольбой. Он направил свою "внутреннюю Элизабет" подыскать слова, которые бы помогли другу выпустить огромное внутреннее напряжение, которое тот сдерживал и которое не давало ему дышать.
Он с уверенным видом подался вперед.
— Я знаю, что ты привык работать с малым прикрытием или вообще без него, и играть, не показывая никому своих карт. Но теперь у тебя есть партнер. И ты не только можешь со мной поговорить — ты должен это сделать. Мне нужно знать, что происходит и безо всякой утайки, иначе мы оба будем в опасности.
Затравленный взгляд Нила стал еще напряженней, и он весь настолько застыл, что единственным признаком жизни в нем оставалась бьющаяся на горле жилка. Питер терпеливо ждал, придав своему лицу нейтрально-выжидательное выражение.
— Он сказал... — голос Нила прозвучал чуть громче дрожащего шепота. Он откашлялся и начал с начала, погромче, но с такой хрипотцой, словно глотал битое стекло. — Он сказал, что да, Кейт мертва, но у них осталось еще много взрывчатки, и если я не хочу потерять еще кого-то, кого я л... кто мне дорог, то должен шаг в шаг следовать его указаниям.
Лицо Нила отражало отчаяние и безнадежность, оно было сейчас до боли открытым — едва зажившую рану вспороли наживо и лишили его всех возможных защит.
Питер очень старался найти слова, чтобы остановить кровь в этой душевной ране, но все, что он мог предложить даже в его собственной голове звучало бессмысленно и пусто. К его облегчению, Нил сам продолжил рассказ.
— Джун согласилась уехать к дочери чуть раньше намеченного. Не знаю, в курсе ли они существования Мозза, но я отослал ему условное сообщение, чтобы он залег на дно.
Питер сумел улыбнуться.
— Это подпитает его паранойю.
— Он бы сказал, что паранойя — это лишь осведомленность обо всех фактах. Кроме того, даже если ты параноик, это не значит, что за тобой не следят, — Нил не видел в ситуации ничего забавного. — Так что, они оба в безопасности, и остаешься только...
Наступила пауза, во время которой они оба мысленно договорили недостающее местоимение. Нил потянулся к Питеру и вцепился в его запястье, как прошлой ночью.
— Питер, возьми Элизабет и съездите еще в один отпуск. Ты должен уехать из города. Пожалуйста!
Сила этой отчаянной мольбы потрясла Питера до печенок. Но он мог дать только один ответ.
— Я не могу этого сделать, — беспомощно произнес он. — Ты же знаешь, что не могу.
Нил отпустил его и отстранился, и Питер поискал, чем бы смягчить удар.
— Слушай, я агент ФБР, они не станут за мной охотиться. Последующее расследование принесет им слишком много проблем.
— Не пори хрень! — Нил редко переходил на грубости, и ругательство показывало, насколько глубоко он сейчас расстроен. — Они будут охотиться именно за тобой. Я им не угроза, они считают меня инструментом за пазухой. Ты единственный, кто может помешать их планам. В прошлый раз они вывели тебя из игры через Элизабет. Сомневаюсь, что этот парень обладает изяществом Фаулера. Если ты вмешаешься, он просто уберет тебя с дороги как класс.
В отчаянной потребности убедить Питера, слова лились у Нила сплошным потоком.
— Он сказал, что они ударят там, где ты не ожидаешь. Однажды ты просто повернешь ключ в машине или откроешь входную дверь дома и... — руки Нила вскинулись, имитируя взрыв и безвольно упали на одеяло. В его глазах отразились злые языки оранжевого пламени, а тело содрогнулось словно от взрывной волны — прошлый пережитый ужас и страх предстоящего слились в едином кошмаре.
— Я не вынесу этого еще раз, — прозвучал еле слышный шепот, не предназначенный для чужих ушей.
Питер не колебался: он пересел с кресла на кровать и положил руку на сгорбленные плечи Нила. За прошлые пару месяцев он стал мировым экспертом по распознаванию симптомов ПТСР у Нила Кэффри. Как правило, это было нелегкой задачей: Нил отказывался выражать горе и, как всегда, вел себя идеально вышколено и ровно, но Питер все равно улавливал практически незаметные знаки: стискивание пальцев, чтобы сдержать их дрожь, расфокусированный взгляд в пространство. Но так же он выяснил, что если как бы случайно положить руку Нилу на плечо, это помогает ему обрести почву под ногами и вытаскивает из ада, который тот снова проживает внутри себя.
Конкретность угрозы прошлась по позвоночнику Питера холодом ужаса. Взрыв самолета и его самого не оставил без эмоциональных шрамов. Его часто мучили кошмары; они, в основном, касались фактора времени: что, если бы он появился на несколько минут позже или если бы Нил не обернулся на полдороге. Нила отделяли от смерти какие-то секунды, и столь узкие рамки даже сейчас давали Питеру "пищу" для бессонных ночей. Недавний опыт делал подобную опасность слишком ужасающей и реальной, но Питер не мог позволить себе сейчас на этом задерживаться.
Питер почувствовал, что напряженные плечи под его теплой рукой наконец начали расслабляться, напоследок еще раз их успокаивающе сжал и отстранился.
— Дать еще обезболивающего? — попытался он найти нейтральную тему дабы разрядить дискомфорт и напряженность, которые явно испытывал и сам Нил. Приняв ответный кивок в качестве подтверждения, Питер ушел на кухню и засуетился там с бутылочкой лекарства.
Нил был ему благодарен. Питер застал его не просто без "защитного панциря", а с защитой, разбитой в крошки. Нил всегда предпочитал зализывать раны в одиночестве, не демонстрировать слабость, и часть его все еще хотела забрать свои слова назад, лишь бы избавиться от липучей ауры уязвимости.
Но боль от смерти Кейт по-прежнему жила под его фасадом "нормальности" — ждала своего часа, чтобы нанести удар, и одна только мысль о том, чтобы таким же образом потерять Питера вызывала у Нила панику, грызла его как зверь, поселившийся в его кишках. Нил дрожаще втянул воздух и опустошил разум, заталкивая все страшные картины в крошечную коробочку и запирая ее на замок.
С покорной гримасой на лице он принял белые таблетки, которые вложил ему в ладонь Питер, и взял у него стакан молока.
Питер смотрел, как он запивает таблетки.
— Дать еще что-нибудь? У тебя молочные "усы". Принести влажное полотенце?
— Чтобы стирать им пот с моего разгоряченного лба? — ухмыльнулся мошенник, хоть и не без очевидного напряжения.
Питер оценил попытку.
— Раз начинаешь бредить, видимо, стоит отвезти тебя в больницу.
— Не, я в норме, — Нил неэлегантно вытер рот предплечьем.
Питер повозился, устраиваясь в кресле, и дал веселью угаснуть в пользу делового разговора.
— Нил, ты постоянно говоришь "они". У тебя есть какое-то представление, кто "они" такие?
— У меня есть теория на основе имеющихся у нас улик, — осторожно сообщил Нил.
— Что ж, давай послушаем, — больше приказ, чем предложение.
— Не хочется клеветать на твое любимое ФБР, но я сказал бы, что у нас тут группа "грязных" агентов, которые пользуются доступными им знаниями, чтобы зарабатывать большие деньги.
Питер нахмурился.
— Я бы сказал, что ОПД для ФБР, скорее, отвратительный пасынок. Уж точно не член семьи. Что привело тебя к мысли, что это группа, а не два коррумпированных агента?
— Один коррумпированный агент — оппортунист, но два в одном отделе — это инфекция размера эпидемии. Кроме того, мы знаем, что и Фаулера кто-то дергал за ниточки. Он говорил мне, что тайна музыкальной шкатулки вне его компетенции. Возможно, его босс тоже в этом замешан, — Нил беспокойно заерзал. Был приличный шанс, что эта теневая фигура и приказала убить Кейт.
— Quis custodiet ipsos custodes? — Питер ненавидел думать о коррупции в таких верхах, но в этом был смысл. — Знаешь, это заставляет меня подумать вот о чем. Почему они так рискуют ради этих денег?
Нил озадаченно на него уставился.
— Питер, деньги обычно считаются чем-то вроде самоцели.
— Не всегда, — возразил Питер. — Ты сам мне однажды сказал, что для тебя дело не в деньгах.
— Ты не можешь использовать это против меня, — запротестовал Нил. — Я был накачан.
— In vino veritas, — Питер решил, что слишком много времени провел с Моззи и подцепил его раздражающую привычку по любому поводу выдавать цитаты.
— Там не было никакого вина, — надувшись, зацепился за ерунду Нил. — Хотя хорошее "Бороло" помогло бы мне скрасить время.
Питер чуть было не сказал, что не против почаще видеть Нила накачанным, но поощрение преступной деятельности шло вразрез с кодексом ФБР. Но не будь обстоятельства тогда столь серьезны, он бы понаслаждался доверчивой, болтливой и певучей версией Нила Кэффри, которой тот стал под влиянием препаратов.
— Если это не простая алчность, то что ты предполагаешь? — спросил Нил.
Питер пожал плечами.
— Рискну высказать больше догадку, чем обоснованное предположение, но может, это способ финансирования незаконных операций?
— Типа "Ирангейта", который спонсировало ФБР?
— Что-то вроде того. Кроме "Ментора, у них наверняка имеются другие и сомнительные проекты, которые не могут получить официального одобрения, но которые можно реализовать через нелегальный источник дохода.
Нил задумчиво кивнул, очевидно примеряя теорию на свой недавний опыт.
— Это вполне вероятно, — признал он. — Но, по большому счету, разве это имеет значение?
— Да. От этого сильно зависит их реакция на наше ответное расследование. Если они занимаются этим только ради денег, то, скорее всего, просто сбегут с барышом. Но если они мотивированы идеологически, то могут стать очень опасны.
— Они опасны независимо мотивации. Мы знаем, что они убивают.
От напряжения в его голосе Питер встрепенулся и осознал свою ошибку. Он опустил голову, признавая и бестактность своего комментария, и справедливость упрека Нила.
— Они опасны, — согласился он. — Так кто он, этот новый агент ОПД?
Ответом ему было молчание, и приглядевшись повнимательней, Питер заметил, что Нил непокорно выставил подбородок, несмотря на мелькающий в глазах страх.
— Если я скажу, ты пробьешь его по базе, отправишь запрос, и они узнают, что ты идешь по их следу.
Питер подавил мгновенный импульс сравнять это заявление с землей, ощущая, что за отказом Нила стоит настоящее страдание. Обычно, в смысле умения утешать Питер был ходячей катастрофой, но в данном случае, речь шла о сфере его профессионального опыта, и слова, обычно отравлявшие его отношения с другими людьми, полились сейчас из его рта как по маслу.
— Знаешь, с тех пор, как мы стали работать вместе, я нахожу очень ироничным, насколько из тебя вышел бы хороший агент. Твои следственные навыки сопоставимы с навыками любого агента в отделе, но что, вероятно, еще важнее, ты автоматически встаешь на защиту гражданских, волею случая попавших в наши дела — таких, как Тэрин и Тара. Конечно, — он задумчиво сделал паузу, — было бы неплохо, если бы мне не приходилось переживать, что найденные нами предметы окажутся заменены уникальными образчиками искусства Нила Кэффри.
Нил приосанился от похвалы.
— Считай это частью общественной деятельности. Оригиналы Кэффри однажды могут обрести достойную цену.
Питер решил на это не отвечать, чтобы не уходить от темы, но мысленно отложил вопрос в сторону, чтобы позже обдумать.
— Заткнись и не отвлекайся. Я скажу это только один раз, повторять не буду. Я не мог бы пожелать себе лучшего партнера, но тебе еще нужно поработать над пониманием самой концепции. Ты пытаешься меня защитить, я понял, и я это ценю, но это должно работать в обе стороны. Я не могу прикрывать тебе спину, если не знаю, кого опасаться. Я даже себя защитить не смогу, если моим убийцей может оказаться любой прохожий.
Нил не пошевелился, его взгляд оставался нечитаемым, но Питер с точностью до секунды ощутил момент капитуляции, когда решимость Нила рухнула — она почти неощутимо сдулась, как лопнувший воздушный шарик, отчего Питер испытал чувство, словно он пнул щенка.
— Его зовут Мартин Виндлоу, хотя на удостоверении у него в бумажнике числится "Макс Кондрон", — Нил говорил без эмоций, с едва ощутимым сопротивлением при каждом слове.
— Ты обчистил его карманы?! — как часто бывало в отношении выходок Нила, первой реакцией Питера было крамольное веселье, на смену которому пришло смирение и умеренное недовольство. — Ну конечно, ты обчистил его карманы.
— Я потом положил все назад, — кротко сообщил Нил.
Уголок рта Питера дернулся в небольшой улыбке — ему подумалось, что если бы на него вот так посмотрел Сатчмо, то уже получил бы газетой по носу.
Глаза Нила начали закрываться, темные ресницы драматично подчеркивали бледность лица, и Питер был вынужден вспомнить, что его юный друг получил пулю меньше двенадцати часов назад.
— Тебе нужен отдых, — резко заявил он. — Только дай мне посмотреть... — он неопределенным жестом показал на бок Нила.
— "Флоренс возвращается", вторая серия, — за юмором Нила скрывался дискомфорт и небольшой трепет. — Что именно ты собираешься там высматривать?
— Ну ты понимаешь — хочу убедиться, что от тебя ничего не отваливается.
Это точно не успокаивало.
— Это пулевое ранение, Питер, а не проказа.
Питер с насмешливо-задумчивым видом приостановился.
— Так вот, значит, где я ошибся, когда сдавал на значок отличия по оказанию первой помощи.
Ответом на этот полет фантазии стал слабый смешок Нила.
— Ну что, все на месте? — Нил попытался было извернуться и взглянуть на рану, но быстрый хлопок по подбородку заставил его отказаться от своих намерений прежде, чем еще больший протест выразило его ребро.
Рана выглядела болезненной и воспаленной, но была без красных полос или чего-то подобного, что давало бы повод предположить, что она плохо заживает. Питер просто заново ее перебинтовал.
— Ты почувствуешь себя лучше, если немного поспишь, — предположил он.
Нил сонно кивнул и начал устраиваться поудобнее, как вдруг его глаза резко раскрылись, и он рывком сел, поморщившись от боли при резком движении.
— Я пока не могу. Мы должны поговорить о том, что произошло вчера вечером.
— Это не может подождать? — было очевидно, что Нил еле держится, да и самому Питеру требовалось обдумать сегодняшние открытия и спланировать стратегию.
— Нет, не может. Это... — Нил, казалось, искал подходящий эвфемизм. — Это все усложняет.
— Потрясающе! — Питер вскинул руки. — Потому что вот только этого нам сейчас и не хватало. Ладно, так, что произошло вчера вечером?
— Виндлоу вернулся, — слова прозвучали ясно, но падали как камни под собственной тяжестью.
В груди Питера запульсировала тугая, горячая волна гнева.
— Это он в тебя стрелял? — Питер уже бил в лицо Фаулера и стрелял в него за угрозы людям, которых любил, и сейчас ему очень хотелось узнать на практике, все ли коррумпированные агенты ОПД ходят в бронежилетах.
— Нет, не он, — Нил провел рукой по волосам, взъерошив их еще больше. — Я думал, что будет только ограбление Янссена — что они оставят меня после этого в покое. Но Виндлоу сказал, что я просто пешка — их пешка, и буду делать все, что они мне скажут.
Нил пытался сказать это беззаботно, но Питер видел, что его это задело. Оскорбительное отношение Райс — как к инструменту за пазухой, вызывало у Нила похожую реакцию. Когда с таким интеллектуальным и независимым человеком обращались словно с марионеткой на ниточках и относились к нему, как к объекту, которым другие могут пользоваться себе во благо, это несомненно уязвляло вне всяких мер.
— Ты думал сбежать, — через мгновение осенило Питера.
— Да, думал, — в этом признании не было защитных ноток — как не было и очевидного невысказанного вывода "но я этого не сделал".
Питеру хотелось надавить, заставить Нила вербализировать причины, стоявшие за этим решением остаться. Он знал, что они пролегают в сложном алгоритме существовавших между ними дружбы и доверия, и хотел их услышать, вытащить на свет божий, но выжимать это признание было бы плохим ответом на верность, которую их дружба собственно представляла, поэтому Питер лишь произнес:
— Я рад, что ты этого не сделал. Я уже по уши наигрался с тобой в "Где Вальдо?"!
Нил метнул в него улыбку, в которой была благодарность.
— Бывали деньки, — ностальгически вздохнул он. — И это было весело, признай!
Поскольку отрицать здесь что-то было бы ложью, Питер выбрал благоразумие, которое, как известно, лучшая часть доблести.
— Давай пропустим вечер воспоминаний и сосредоточимся на текущих осложнениях. Чего хотел от тебя этот Виндлоу?
— Он хотел, чтобы я выступил его прикрытием при сбыте алмазов русской мафии, — прямо заявил Нил.
— Русская мафия? О, все лучше и лучше! — Действительно, можно же вскидывать руки сколько угодно раз и никогда не почувствуешь себя ветряной мельницей.
Нил невинно посмотрел на него. У Питера не было проблем интерпретировать это бесхитростное выражение.
— О, виноват. Это же только начало, да? Сейчас будут еще хорошие новости.
— Виндлоу привез меня к дому Ивана Шоровоского на Лонг-Айленде.
— Так, значит, не просто русский мафиози. Ты выбрал элиту. Человека, который известен тем, что почти наверняка обезглавит всякого, кто косо на него посмотрит. Скажи, что ты не смотрел на него косо.
— Я смотрел ему в глаза, если это утешит, — подтвердил Нил. — Но, возможно, я кое-что у него украл.
Питер решил, что, наверное, надо сесть на руки. Это не только удержит его от безумной жестикуляции, но и не даст задушить этого сумасбродного парня до того, как за ним придет русская мафия.
— Да ты издеваешься.
— Это была не моя идея, — невинно запротестовал Нил.
— Это вообще не идея. Это... это суицидальное мышление. Значит, в этом состояло... предложение Виндлоу?
— Да, и он был очень убедителен.
Питер решил не углубляться в зловещее заявление Нила. Знать детали этого "убеждения" ему не хотелось.
— Поэтому мафиози в тебя стреляли?
Нил поколебался, потом осторожно сказал:
— Да, очень и очень возможно, что именно поэтому они в меня стреляли.
Питер склонил голову к плечу, изучая его лицо. Он узнавал уклонение от прямого ответа.
— Нил, ты дал этим милым людям с оружием еще какую-то причину в тебя стрелять?
— Ну, я, может быть, еще обчистил его карманы.
— Шоровоского?! — задохнулся Питер, раздираемый одновременно желанием рассмеяться и реальным, настоящим ужасом. Ему потребовалось несколько минут, чтобы продышаться. — О чем ты вообще думал? У тебя совсем никакого самоконтроля? Ты не в состоянии держать руки подальше от чужих карманов даже, если это в буквальном смысле спасет тебе жизнь?
Эта заикающаяся тирада Нила больше повеселила, чем вызвала раскаяние.
— В тот момент я украл антикварную ценность у человека, которого страшится весь город. Мне было почти нечего терять. Что он мог со мной сделать — убить дважды?
— Хочешь сказать, за твоим безумием стоит метод?
— Если у меня при этом появлялось нечто, что помогло бы схватить Шоровоского, разве это нельзя считать актом самосохранения?
— У тебя есть что-то, что может прищучить Шоровоского? — невольно заинтересовался Питер, хоть и понимал, что улика скомпрометирована.
— Судя по напряженному разговору с человеком, который отдал ему этот конверт, я бы сказал, что в нем нечто важное. Он у меня в куртке, — жестом показал Нил на упомянутый предмет одежды, который Питер вчера так осторожно с него снимал и который до сих пор валялся на полу.
Кровь, высохнув, сделала куртку местами жесткой и парой маленьких пятнышек испортила белизну конверта, который Питер извлек из внутреннего кармана куртки.
— Теперь ты уже не сможешь сказать, что я никогда тебе ничего не дарил, — Нил смотрел, как Питер разрывает конверт, извлекает из него два кусочка бумаги и осматривает их со всех сторон. — Ну и что там? — спросил он с некоторым трепетом.
— Текст зашифрован.
— О, — в голосе Нила сквозило разочарование.
— Нет, это, скорее всего, хорошо. Никто бы не стал зашифровывать список белья для прачечной.
— Ну, у меня как-то было разок... — задумчиво протянул Нил.
— Исправляюсь. Никому в здравом уме не придет в голову шифровать список белья для прачечной.
Нил в ответ ухмыльнулся, но больше поддразнивать не пытался — явный признак слабеющих сил.
— Шоровоский заплатил мне за алмазы, и я думал, что просто уйду оттуда с матрёшкой и деньгами, но когда я уже подходил к воротам, в меня стали стрелять — наверное, обнаружили пропажу конверта. Мне пришлось экспромтом прыгать через забор. Я отдал наличные и антиквариат Виндлоу, который и отвез меня обратно сюда, — Нил попытался пожать плечами, но скорчил гримасу и прервал маневр. — Вот и все.
— Итак, позволь мне подвести итог. Нам нужно разоблачить коррупцию в ОПД, прикрыть все их операции и, Бог даст, разоблачить того, кто стоит у них во главе, — стал загибать пальцы Питер. — Еще нам надо нейтрализовать русскую мафию — или, по крайней мере, нью-йоркскую ветвь, и желательно не позволив им тебя убить. — Питер остановился, осененный внезапной мыслью. — А они знают, кто ты такой?
Еще одно недопожатие плечами.
— Я не представлялся, если ты об этом. Но это русская мафия. Если они хотят что-то узнать, обычно им это удается, так что предполагаю, что мое инкогнито ненадолго.
Питер задумчиво уставился на загнутые пальцы.
— От нас требуется победить мировой голод, пока он вокруг нас.
— И перепрыгнуть одним прыжком небоскреб, — вставил с зевком Нил.
— Отдохни, пока есть возможность, — в этом совете не было нужды, глаза Нила и так закрылись сами собой.
Но когда Питер направился к двери, на ходу вытаскивая телефон, Нил внезапно сел в постели, как раскрывшийся пружинный ножик. Его глаза распахнулись от паники и вспыхнувшей в боку боли.
— Ты куда?!
Учитывая, что за ним охотилась русская мафия, неудивительно, что он не хотел оставаться без защиты. Питер поспешил его успокоить.
— Я недалеко. Надо найти тебе место побезопаснеее. И еще мне нужно поговорить с Эл. Сегодня вечером у нее торжество, но как только оно пройдет, я хочу, чтобы она уехала из города. Ей это не понравится, но, надеюсь, она поймет.
— Не бери свою машину. Обещай мне. Обещай, что даже близко к ней не подойдешь.
Даже сейчас, после всего случившегося, Нил сохранял способность его удивлять. Над ним висел виртуальный смертный приговор, а тревожился он в первую очередь за безопасность Питера. От легкого прилива гордости затеплели щеки, и Питер не пожелал анализировать, связана ли она с самоотверженностью друга или с тем местом, которое он занимал в жизни Нила.
— Никакой машины, — торжественно поклялся Питер, надеясь стереть отчаяние из потемневших глаз Нила. Он подумал, что у него получилось, но стоило ему сделать осторожный шаг в сторону двери, как Нил начал сбрасывать с себя одеяла.
— Думаю, мне лучше пойти с тобой.
Питер торопливо вернулся.
— Эй, полегче на поворотах, гонщик. Ты вообще думаешь, что делаешь?
— Ты сам сказал: я — твой партнер. Я должен прикрывать тебе спину, а я не могу этого делать, лежа в постели.
Нил, казалось, не осознавал ограничений, которые накладывало его ранение, и Питер был вынужден на них указать, хоть и постарался сделать это максимально мягко.
— Я ценю твой эмоциональный порыв, но если бы кто-то сейчас на меня напал, единственное, что ты бы смог — это свалиться на убийц с обморок. У нас мало времени, но ты должен потратить его на восстановление сил.
Нил сверлил Питера воинственно-мятежным взглядом, пока тот снова не опустился в кресло. Болезненную пульсацию в боку уже приглушал желанный туман кодеина, а без этого стимула бодрствовать становилось все тяжелее.
Нил сам не заметил, как провалился в сон, но хронологический промежуток на это указывал ибо когда он в следующий раз осознал действительность и посмотрел на место рядом с кроватью, то кресло Питера снова было пустым, а на него шел разозленный бугай, который орал и махал оружием.
5 глава
Дезориентация резкого пробуждения растворилась у Нила раньше, чем адреналин от появления вооруженного берсерка, но прилив эндорфинов успешно помог заглушить боль в боку, пока Нил выбирался из кровати с другой стороны, бессознательно выставляя хоть какой-то барьер между собой и маньяком, в котором он теперь узнал Виндлоу. Обычно такой напыщенный и уверенный в себе агент сейчас выглядел встрепанным и раздраженным.
— Какого черта ты натворил, безмозглый ублюдок! — было первым членораздельным предложением, которое Нилу удалось различить среди летящих в него оскорбительных эпитетов.
— О чем вы говорите? — этот вскрик раненного замешательства немного затормозил Виндлоу.
— Русские... они прямо с ума сходят. Будто собираются идти войной. — Агент ОПД взмахнул рукой с оружием, про которое, казалось, совсем позабыл, но которое теперь не было уже направлено конкретно на Нила, стоявшего с наполовину поднятыми руками — частично в попытке успокоить агента, частично, чтобы продемонстрировать свою беззащитность. Несмотря на опасность, в жилах Нила кипела острота мошеннического блефа, и он позволил себе погрузиться в знакомые соблазнительные объятия, вверяя им облик правды.
— Я сделал то, что вы мне сказали, — его речь расцветило негодование с привкусом страха. — Я украл матрешку. И вы это знаете — я отдал ее вам. Какой реакции вы от них ожидали? Что они меня похлопают по спине и предложат водки? Слушайте, это вы меня в это втянули, вам мне и помогать. Вы сказали, что снимете меня с браслета. Я сделал, что вы хотели. Так что теперь отвезите меня куда-нибудь подальше и организуйте новую личность или что-нибудь в этом духе.
Громила-агент не потерял свой подозрительности, но агрессия в позе исчезла, сменившись растущей неуверенностью.
— Ты наверняка что-то сделал. Эти старые куклы не стоят такого раздражения. Ты подменил алмазы, всучил им фальшивки?
— Разумеется, нет, — презрение в голосе Нила не имело отношения к притворству. — Как бы я мог это устроить? Я отдал вам алмазы, как только вышел от Янсенна, и получил их снова только уже перед самой сделкой. Как бы я смог в этом промежутке сделать фальшивку? Я следовал вашим инструкциям до последней буквы. Я сделал все, что вы хотели, так что помогайте мне, либо оставьте меня в покое.
Он сыграл убедительно, особенно учитывая то, как его отвлекали беспокойные мысли, где сейчас Питер. Он представления не имел, когда Питер ушел и покинул ли тот вообще особняк. Существовала пугающая возможность, что Виндлоу уже убрал Берка с дороги, и тот лежит сейчас где-то поблизости раненый или того хуже. Но Нил верил, что с его партнером так легко не справиться. Питер, скорее всего, еще вернется, и нужно было найти способ предупредить его раньше, чем он зайдет в квартиру. У Виндлоу в руках было оружие, и Питер сразу окажется в невыгодном положении.
Виндлоу не успокоился, но теперь выглядел больше озадаченным, чем разъяренным.
— Одевайся, — приказал он Нилу и зашагал в глубину квартиры, на ходу вытаскивая телефон.
Нил послушался больше от нежелания развлекать кого-то своим нижним бельем — особенно, если этот кто-то вооружен пистолетом, чем от стремления следовать указаниям. Полностью разговора Виндлоу он не слышал, но по обрывкам было ясно, что тот отчитывался о явной неосведомленности Нила в отношении русских и ждал дальнейших инструкций.
Нил обнаружил, что, даже сидя, надевать брюки, не нагибаясь, решительно невозможно, а малейшее давление на рану вызывает агонизирующую боль. Он старался сдерживать дыхание, чтобы уменьшить боль, и у него начала кружиться голова, но его цель оставалась неизменной — он должен связаться с Питером. Виндлоу отвлекся на разговор, и Нилу ничего не стоило незаметно накрыть ладонью свой телефон и плавно опустить его в карман. Он неуверенно провел по кнопкам большим пальцем, но потом все же решил, что плюсы перевешивают возможные риски и нажал "1" в быстром наборе. Он не был уверен, что звонок прошел, но надеялся, что тот предупредит Питера, что что-то не так, и он не шагнет прямо в ловушку.
Одевание шло медленно — не только из-за осторожных движений, но и потому что Нил намеренно тянул время. И он еще не закончил, когда агент-отступник вновь прошагал к кровати. Его взгляд упал на повязку, видневшуюся на талии Нила.
— Значит, ты не вышел совсем сухим из воды, — прокомментировал он.
Нил не знал, какой ответ лучше послужит его цели, и выбрал отредактированную версию правды, стараясь при этом выдать как можно меньше информации.
— Ерунда, ничего особенного.
Виндлоу кивнул, не проявив особого интереса.
— Поторопись. Нам надо уходить.
Идти куда бы то ни было с человеком из ОПД было монументально плохой идеей по неисчислимому количеству причин. Но, учитывая его собственные слова, что ему нужна помощь, чтобы скрыться от русской мафии, сразу отказываться было бы подозрительно. Нил решил позаимствовать у Моззи страницу из книжечки его паранойи.
— Что? Куда это мы пойдем? Господи, вы решили отдать меня им, да? Я для вас просто удобный козел отпущения, чтобы стряхнуть с хвоста русских, — его голос взлетел на высокие ноты паники, и Нил, вскинув руки, попятился, но быстро уперся спиной в шкаф.
Нил выдал это, чтобы объяснить свое сопротивление и выиграть время, но когда он произнес эти слова вслух, они вдруг показалось ему весьма вероятными. Его бесполезность для Виндлоу стала под конец совсем очевидна, и он собственными глазами видел, как в ОПД предпочитали поступать с лишними концами.
Виндлоу, до этого нетерпеливо похлопывающий по бедру пистолетом, поднял оружие и направил его Нилу в голову.
— Ты пойдешь со мной и прямо сейчас.
Нил сглотнул и медленно покачал головой.
— Я предпочту остаться здесь. В этом районе на стрельбу быстро приедет полиция, и попытки вытащить из дома мое бессознательное или мертвое тело они расценят как в высшей степени подозрительное действие. Давайте просто разойдемся: вы пойдете своим путем, а я — своим. Я лишь хочу выбраться из страны.
Оружие в руках агента не дрогнуло, он какое-то время оценивающе смотрел на Нила, а затем вытащил из кармана маленькое прямоугольное устройство.
— Знаешь, что это?
На устройстве не было красного мигающего огонька или большой выступающей кнопки, но интуиция в точности подсказала Нилу, чего именно ожидать от этого дьявольского изобретения. Но он продолжал тянуть время, несмотря на поднимающуюся к горлу панику. Он сверкнул своей фальшивой улыбкой.
— Без понятия. Технологии — это совсем не мое. Но покажите мне картину, и я назову вам художника или, по крайней мере, время написания с точностью до десятилетия, расскажу о стиле и влияниях, и если...
— Это детонатор, — оборвал его пространные объяснения Виндлоу. — Агент Бёрк оставил свою машину на всю ночь без присмотра. Не самый умный шаг.
Нил безразлично пожал плечами, и Виндлоу добавил:
— Из достоверных источников мне известно, что специальный агент Бёрк что-то для тебя значит.
Нил понял, что у него дрожат руки, их стало слишком тяжело держать в воздухе, и он уронил их, тяжело привалившись спиной к деревянному шкафу.
— Может, вы не заметили, — устало проговорил он. — Но он поймал меня и засадил в тюрьму. Подобные вещи имеют тенденцию портить отношения.
— А еще он вытащил тебя оттуда, и не один раз, а дважды. И во второй раз поставил на кон свою карьеру.
— Я раскрываю ему дела. Я лишь инструмент у него за поясом, ничего больше. — Вид направленного на него дула портили расплывающиеся перед глазами черные пятна. Последний вдох дался Нилу очень тяжело, воздух в комнате словно внезапно лишился кислорода. Разум закружило вихрем, мысли полились каскадом. Питер обещал ему, что не сядет за руль — Нил был совершенно уверен, что тот разговор ему не привиделся. Питер не стал бы нарушать обещание, в этом на него точно можно было положиться. Но что, если он всего лишь шутил или возникло чрезвычайное обстоятельство, требовавшее для быстроты воспользоваться ближайшим транспортом?
— То есть, ты не будешь против, если я... — палец Виндлоу угрожающе навис над выключателем.
— НЕТ! Не надо. Я пойду с вами, — блеф не сработал, а последствия дальнейшего сопротивления были слишком ужасны, чтобы о них раздумывать. Нил не мог рисковать жизнью Питера. Он двинулся на дрожащих ногах вперед, неловкий словно новорожденный жеребенок. Когда он приблизился к Виндлоу, тот схватил его за пиджак и дернул к себе. Нил не сдержал крика — движение потревожило сломанное ребро, и боль воткнулась в бок, как раскаленная кочерга.
Виндлоу без паузы грубо потащил его к двери и, высвободив руку, кинул детонатор обратно в карман. Образовавшаяся близость к агенту позволила Нилу его оттуда извлечь. Носить при себе детонатор было несколько небезопасно, поэтому Нил аккуратно сунул его на полку — как раз перед тем, как его насильно вытолкали из квартиры. В руке Виндлоу, правда, все еще оставался зажат пистолет, и от него было так легко не избавиться.
Для Нила его в раскоординированном состоянии лестница превратилась в зону особой опасности, и хватка Виндлоу впервые принесла пользу вместо того, чтобы быть болезненным сдерживающим элементом. Пытаясь притормозить спуск, чтобы поменьше тревожить поврежденный бок, Нил скользил рукой по гладким перилам, но Виндлоу продолжал его нетерпеливо подталкивать. Они прошли уже больше половины пути, когда входная дверь внезапно распахнулась, и в дом шагнул Питер, оживленно разговаривая по телефону. На долю секунды все замерли — удивление, узнавание и колебание просыпались словно каскадом, а потом все одновременно пришли в движение. Выронив телефон, Питер одним плавным движением выхватил пистолет, а Нил всем телом бросился на оружие Виндлоу, надеясь его выбить — он знал, что Питеру будет не так просто выстрелить в своего коллегу, он заколеблется, но вот агент ОПД сделает это без малейшего раскаяния. Однако движениям Нила не хватало ловкости и плавной быстроты, которые столько раз помогали ему выходить сухим из воды, и он невольно сыграл на руку коррумпированному агенту: тот усилил только свою позицию, дернув Нила к себе и выставив его перед собой как щит. Мясистая рука обхватила Нила за шею, а холодный кружок пистолетного дула прижался к нежной коже виска.
— Отпусти его, Кондрон! Нет необходимости кому-то причинять боль, — слова Питера звучали по-командирски: профессиональный тон для успокоения ситуации, но одновременно они несли в себе определенную угрозу.
Нил, кажется, еще никогда не был так рад твердому и решительному присутствию Питера. Он сам не знал, когда его личная Немезида превратилась в его личного спасителя, но казалось, что всякий раз, когда он пытался выбраться из огня, Питер оказывался рядом и не позволял ему попасть в полымя.
Несмотря на то, что оружие было приставлено именно к его голове, Нила больше волновало уязвимое положение Питера. Страх за друга "пел" в жилах словно электроток, посылая разряды по всем нервам, и Нил едва ли не дрожал от потребности действовать.
Глаза Питера метнулись к глазам Нила, и их взгляды сомкнулись. В глазах Берка читалась тревога, обещание и безошибочное предупреждение: "Подожди, не делай глупостей".
Нил позволил себе расслабиться, полностью доверившись своему партнеру. Он цеплялся за активно душащую его руку, чтобы получить возможность хоть как-то дышать. Но несмотря на весь дискомфорт, он слегка навалился на руку Виндлоу, добавляя ее мышцам нагрузки, и стал ждать своего вступления, точно зная, какую роль назначил ему друг. Он знал, что Питер попытается решить вопрос без кровопролития, но если сочтет, что жизнь Нила — в непосредственной опасности, он выстрелит. От Нила требовалось быть готовым к сигналу и мгновенно отреагировать: навалиться всем весом на, как можно было надеяться, уже уставшую руку Кондрона и дать Питеру возможность "чистого" выстрела. Слабым местом здесь было то, что, чтобы распознать в нужный момент сигнал, Нилу требовалось быть в сознании, а если весело отплясывающие перед глазами черные мушки что-то значили, это становилось все более и более проблематичным.
— Отвали, Бёрк. Это дело ОПД, — попытался утвердить авторитет тот, чье имя на самом деле явно было Кондрон.
Питер озадаченно вскинул бровь.
— ОПД теперь похищает людей и покушается на их жизнь? Я могу получить это в письменном виде?
— Нет никакого похищения. Кэффри идет со мной по собственной воле.
Бровь Питера недоверчиво выгнулась.
— Думаю, я должен услышать это от него. Нил, ты идешь по собственной воле?
Нил попытался отчетливо донести, что нет, но сумел издать только придушенный стон, от чего брови Берка опустились, придавая лицу обеспокоено-мрачное выражение.
— Ты роешь себе яму, Кондрон. Просто отпусти его.
— Нет, это ты ввязался не в свое дело. Я не похищаю Кэффри. Он — свидетель, которого хочет убить русская мафия, а я пытаюсь спасти ему жизнь. Кто знает, может, ты наемник и работаешь на них?
— И поэтому ты так стратегически выставил его тело между собой и моим пистолетом? Мне кажется, тебе стоит повторить курс организации личной охраны. — Питер бросил обеспокоенный взгляд на Нила и заговорил более примирительно: — Ладно, кажется, у нас с тобой одна цель — сохранить моего консультанта в целости и сохранности.
Питер принял более спокойную позу, опустил левую руку с оружия, а правой безопасно направил пистолет в потолок.
— Спускайся и поговорим в более удобной обстановке. — Питеру, видимо, пришло в голову, что, если агент как следует толкнет Нила, то ему придется выбирать между тем, чтобы, отступив в сторону, сделать выстрел и позволить Нилу при падении сломать шею, и тем, чтобы ловить своего партнера и вместе с ним оказаться в уязвимом положении. К счастью, Кондрон, похоже, предпочитал использовать Нила в качестве щита, а не снаряда.
Тщательно следя, чтобы путь к двери был перекрыт, Питер отступил на несколько шагов, давая им обоим возможность спуститься. Нил перестал сопротивляться неудобному спуску — частично, потому что видел в этом тактическое преимущество, но в основном, потому что ему ни на что больше не хватало энергии.
Когда они сошли на terra firma, Виндлоу — или Кондрон, немного ослабил хватку, но не остановился и попятился в глубину дома, казалось, из желания увеличить расстояние между собой и Питером.
— Тебе это будет стоить карьеры, Бёрк, — прорычал он.
— Ага, именно так говорил Гаррет Фаулер. Как там его пенсия? — Питер пошел следом, не давая Кондрону увеличить дистанцию.
— Кажется, я ошибся в выборе стимула. Знаешь, Берк, у меня в кармане есть детонатор — мне достаточно нажать лишь одну кнопку, и машина твоей жены взорвется.
Нил был занят тем, что прислушивался к свистящему звуку, который доносился при каждом вздохе из легких, но, услышав угрозу Кондрона, он попытался вставить пару слов о том, где на самом деле находится детонатор. Кондрон, однако, почувствовал его намерения — или, по крайней мере, их часть, и мясистая рука вновь придавила Нилу гортань так, что он не смог издать никакого звука.
Мрачное выражение Питера переросло смертоносное.
— В следующий раз, прежде чем блефовать, не пренебрегай "домашней работой". У нас с женой в семье только одна машина. А теперь слушай внимательно, потому что это будет лучшее предложение на сегодня: ты отпускаешь Кэффри, а я позволяю тебе уйти.
Кондрон не станет этого делать. Нил понял это с такой уверенностью, словно кто-то телепатически передал ему прямо в мозг. Скорее всего, "говорящим" стало какое-то малозаметное движение мышц Кондрона. Он не собирался стрелять в Нила — не мог позволить себе потерять заложника, но ему потребуется лишь доля секунды, чтобы направить оружие на Питера, который стоял без прикрытия и не мог стрелять в ответ, не подвергая опасности своего друга. Нил осознал это во всей ужасающей ясности и попытался выкрикнуть предупреждение, но разобрать его слова было невозможно.
— Даже не пытайся, — пистолет Питера вновь нашел цель.
То, что в голове Нила звучало как "Стреляй, Бутч" на деле вышло "сттлябчч", и Нил попытался передать то же самое выражением лица. Собрав остатки сил, он начал бороться с Кондроном — хотя больше, чтобы сбить ему прицел или хоть выговорить предупреждение Питеру. Кондрону пришлось перехватить его обеими руками, и Питер рванулся вперед, но был вынужден остановиться потому, что Кондрон ударил Нила в лицо рукояткой пистолета.
Теоретически Питер понимал, что выстрелить он может. Нил был слишком тонким и стройным, чтобы целиком заслонить такого громилу, но стрелять нужно было на поражение в голову, и Питер мог на это пойти лишь в самом крайнем случае. Его привела в ярость угроза взорвать машину Эл, но мгновенно возникшее желание убивать угасло после осознания, что угроза беспочвенна. Главным, что удерживало Питера от выстрела, была близость Нила к искомой цели. Пуля должна была пройти в дюймах над его головой, и от такого крошечного зазора погрешности у Питера пересыхало во рту и начинала дрожать рука, от чего стрелять становилось еще страшнее. Пистолет в руке никогда еще не казался ему таким тяжелым.
Стрелять можно было только при крайней необходимости. Нил выглядел так, словно едва-едва держался в сознании. В голубых глазах, которые все еще доверчиво не отрывали от него взгляда, не было никаких эмоций. Питер осознавал, что нужно разрядить ситуацию, и постарался взять под контроль свои.
— Я просто хочу получить Кэффри. И никто не пострадает.
В схватке характеров двух агентов практически видимой струной натянулось напряжение. Ее оборвала внезапно открывшаяся за спиной Питера дверь, и тот уголком глаза заметил горничную, которую видел здесь два дня назад. Женщина тихо вскрикнула, оказавшись лицом к лицу с такой сценой, и Питер инстинктивно встал между опасностью и гражданским лицом.
— Назад на кухню, быстро!
"Кто-то звонил ему и сообщил, что ты подъезжаешь — у него был снаружи сообщник". Питер начал движение еще до того, как его мозг наконец соединил все точки, а Нил издал придушенный крик предупреждения, так что нож, который должен был войти ему в спину, лишь глубоко взрезал ему руку. Это не было больно — он ощутил только давление и внезапную волну тошноты.
Питер попытался оттолкнуть женщину и навести на нее пистолет, но не мог прочно встать на ноги, а кроме того, на него внезапно напала странная неуклюжесть. Он начал неловко падать, и в этот момент между лопаток ему прочно воткнулся нож, тем самым довершая процесс падения. Это тоже было не больно, но все удивление разом пропало в оранжевом пламени, вспыхнувшем перед глазами, когда он приземлился на твердый пол. Пламя растворилось в черноте и забрало с собой Питера.
6 глава
Нил смотрел, как Питер валится на пол, испытывая слишком знакомую душевную боль. Он не мог поверить своим глазам. Его друг не может быть мертв. Он же обещал прыгать через высотки. Нил напряженно ждал, что Питер сейчас встанет — и таращился на неестественно дрожащий нож, который торчал прямо из спины Питера. Кондрон, тоже посмотрев на это, расслабился, хотя в его взгляде читалось и удовлетворение. Нила пронзила острая ярость, он одним гибким движением вывернулся из хватки, попутно саданув своего похитителя локтем, и "рыбкой" нырнул к пистолету Питера, все еще покоящемуся под рукой друга. Сейчас у него и мысли не проскользнуло об отвращении к оружию. В прошлый раз те, кто заставил его горевать, были расплывчатыми фигурами, недоступными из-за своей анонимности, но на этот раз они были прямо перед ним, упивались своей победой, и Нил хотел, чтобы они заплатили за то, что сделали. Питер такого не заслужил.
Будь Нил способен к рациональной мысли, он мог бы подумать о последствиях — о том, что будет, когда его обнаружат в комнате с тремя мертвыми агентами ФБР, но потребность защитить беспомощно лежащего на полу Питера и желание заставить его предполагаемых убийц за все заплатить обошли на повороте все, что можно было считать логическим рассуждением. Имей он дело только с Кондроном, Нил, возможно, и смог бы взять реванш, но ожидать, что он в своем раненном состоянии добьется победы над двумя профессиональными агентами было уже перебором. И даже когда он прыгнул за пистолетом, фальшивая горничная решила вмешаться. Первый ее пинок Нил отбил, но второй попал ему прямо в бок, вынуждая свернуться в комок агонизирующей боли и добавляя тяжелый камень горькой неудачи к и без того придавливающему горю потери.
Нил лежал на полу, ощущая болезненную пульсацию в скуле, куда его ударил Кондрон. Агенты ОПД тем временем спорили, что лучше: избавиться от него прямо здесь или следовать первоначальному плану, но Нил перестал обращать на них внимание и дюйм за дюймом стал пододвигаться к телу Питера. С оружием его опередили, и он решил, что для последнего отчаянного рывка можно воспользоваться ножом. Однако у него в голове неотчетливо брезжила мысль, что вытаскивание предмета из раны может ускорить смерть от кровопотери. Нож, видимо, служил хорошей затычкой, потому что Нил не видел вокруг крови, если не считать большой лужи, растекшейся под рукой Питера. Которая вязко поблескивала малиново-кармазинным словно картина с аляповатым закатом... Нил яростно встряхнулся, осознавая, что начинает отключаться, но мысль о краске подала ему идею — последний шанс на правосудие, пусть даже если оно окажется из могилы.
Двигая рукой медленно и незаметно, Нил окунул палец в лужу крови и начал выводить на полу "ОПД". Это оказалось не так легко, как он думал. Кровь уже начала густеть, липла к пальцам, и конечный результат точно не получил бы награду за каллиграфию, но на этот раз содержание было важнее стиля. Нил мягко, едва ли не с почтением, поднял безвольную руку друга и накрыл ею буквы. Кожа Питера все еще была теплой, и на мгновение внутри Нила как жидкий огонь вспыхнула отчаянная, болезненная надежда.
— Питер? — шепотом позвал он. После удара по голове перед глазами стоял туман, но Нилу показалось, что он уловил какое-то движение. По всем нервам словно дернуло током. Однако, прежде чем он успел проверить, действительно ли такое возможно, он осознал, что агенты пришли к решению.
— Пора двигаться. Бёрк мог успеть оповестить своих. Подгони машину, я приведу с Кэффри вниз.
Сердце Нила бешено колотилось, но внезапно осознание дилеммы ударило его словно разряд дефибриллятора. Если Питер жив, ему срочно нужна медицинская помощь, но если кто-то из агентов заподозрит, что он жив, они тут же исправят это упущение. Они не могут позволить себе оставить его в живых, он слишком много знает. Нил каждым нервом желал узнать, что Питер не погиб, каждым нервом хотел оказать жизненно необходимую помощь, но одновременно он понимал, что не может привлекать внимание к другу. И должен любыми силами отвлекать агентов даже от мысли о такой возможности.
Нил шатко поднялся на ноги и описал неуверенную дугу к стулу справа от Кондрона. Кондрон не захочет выпускать Нила из виду, и Питер больше не будет в его поле зрения. Нил задумался, достаточно ли будет в качестве отвлекающего маневра стошнить Кондрону на ботинки — это был максимум агрессивных действий, на который он мог пойти. Для человека, который всегда легко выражал себя и был, что называется, почетным профессором мошеннических наук, Нил сейчас пребывал в полной растерянности, не представляя, что бы такого сказать, что это не прозвучало бы неправдоподобно даже для его собственных ушей. Он сковано сел на стул и ничего не сказал, только потер лицо, ощущая под руками щетину, портившую его обычно небрежный, но тщательно выверенный внешний вид.
Кондрона, казалось, заботили какие-то свои проблемы — он вышагивал по комнате взад и вперед и лишь изредка останавливался у окна, приподнимал жалюзи и выглядывал на улицу. Зазвонил его телефон, и он что-то утвердительно буркнул в трубку. Это явно была его сообщница, сообщавшая, что у нее все готово, потому что дальше Кондрон закрыл телефон, прошагал к Нилу, и снова схватил его, силой подтянул на ноги.
Нил слабо затрепыхался — он не пытался всерьез освободиться, просто выражал свое недовольство.
— Убери от меня руки, чертов ублюдок.
Кондрон дернул его к себе.
— Если хочешь пережить следующие пару часов, предлагаю делать точно то, что я скажу. Мне уже нечего терять, так что заткнись и не пытайся выкидывать фортели.
Нил кротко повиновался — он уже решил отложить все попытки побега, пока они не окажутся на улице. Нила потащили к двери, и ему потребовалось все свое самообладание, чтобы не оглянуться на Питера. Он знал, что, возможно, так и не узнает, выжил Питер или нет, а Питер не узнает о жертве, которую Нил принес, пытаясь увеличить его шансы на выживание. И все же оптимист в нем предпочитал этот сценарий, а не тот, где он точно знал, что его друг мертв.
Стоило Нилу сделать шаг на крыльцо из обеспеченной кондиционером комфортной прохлады дома, как по глазам ударило яркое солнце, тем самым по экспоненте усиливая головную боль, которая и так мучила его из-за сотрясения. У Нила протестующе подломились колени, и лишь хватка Кондрона удержала его от того, чтобы неаккуратной кучей скатиться вниз по ступенькам.
— Я сказал: без фортелей, — прорычал Кондрон и тряхнул Нила, начавшего уже спускаться.
Интересно, где по его шкале фортелей находится обморок? Оптимистичный и простой план Нила состоял в том, чтобы вырваться от Кондрона, броситься наутек и сразу затеряться в толпе. План был хорош и сулил двойную выгоду: помогал Нилу спасти свою шкуру и заодно уводил агентов от Питера. Но сейчас явственно обнажились его слабые места. Во-первых, они находились не в самом густонаселенном районе, а во-вторых, одноногий старик на транквилизаторах и то бежал бы сейчас быстрее Нила.
И тот невольно вернулся к предыдущему плану.
— Меня сейчас вырвет, — предупредил он Кондрона, и тому хватило одного взгляда на его пепельно-бледное лицо, покрытое капельками пота, чтобы принять эти слова всерьез и грубо отпихнуть Нила, позволяя ему опустошить желудок хоть в какой-то видимости приватности. Нил расплывчато осознавал, что сообщница Кондрона кричит ему что-то срочное от машины, но он был слишком поглощен своими страданиями, чтобы прислушиваться. Рвота со сломанным ребром — он искренне надеялся, что ему больше никогда не придется такое испытывать.
Исторгнув содержимое своего желудка, коего было не так чтобы много, Нил часто задышал, пытаясь прервать порочный круг рвоты. Залп выстрелов застал его врасплох. На мгновение он понадеялся, что это Питер — что он жив и пришел ему на спасение. Но рикошетом свистнувшая над ухом пуля заставила его прекратить изображать из себя удивленного суслика и обнять вместо этого тротуар. Он бы с удовольствием вернулся обратно в дом, но вовремя осознал, что при подъеме на крыльцо станет легкой мишенью. Притворяться мертвым было легче и безопаснее.
Снова раздались крики и выстрелы, но никто не обозначил себя как ФБР или полицию, на что первоначально надеялся Нил. Вновь прибывших явно было больше, и они количеством задавили агентов ОПД. Кондрон стоял открыто и до сих пор был жив явно только из-за бронежилета. Атаковавшие очевидно это тоже сообразили, и Кондрон рухнул на землю всего в паре футов от Нила — с пулей между глаз, затуманено-мертво глядящих в пространство. Желудок Нила снова сделал рывок на свободу, хотя, честно говоря, о смерти Кондрона Нил не жалел: он помнил и жестокие угрозы, и принуждение, а сильнее всего — неподвижное тело Питера на полу в доме.
При виде павшего партнера, его сообщница выжала акселератор и, взвизгнув шинами, рванула с места. Вслед ей полетел пулевой залп и где-то уже за пределами видимости разрывающий грохот сильно намекнул на ее судьбу.
Стрельба прекратилась, но ее сменила какофония криков, гудков и воя машинных сигнализаций. Казалось, здесь зона военных действий — к звукам и видам сражения, еще более обостряя впечатление, теперь примешивался запах пороха с нотками "металлического" запаха крови. Нил вспомнил слова Кондрона, что русская мафия готовится к войне. Интересно, у них приказ пленных не брать или они ищут кого-то конкретного, чтобы допросить о пропавшей вещи?
Нил лежал неподвижно, ощущая как шершавый и горячий асфальт жжет лицо. На спине яростно отплясывало солнце, от чего по позвоночнику скатывались ручейки пота, но Нил не позволял себе ни единого движения, притворяясь мертвым, чтобы не стать таковым. До него донесся приближающийся вой сирен, коварно даря луч надежды — которая быстро рассыпалась от приближающегося звука бегущих ног. Нил бегло говорил на нескольких языках, но русского среди них не было. Однако он смог определить этот язык по характерным речевым звукам.
Нил Кэффри не принадлежал к тем, кто будет пассивно ждать смерти. В его натуре было заложено действовать на опережение. Подойди к нему Смерть, Нил бы убедил ее отдать ему косу, обещая, что вскорости вернет вдвое острее и втрое смертоноснее, а Смерть бы в ответ улыбнулась, кивнула и презентовала ему свой инструмент. При нормальных обстоятельствах Нил бы, наверное, смог прямо на месте изобрести с дюжину хороших афер. Но сейчас, пусть все его тело и "пело" от адреналина стрельбы и битвы, его мозг медленно сползал в полное изнеможение. Его единственным планом было потянуть время с расчетом позднее получить шанс на побег. И чтобы его осуществить Нил планировал в буквальном смысле воспользоваться своей слабостью. Он знал, что у него сотрясение мозга, и собирался на полную катушку разыграть эту карту.
Нил громко застонал и попытался сесть. У него так закружилась голова, что он чуть не распластался на земле носом вниз. Для правдоподобия он с энтузиазмом предался рвоте — казалось, его желудок любой ценой пытается покинуть его организм. Он услышал за спиной громкое выражение отвращения и пожелал, чтобы потенциальные похитители слишком ненавидели рвоту, чтобы перевозить его в своей машине.
У русских вспыхнула недолгая, но горячая дискуссия, при которой Нил делал вид, что его интересует исключительно собственное физическое состояние, а все прочее, включая чужое присутствие, ему безразлично. Чья-то рука схватила его за волосы и запрокинула голову — яркие лучи солнца воткнулись в мозг кинжалами, и Нил не сдержал вскрика. На линии взгляда появились расплывчатые лица, но Нил намеренно не фокусировал взгляд, позволяя векам закрыться, а телу слабо мотнулся в чужих руках.
Судя по всему, его изучали в целях идентификации, что было не просто, учитывая его распухшее, покрытое синяками лицо. Славяне снова кратко посовещались, после чего решили, что их цель все-таки именно он, и потащили Нила к машине. Сопротивляться было бесполезно и разрушило бы его прикрытие, так что Нил лишь безвольно висел у них на руках, пока они тащили его с двух сторон. Он не хотел сопротивляться еще и потому, что не желал, чтобы кто-то геройски бросился его спасать — кто-то из тех идиотов, которые при перестрелке бегут под пули, а не от них — хотят кого-то спасти, но погибают при этом сами. Эта мысль неизбежно вызвала в душе волну глубокого опустошения — он вспомнил Питера.
Мог ли тот выжить после такого удара или Нил принимал то слабое движение желаемым за действительное? На Питере не было бронежилета; Нил знал, как тот бугрится, уничтожая остатки формы и без того мешковатого костюма Питера. Он жалел, что не может вернуть тот шепоток надежды — он придавал ему сил сопротивляться, но этот голос смолк, и последние крохи энергии покинули Нила, оставляя совершенно без сил.
Его без всяких церемоний закинули в заднюю часть фургончика, и машина покатила прочь. Они проехали всего пару кварталов, после чего свернули на боковую улицу и невинно припарковались, а несколько полицейских машин тем временем пронеслись мимо — завывания их сирен представляли собой классический образчик "эффекта Доплера"¹. И дальше машина поехала уже в более спокойном темпе.
Нил лежал в позе эмбриона — его тело покачивалось в такт машине, но в остальном он был неподвижен. Врожденное чувство направления сообщило ему, что они едут примерно так, как Кондрон вез его прошлым вечером. То, что его везли обратно к Шоровоскому должно было бы привести его в ужас, но мыслям было сейчас трудновато добраться до концепции самосохранения — она покоилась под милями и милями гнева и обычной усталости. Нил позволил себе поглубже погрузиться в те прохладные воды, убаюканный усыпляющим покачиванием машины до практически полусознательного состояния.
Может, Шоровоский и был бичом бруклинских трущоб и проклятием манхэттенских богатых особняков, но сам он уехал жить за город — в более безопасное место, где мог обеспечить себе относительную приватность, отгородив пятьдесят акров своей собственности стенами и вооруженной охраной. И где поблизости не было никаких соседей, которые могли бы заметить незаконную деятельность или сообщить в полицию о подозрительных звуках. И в его обширный особняк девятнадцатого века было тайком не пробраться — его защищала первоклассная система безопасности и личная армия Шоровоского, которая сделала бы честь армии небольшой страны. Испытай Нил желание предпринять самоубийственный набег на штаб-квартиру русской мафии, он бы организовал высококлассную аферу, а не полез туда с черными сумками и отмычками.
Пара скупых слов охране — и они проехали за железные ворота пункта пропуска, а потом шины заскрипели по гравийной подъездной дорожке. Перспектива скорой встречи с русским мафиози высекла в усталом теле Нила искру адреналина, и он позволил себе подумать о предстоящем. Продолжать выбранную роль будет нетрудно: надо просто немного преувеличить симптомы и играть растерянного пострадавшего, которого постоянно тошнит — послушного, но слишком плохо соображающего, чтобы быть полезным.
Представлять реакцию Шоровоского он не хотел, она не имела значения для его роли. Он не ждал, что его состояние вызовет сочувствие, но надеялся, что они поймут: бить его контрпродуктивно. И ему нужно почти абсолютно верить в собственную паутину обмана, если он хочет, чтобы ее ненадежные нити выдержали его игру на выживание.
Пока его вытаскивали из машины и тащили в дом, он бессвязно бормотал бессмыслицу. Впервые за все время он позволил себе почувствовать остро пульсирующую боль в правой скуле и виске; он позволил ей вспыхнуть — громко, пронзительно словно вонзившийся корявый кусок металла, и полностью закрылся в "пузыре" боли. Сзади на шее выступил пот, его снова тошнотворно замутило, но на этот раз Нил не стал сопротивляться этому ощущению.
Его повели внутрь дома, но Нил не особо обращал внимание на окружающую обстановку, расположение комнат было ему известно. Однако он по-прежнему ощущал враждебный фон — тот раздражал его органы чувств, как сердитый гул, словно Нил вторгся в пчелиный улей. Было ясно, что его импульсивная кража получила последствия, которые выходили далеко за рамки того, что Нил мог ожидать. Разлитая в воздухе злоба проявилась и в жестком толчке, от которого Нил упал на колени — удар отдался во всем теле словно цунами, усиливая тошнотворное головокружение и выкручивающие спазмы в желудке.
Пожав про себя плечами, Нил решил не бороться с тошнотой. Рвота на публике, похоже, становилась его свежеотточеным трюком — невероятно дискомфортным и мерзким, но, тем не менее, впечатляющим для тех, кто смотрел. Кроме того, Нил испытывал определенное удовлетворение при мысли, что портит прекрасный турецкий ковер, украшавший пол этого помпезно отделанного кабинета. Не то, чтобы у него в желудке хоть что-то оставалось, но тот с энтузиазмом рвался на волю, заставляя Нила дрожать в холодном поту и судорожно втягивать в себя воздух.
Над его головой пронесся поток русского бормотания, но Нил его проигнорировал, неуверенно покачиваясь на коленях и ожидая, когда окружающий мир снова войдет в фокус. Ему не дали времени прийти в себя — снова дернули за волосы, заставляя поднять лицо кверху. У Нила тут же автоматически заслезились глаза, реагируя на искусственный свет так же, как на естественный. Нил знал, что Василий Шоровоский — это внушительная фигура, лицо с нависшими бровями и тяжелыми веками, темные напомаженные волосы и подстриженная борода, но сейчас сквозь яркое пятно света и цветную пелену Нил видел лишь что-то расплывчатое и бледное неопределенной формы.
— У вас ловкие руки, мистер Кэффри, — в речи Шоровоского слышался лишь крохотный намек на акцент: небольшое сглаживание долгих гласных и прокатывание "р", но злоба в голосе считывалась безошибочно. — Вы могли бы пригодиться моей организации. Но вы причинили мне беспокойство, даже унизили, а это делает вас обузой для любого потенциального работодателя. Если вы немедленно вернете мне то, что украли, то я, возможно, лишь переломаю ваши ловкие руки, чтобы вы помнили в дальнейшем держать их подальше от чужой собственности.
Больше ничего не последовало — ни продолжения угроз, ни жутких предупреждений о пытках и смерти, если Нил не подчинится требованию. Бандит верно предположил, что если не конкретизировать угрозу, воображение более доходчиво подскажет, что подразумевается.
— Где?.. Я не... — пробормотал Нил, тщательно придерживаясь правильной степени невнятности. Между речью после сотрясения мозга и речью в подпитии была тонкая грань, и Нил не хотел скатываться в "пьяную".
Над ним зловеще нависло нечто, по краям соединяясь в расплывчатый облик русского главаря мафии.
— Мне нужны бумаги, которые ты украл.
— Украл? Я не... Я не... — в его заикании была растерянность, пронизанная страхом.
— Мистер Кэффри, я славлюсь не своим терпением.
В этом и был потенциальный недостаток плана: нрав Шоровоского мог перевесить здравый смысл, и он мог покончить с шарадой Нила прежде, чем уверится в ее правдивости. Может, еще один раунд рвоты поможет получше "продать" историю?
Нил позволил осознанности на минуту выскользнуть на свободу.
— Я украл... да, алмазы. Я украл алмазы. Я помню... Я это помню.
Шоровоский хрястнул кулаком по ближайшему столу.
— Chto ty nesesh! Не алмазы, идиот. Где мои бумаги?
Нил сохранял бессмысленный взгляд.
— Он заставил меня сделать это. Он заставил меня украсть алмазы.
От удара голову мотнуло в сторону, перед глазами вспыхнули искры. И прежде чем его накрыло туманом тьмы, Нил успел испытать странное удовлетворение.
Возможно, он слишком вошел в роль, оправдывая удар, который лишил его сознания, но Нил, тем не менее, задавил слабую победную улыбку — и превратил ее в гримасу плохо замаскированной боли, когда придя в себя обнаружил, что лежит на полу, и его подвергают подобию неврологического осмотра. Он очень сомневался, что этот доктор имел лицензию на свои профессиональные навыки, но такой организации, как у Шоровоского, наверняка удобен был врач, который не заморачивается клятвой Гиппократа.
— Зрачки разного размера. У него определенно сотрясение, — диагноз прозвучал монотонно и без капли сочувствия.
— Мне нужно получить от него информацию и немедленно, — в словах расстроенного Шоровоского явственнее звучал акцент.
— Сомневаюсь, что в данный момент он вспомнит даже свое имя, — артикуляция доктора напоминала немецкую, и в затуманенном мозгу Нила мелькнула мысль, означает ли "русскость" повышенные шансы стать членом мафии.
— Мы можем быть очень убедительны.
— Если бы он просто отказывался говорить, то я не сомневаюсь, что он сказал бы вам все, что вы хотите. Но вопрос в том, что он физически на это неспособен. Я настоятельно рекомендую дать ему время хотя бы до утра и на это время выбросить из головы свои "методы убеждения", иначе вам придется допрашивать труп.
Нил понял, что стекающая по лицу кровь стала его лучшим вкладом в дебаты и сосредоточился на том, чтобы разыграть замедленную реакцию и дезориентацию, и поддержать отсрочку дальнейшего насилия. Кроме того, ему пришло в голову, что та легкость, с которой он отключился от разговора, который, в общем-то, в основном был его будущем, согласуется с гипотезой, что у него сотрясение.
Видимо, он снова отключился, потому что когда он в следующий раз осознал окружающую обстановку, то обнаружил, что прикован к кровати — сам того не осознавая, он потянул за цепочку и услышал звяканье металла. Нил замер, глазами сканируя комнату и пытаясь соотнести тишину и одиночество с тем последним, что помнил. Комната была небольшой, вероятно, ею пользовались в качестве складского помещения — в пользу этой мысли говорили две груды коробок в углу. В этом небольшом пространстве не было ничего угрожающего — ни решеток на окнах, ни камер слежения. Хотя, наверное, не стоило удивляться небрежности, с которой они отнеслись к его возможному побегу. Бежать здесь было некуда. Граница территории была непроницаема — ее охранял целый заслон из сторожевых собак и "Узи".
Нил не питал иллюзий насчет побега из особняка. Его цель была более скромной. В доме такого размера наверняка должно было найтись множество укромных уголков, о которых все позабыли, а Нил был мастером взрослой версии игры в прятки. Ему лишь нужно было немного времени.
Освободиться от наручников было делом пары секунд. Нил перекинул ноги к краю кровати — комната вокруг закружилась, но он это проигнорировал. А вот от чего так просто было не отмахнуться, так это от скрипа старых ржавых пружин. Нил замер с грохочущим сердцем, боясь, что привлек этим звуком чье-то внимание, но приглушенные голоса вдалеке ничуть не изменились, так что он все же спустил ноги на пол, вздрагивая при каждом скрипе пружин.
Он волевым усилием прекратил дрожь в коленях и потом до побеления пальцев вцепился в металлическое изголовье — голова у него сразу запротестовала против вертикального положения, перед глазами поплыло, в ушах зашумело. Он сделал несколько размеренных вздохов, сражаясь с симптомами, которым буквально только что радовался. Ребра от этой разминки запротестовали, но в голове прояснилось, и Нил сделал осторожный шаг в сторону окна, придерживаясь за стену, чтобы сохранять равновесие. Все получилось, и он уже с большей уверенностью медленно потопал по деревянному полу. Крадучись, подобрался к окну и рискнул выглянуть через грязное стекло на улицу.
В тусклом сумеречном свете он мог различить только вооруженного охранника, который патрулировал стену с колючей проволокой поверху. Нил застыл практически без движения — не больше, чем на взмах ресниц, и стал наблюдать, запоминая и каталогизируя "рисунок" движений, периодичность и дистанцию всех караульных: где они пересекались, где останавливались и насколько каждый был заинтересован в исполнении своих обязанностей. Когда он с определенной уверенностью смог предсказывать их передвижения, он попытался отпереть окно. Задвижка не поддалась давлению, на которое были способны его пальцы, и Нил сменил положение, чтобы ухватиться половчее. Держать по-прежнему было неудобно, но, к облегчению Нила, задвижка все же поддалась. К счастью, само окно не было таким упрямым. Нил открывал его по чуть-чуть, подгадывая к передвижениям охранников, чтобы уничтожить любую возможность того, что умирающие солнечные лучи очень не вовремя высветят предупреждение его намерениям. Ему повезло в том, что окно склада, как выяснилось, находилось внутри большого фронтона, окруженного с обеих сторон выступами.
Быстро наступавшие сумерки тоже могли бы помочь скрыть побег, но Нил слишком хорошо знал, как легко взгляд может зацепиться за движение, которого не ожидаешь. Левый охранник скрылся за фронтоном, и это означало, что у Нила есть 45 секунд прежде, чем справа появится другой караульный. При нормальных обстоятельствах ему бы потребовался всего один гибкий прыжок, и он был бы уже за окном. Еще один — и он оказался бы уже на крыше. Но в данный момент его побег точно не получил бы у русского судьи очки за стиль — Нил, дрожа, неуверенно повис на, к счастью, крепкой водосточной трубе, в очередной раз ожидая, когда перестанет кружиться голова.
Нил толкнул створку, закрывая окно, и начал выбираться наверх. Оставалось всего несколько футов, но ноющая боль в боку увеличивала дистанцию по экспоненте. Но вот он наконец выбрался на пологий откос крыши, испытывая облегчение и обессиленность покорившего вершину альпиниста. У него почти не оставалось сил, чтобы проползти оставшиеся несколько ярдов до искомого укрытия — дымохода. Он понимал, что это будет лишь временное убежище. Как только его отсутствие обнаружат, кто-нибудь наверняка проверит крышу. Но Нил не пытался двигаться с места, пока полностью не стемнело.
Непроглядной тьмы не было, какое-то освещение давала придомовая подсветка, но она должна была светить в глаза всем, кто посмотрел бы в сторону Нила, и как он надеялся, не позволила бы заметить его присутствие. Продвижение выходило медленным, черепица под руками и ногами до сих пор была горячей после дневной жары. Нил не держал в уме какое-то конкретное место, но инстинктивно двигался от более современного крыла к более старому, по центру особняка. В старых домах никто не закладывал возможности обслуживания с помощью технологий, что делало эти дома более удобными для проникновения.
Здание-родоначальник было симметричным, со свесами крыши сзади и спереди, и со сдвоенными через конек каменными массивными дымовыми трубами, которые когда-то отводили дым от единственных в то время источников тепла — больших каминов. Если ими кто-то теперь и пользовался, то не в данный момент — летняя жара это исключала. В отличие от современных вытяжных труб, дымоходы того времени строили солидного размера, чтобы мальчики-трубочисты могли выполнять свою трудную и опасную работу, так что Нил знал, что его стройная фигура туда поместится.
До дымоходов добраться он мог, но как укрытие они были далеки от идеала и подходящих было всего несколько штук. Нил мысленно подбросил монетку и в итоге выбрал дымоход в более дальней части крыла. К его облегчению, козырек легко снялся с помощью пряжки от ремня. В дымоходе стояла непроглядная тьма, отчего невозможно было даже предположить, в какое именно помещение он ведет. Нил скользнул внутрь и постарался вернуть козырек на место, насколько это было возможно изнутри каменной шахты.
Здесь было не так грязно, как он ожидал — дымоходом явно давно не пользовались. Сильно воняло сажей, но он почти ее не задевал в силу того, каким образом спускался. Через пару ярдов Нил обнаружил даже подобие ступенек для трубочистов, что помогло поменьше напрягать больной бок.
Закрытое пространство, вонь, жара и полное отсутствие света превращали его спуск со всех сторон в кошмар, а частичная сенсорная депривация начисто лишала его всякого чувства времени. Он не только не понимал, сколько времени находится в дымоходе — он даже не понимал, насколько далеко продвинулся, и потому даже удивился, когда почувствовал вокруг ног расширение пространства, а следом его ступни столкнулись с чем-то твердым. Он осторожно проверил препятствие на прочность, но было крепким. Дымоход явно был перекрыт. Но это не обязательно было плохо. Если бы он выбрался где-то в доме, то наверняка бы оставил следы, и его бы неизбежно обнаружили.
Нил свернулся в клубок в своем небольшом алькове и расслабился, ощущая, что больше ничего не может сделать. Питер найдет его, Питер всегда его находил. Странная банальность его жизни, на которую он обычно негодовал, но сейчас он на нее полагался.
Он немного понежился в этой теплой уверенности, но потом в его одурманенный мозг проникло воспоминание, что Питер, возможно, уже никогда больше его не найдет. Это осознание ударило сильнее, чем все произошедшее за сегодня — у Нила перехватило дыхание, а в горле встал удушливый ком.
Питер был для него своего рода скалой — его якорем, тем единственным в этом ненадежном мире, на что Нил мог положиться. Он всегда мог положиться на Питера, зная, что тот поступит правильно, даже если это будет идти вразрез с его собственными интересами. И казалось удивительным, что Нил мог называть Питера своим партнером и другом, учитывая историю их отношений. Питер никогда не переходил черту, но он мог дотянуться и размыть ее, делая не такой четкой. Но что, вероятно, было важнее всего, он мог дотянуться до Нила и выдернуть его обратно к себе. Агент и его консультант — между ними образовалась странная взаимозависимость и доверие, какого Нил раньше никогда не испытывал. И в паузах между этим доверием, ожиданиями Питера и его уверенным руководством, Нил находил новое определение себя, которое ему нравилось.
Он помнил, как блеснул нож, опускавшийся к спине Питера, но так же он помнил и тепло руки друга, и то призрачное движение. И в этот раз Нил молился "Ты должен найти меня, Питер" не ради себя. Питер должен был его найти, потому что это означало бы, что тот жив и может это сделать.
¹ Эффект Доплера описывает, как меняется частота волны в зависимости от того, как движется излучатель или приемник волны. Классический пример, используемый для объяснения эффекта Доплера, это машина скорой помощи, проезжающая мимо наблюдателя. Движение машины скорой помощи заставляет звуковые волны перед машиной сжиматься, а волны позади нее — растягиваться. Наблюдатель воспринимает этот эффект как изменение высоты звука сирены. При движении машины скорой помощи к наблюдателю звук становится выше. Как только машина начинает удаляться, высота становится ниже.
https://www.christian-doppler.net/ru/эффект-допплера/
7 глава
Питер "всплывал" на поверхность сознания неотчетливо — словно в мутной дымке, и с ощущением, что у него на груди сидит слон. Нет, последнего быть не могло — он лежал ничком. Осознав это, Питер постарался мысленно переориентироваться в пространстве. Его веки дрогнули и открылись, и он обнаружил, что его лицо близко и лично соседствует с деревянным полом, что, вероятно, и объясняло дикую головную боль, охватывающую весь череп. Несколько минут он совершенно не понимал, какие обстоятельства могли бросить его в таком положении, лицом вниз. Потом память взорвалась воспоминаниями, а осознание окружающего резко расширилось, вбирая в себя отсутствие Нила и агентов ОПД, а так же звуки с улицы, сильно напоминавшие всеобщую перестрелку. Инстинктивно связав два последних наблюдения, Питер шатко поднялся на ноги — он ни минуты не сомневался, что его друг в беде.
Усилия, затраченные на простое вставание, кажется, высосали из него все силы, и Питер несколько секунд стоял на месте, пошатываясь от головокружения. Потом он сделал небольшой шаг, и нога поехала по скользкому полу. Он непонимающе уставился на стоившую ему сцепления с поверхностью лужу крови. Но мысли отказывались собираться во что-то связное, а найти свой пистолет ему казалось важнее, чем раскрыть эту небольшую тайну. Но даже эта задача от него ускользнула ибо снаружи донесся разрывающий грохот. Питер бросил свои бесплодные поиски и рванулся к двери, отталкиваясь руками от стен и мебели, как шарик в настольном пинболе. При попытке сражения с одной особенно агрессивной стеной его руку прострелило таким взрывом боли, что он едва не рухнул на колени. Осторожное ощупывание показало, что у него глубоко рассечен трицепс. Питер связал дыру в плече с лужей крови на полу, но все равно не мог полностью осознать их значение. Императив, что надо найти Нила, оттеснял все прочее на задний план, так что Питер вновь оттолкнулся от стены и, шатаясь, проделал остальной путь до двери.
После полутьмы дома яркое солнце его ослепило. Спасаясь от жгучего света, Питер прикрыл здоровой рукой глаза и стал спускаться на тротуар. Когда глаза приспособились к свету, он узрел осевшего у стены Виндлоу/Кондрона, преступно брошенного там мертвым. Пулевое отверстие между глаз снимало все сомнения насчет смерти. Почти в двадцати ярдах распласталось еще одно тело, и при виде темных волос и худощавой фигуры, у Питера на одно мучительное мгновение от ужаса сжалось сердце, но потом его разум сбросил идентификацию. Может, он и не помнил, во что был одет сегодня Нил, но умереть в этой полосатой куртке он точно не мог.
Время словно застыло, никто не смел шевелиться, так что, когда дальше по улице началось какое-то движение, оно сразу привлекло внимание Питера. И на этот раз узнавание было мгновенным. В фургон запихивали безвольное тело его партнера.
— Нил! — попытался закричать Питер, но с губ сорвалось только сухое карканье, которое никто бы не расслышал и за три фута. Хотя при здравом размышлении, это было даже неплохо. Прежде чем привлекать внимание вооруженных бандитов, ему самому следовало найти оружие. А ведь у Кондрона оно было! Питер отчаянно заозирался в поисках его пистолета. Быстро оценив положение тела, он прикинул вероятную траекторию, по которой пистолет вылетел из безжизненной руки Кондрона, и за пару секунд углядел его, почти невидимый под припаркованной машиной. Питер подхватил пистолет и прицелился в плавном синхроне с уже набиравшей скорость машиной. Картинке перед глазами недоставало четкости, но шины были достаточно крупной целью, чтобы Питера это не волновало.
Питер аккуратно нажал на курок, но раздавшийся слабый щелчок прояснил, что Кондрон, прежде чем умереть, опустошил оружие. Но у Питера не было времени даже на рвавшийся с губ поток ругательств. Через секунду он уже ощупывал одежду мертвеца, отыскивая новую обойму, но к тому времени, когда он наконец ее нашел и со скоростью военного вставил взамен опустевшей, было уже поздно — фургон скрылся за углом ровно в тот момент, когда Питер навел на него пистолет. Мир Питера сузился до звука собственного дыхания и грохочущей в ушах крови, от слепого ужаса внутренности скрутило узлом. Нил был в руках мафии.
И вот в этот момент наконец показалась полиция. Питер не отреагировал на ее прибытие — он слишком привык к сиренам и слишком был сосредоточен на спасении своего склонного влипать друга. Однако ему быстро напомнили об опасности такого игнорирования. Раздался резкий окрик:
— Полиция! Бросайте оружие! Быстро!
Если тебя обнаруживают единственным вооруженным человеком в окружении энного количества трупов, полиция склонна косо на тебя смотреть. Питер не стал бросать оружие, но разжал хватку, отчего пистолет соскользнул с руки, повиснув у него на пальце, а сам Питер развел руки в стороны, принимая неугрожающую позу. Его левая рука яростно запротестовала против таких перемен.
— Я агент ФБР, — спокойно проговорил он, сдерживая гортанный рык, который пытался прорваться сквозь голосовые связки. — Удостоверение у меня в кармане. Произошло похищение, и на счету каждая секунда. Вам нужно произвести...
Закончить ему не дали.
— Сэр, оружие на землю, живо. Шаг в сторону и руки за голову.
Питер подосадовал на задержку, но он понимал, что при виде тела у его ног любой полицейский с легкостью нажмет на курок. К его облегчению, когда он уже начал нагибаться к земле, появилась еще одна машина с сиренами, которая эффектно затормозила около полицейской машины. Из нее буквально по воздуху вылетела Диана, на ходу показывая удостоверение.
— Опустите оружие! Это агент ФБР.
Полицейские с явным нежеланием подчинились, но Питер уже выбросил их из головы и сосредоточился на том, чтобы максимально сжато ввести свою команду в курс дела.
— Нил похищен. Нужна ориентировка на "фордовский" фургон серии "E", вероятно 2008 иди 2009 года, светло-коричневого цвета. Номер я не разглядел — слишком далеко, но на бампере была наклейка "Метс". Направлялся на север.
Джонс, наполовину высунувшись с пассажирского сидения, сделал согласный жест:
— Вас понял, — и снова исчез в машине.
Диана направилась к Питеру, и ее лицо тревожно напряглось, когда она увидела капающую с его руки кровь.
— Босс, вы в порядке?
— Я в норме, но думаю, тебе стоит проверить... — он не успел закончить, потому что в этот момент повернулся, чтобы показать на разбитую машину сообщницы Кондрона, и Диана сдавленно ахнула. Питер никогда не слышал от нее такой реакции и встревожено обернулся.
На обычно невозмутимом лице Дианы отражался ужас и шок.
— Что? — с беспокойством спросил Питер и потом повторил вопрос, поскольку членораздельного ответа не получил — только трясущийся палец, показывающий куда-то в его направлении.
Питер попытался извернуться, чтобы посмотреть себе за спину, но от этого движения не только вспыхнула боль в руке, но и он сам почувствовал себя очень глупо — как собака, гоняющаяся за своим хвостом, и быстро вернулся в предыдущее положение.
Диана рывком вышла из шока.
— Звони в "скорую", — рявкнула она Джонсу. — Босс, не двигайтесь, стойте смирно.
Питер повиновался — краткая потеря Дианой самообладания убедила его, что что-то серьезно не так.
— В чем дело? У меня что, на спине пчела? Или бомба?
— Не совсем, — Диана уже зашла ему за спину. Он не видел выражения ее лица, но в голосе сквозило недоумение.
Он невольно вздрогнул, когда ее холодные руки скользнули ему сзади под рубашку.
— Эй, поосторожней. У Эл пунктик насчет рук и других женщин. В прошлый раз мне пришлось целую неделю мыть посуду.
"Федеральный БабоРаздеватель" — как наяву услышал Питер поддразнивающий голос Нила, и у него невольно поползла улыбка
— В прошлый раз, босс?
Питер расслабился: из голоса Дианы исчезло напряжение — что бы его ни причинило, проблема уже разрешилась.
Ее рука уперлась ему в спину, и он ощутил странный рывок. Потом Диана появилась перед Питером, и в ее руке, обмотанной платком, красовался нож.
— Он?..
— Торчал у вас посередине спины. Да, — закончила за него Диана. — Но он застрял в ремнях кобуры. Там, где они пересекаются — двойной слой кожи. Это спасло вам жизнь. Вообще ни царапины. Но вот с рукой кошмар. Мы должны отвезти вас в больницу.
— Рука подождет, — но поскольку Диана запротестовала, он смирился: — Поищи в квартире чем перевязать. Нила похитили, и у него мало времени.
Он похлопал себя одной рукой по карманам.
— Черт, где мой мобильный? — В голове всплыло противостояние на лестнице. — Точно, он остался в доме. Не сходишь за ним? И, Джонс, позвони маршалам, пусть пришлют данные с браслета Нила. О, и проверь, не получится ли отследить его телефон. Он, наверное, еще при Ниле.
Члены команды неохотно разошлись выполнять инструкции, и Питер порадовался, что хоть ненадолго остался один. Он глубоко вдохнул, наполняя легкие влажным вечерним воздухом и пытаясь таким образом очистить разум, но его колотило эмоциями: гневом и страхом в равной мере, густо и бесперебойно. Он подвел Нила, не выполнил своего обещания его защитить. Отчаяние, словно змея, свернулось у него внутри и потом незаметно поднялось к горлу.
Питер поднял голову, снова втягивая в себя воздух, и потер ноющий висок. Последние пару дней он ощущал себя как в эпицентре семибального землетрясения; волнение за друга рушило его защитные стены. Однако сейчас надо было заново их восстановить и задраить все возможные люки. Нилу требовался агент Питер Бёрк — талантливый ФБР-овец, который находил его, когда больше никто не мог — причем, находил дважды. Питер позволил всему, кроме решимости, раствориться и стать белым шумом. Он все еще чувствовал себя разбитой посудиной, которая держится на честном слове, но твердое и непреклонное стремление найти Нила скрыло оставшиеся трещины, в том числе, возможно, и от него самого.
Вернулась Диана, на ее лице отражалось потрясение. Она протянула Питеру его телефон, который несла водруженным на кучу извлеченных из аптечки медикаментов.
— Босс, там как была бойня. Кровь на полу, кровавые следы по стенам и лестнице. Это все ваша?
Питер хотел было кивнуть, но потом отрицательно покачал головой.
— Нет, еще Нила. — Он не стал вдаваться в подробности.
Диана мягко подтолкнула Питера сесть на ступеньку и занялась его рукой.
— Что вообще происходит? Что случилось?
Питер постарался собраться с мыслями настолько, чтобы суммировать события дня, не выдавая при этом изначальной деятельности Нила.
— Вот этот, — он кивнул на Кондрона, — и дама в машине — агенты ОПД. Они заставили Нила кое-что выкрасть у русской мафии. И это, — он жестом показал на обширное пространство учиненного хаоса, — стало ответным ударом.
Питер дернулся, резко втянув в себя воздух — то, что делала Диана с его рукой, было болезненным с резкими провалами в мучительное.
— Здесь нужны швы, босс. Вы потеряли много крови.
— У меня нет времени. У Нила нет времени, — и снова он сдержал отчаяние, которое как кровь просачивалась в его голос. — Я буду в норме. Прошу, просто перевяжи и все.
Диана повиновалась, молча выражая неодобрение. Когда она закончила, Питер слегка шатко поднялся и с неудовольствием оглядел свою порванную и окровавленную рубашку.
— Мне нужно переодеться. Моя машина стоит через улицу, там в багажнике есть чистый пиджак и рубашка. Открывай с пульта, на расстоянии. Кондрон угрожал ее взорвать, говорил, что подложил бомбу. Я уверен, что он блефовал, но рисковать не хочу.
К ним торопливо подошел Джонс. На его лице отражалась растерянность, которая позволила Питеру предположить, какую именно новость он принес.
— Данные слежения показывают, что Нил сейчас в своей квартире, — сообщил Джонс.
Питер расстроено покривился.
— Работу программы саботировали. Позвони еще раз маршалам и сообщи, что они передают ложные данные. Пусть попробуют перезапустить программу. Но у нас на это нет времени. — Он повернулся к Диане, которая торопливо шла к ним с одеждой Питера. — Мне нужно, чтобы ты осталась здесь. Я знаю, куда они увезли Нила, и я еду за ним.
Агенты встревожено переглянулись.
— Вы не можете покидать место перестрелки, где убили офицера полиции, — осторожно напомнил Джонс. Правила на этот счет были очень конкретны.
— Я ни в кого не стрелял, — отмел все протесты Питер. — Я вообще не стрелял. Я даже не знаю, где мой пистолет. Этот принадлежит Кондрону. На нем мои отпечатки, но проба на следы пороха покажет, что я не стрелял. Может, это и место перестрелки с убийством, но для меня это в первую очередь место похищения, и я приму меры, чтобы больше никого не убили.
Его подчиненных это явно не убедило, и он продолжил:
— Слушайте, Нила похитила русская мафия. Они считают, что у него есть кое-что, что им нужно, но у него этой вещи нет — она у меня. И когда они поймут, что у него ее нет, то убьют Нила. Я этого не допущу.
Диана пригляделась к своему боссу. Вокруг глаз Питера выделялись глубокие морщины, взгляд был мрачным, плечи в постоянном напряжении, но она видела в его глазах решимость. Это был человек, которым она восхищалась больше всех на свете. Она уважала его дисциплинированность, желание защищать и то, с какой страстью он посвящал себя работе, неважно, чего ему это стоило. И еще она видела сильную связь между своим боссом и его юным консультантом, и знала, что никакие аргументы не сдвинут сейчас Питера с намеченного курса действий.
— Вы не в состоянии вести машину, — было единственным возражением, которое она озвучила.
— Я поведу, — прервал ее Джонс. Это было утверждение, не предложение.
Острая необходимость действовать, словно электрозаряд, скользнула по позвоночнику Питера, приводя все его мышцы в состояние боевой готовности. Со времени похищения и без того прошло слишком много времени. Он не желал тратить его еще больше впустую.
— Хорошо, поехали. Диана, когда закончишь, сразу возвращайся в офис. Как только будет доказательство местонахождения Нила, получай ордер и вызывай группу спецназа.
Питер дал Джонсу адрес Шоровоского — инстинкты говорили, что Нила увезли именно туда, и Питер им доверял. Мобильник Нила нашли в доме Джун, а офису маршалов могло потребоваться время, чтобы определить ошибку в программе и ее исправить.
Обезболивающее, которое Диана заставила его принять, немного притупило болезненную пульсацию в голове и руке, но способности продуктивно думать Питера лишала не она, а тревога за Нила. Русская мафия славилась своей жестокостью, и нилово неподражаемое очарование вкупе с хорошо подвешенным языком тут ему не помогут.
Питер беспомощно стиснул руки — память подкинула воспоминания, как выглядели жертвы допросов русских. Он не допустит, чтобы Нила постигла такая же участь. Джонс чувствовал, что Питер погружен в раздумья и предоставлял босса своим мыслям, не считая частых тревожных взглядов в его сторону.
К тому времени, когда они приблизились к резиденции Шоровоского настолько, что Питер принял решение съехать с дороги и подождать подтверждения местонахождения Нила, уже почти стемнело. У Питера настолько ныло все тело, что он не мог найти комфортного положения. Несмотря на усталость, он сидел, вытянувшись в струнку, весь напряженный от желания действовать. Зазвучавший телефон вырвал его из раздумий. Он надеялся, что это Диана, но это был Хьюз.
— Питер, ты прав, — без преамбулы начал тот. — Программа после перезапуска показывает, что Нил у Шоровоского. Мы в процессе получения ордера, и он, и спецназ будут у тебя через час. Но до тех пор тебе надо продержаться. Не сходи с позиции и жди подмогу. Тебе понятно?
— Да, сэр, — механически ответил Питер. Он закрыл телефон и безвольно уронил руку на колено. Час.
Питер давно работал агентом ФБР. Он умел подчиняться приказам и понимал стоящие за ними причины. Чего он сейчас добьется, если ослушается? Но у Хьюза не было всей информации. Он не знал, какой козырь есть у Питера, и это не его партнера сейчас удерживала силой русская мафия и, возможно, пытала.
— Я иду в дом, — слова выскользнули из его рта еще до того, как он осознал свое решение. Рубикон. Здесь он пересекал черту. Он собирался проигнорировать прямой приказ начальства. Разумеется, смешно было думать об официальном выговоре или понижении должности, когда существовал приличный шанс, что русские его вообще убьют. А если нет, Элизабет... нет, он не будет об этом думать, он не может. Она бы поняла. Нил стал для них обоих частью семьи.
Повернувшись, чтобы дать указания Джонсу, Питер чуть не рассмеялся при виде его застывшего лица. Кажется, Джонс не мог решить, то ли прикидывать размер смирительной рубашки, то ли доставать наручники.
— Но, сэр, Хьюз сказал, что мы должны оставаться здесь, — как будто Питер внезапно оглох или полученный минуту назад приказ испарился у него из памяти из-за сотрясения. И вот черт побери пронзительный голос Хьюза, который можно было услышать с соседнего сидения.
— Хьюза не обладает всей информацией. Кроме того, его здесь нет, и решения в полевой обстановке принимаю я, — ровно и твердо проговорил Питер.
— Питер, вы не можете... — от желания убедить у Джонса даже упал голос. — Если вы пойдете туда, то лишь предоставите им еще одного заложника. Вы свяжете руки спецназу.
Питер про себя подумал, что, может, это и не так плохо. Не факт, что спецназ станет беспокоиться о безопасности осужденного преступника, но "своих" они все же старались защищать. Однако Джонсу он привел более приемлемый аргумент.
— Надеюсь, когда я окажусь внутри, до стрельбы уже не дойдет. А в худшем случае, у тебя будет переговорщик.
Он вытащил из кармана конверт и отдал его Джонсу.
— Им нужно от Нила вот это. Я уже все сфотографировал и отослал в отдел криптографии, но русским знать об этом необязательно. Ты останешься здесь, и я тебе позвоню, когда мне понадобятся эти бумаги, чтобы заключить сделку.
Клинтон Джонс был надежным и лояльным подчиненным, но в данный момент, кажется, был готов взбунтоваться. Но Питер точно не был хорошим примером, когда дело касалось исполнения приказов.
— Если вы идете в дом, я пойду с вами. Нил и мой друг тоже.
Питер призвал на помощь самую успокаивающую улыбку из репертуара Нила.
— Послушай, у меня есть план. — Что можно было считать правдой, если щедро даровать это название чистому "скелету" идеи, которую он себе мысленно начертил. — Ты — мое скрытое преимущество, и мне нужно, чтобы ты с бумагами находился здесь.
Нил явно повлиял на его умение говорить двусмысленно, потому что Джонс изучил искреннее выражение Питера, потом резко кивнул и выбрался из машины. Но оказавшись снаружи, он нагнулся и посмотрел на босса через открытую дверь машины.
— Питер... — он остановился и закусил губу. У Питера было чувство, что тот чуть не сказал "Надеюсь, вы знаете, какого черта вы творите". Для него и самого это был основной вопрос. Но Джонс в конце концов просто напряженно улыбнулся. — Будьте осторожны, — сказал он и захлопнул дверцу машины.
Тронувшись с места, Питер посмотрел в зеркале заднего вида: лицо Джонса отражало нерешительность и раздрай. Но при этом, он на глазах Питера вытащил из кармана мобильник и стал набирать номер. Питеру не требовались его детективные навыки, чтобы понять, кому он звонит. Проблемы, которые Питер успел на себя навлечь, были сущей ерундой в сравнении с последствиями, которые сулило ослушание прямого приказа "не входить в дом русского". Он не мог себе позволить услышать такой приказ и, с чувством полной бесповоротности своего поступка, выключил телефон. Добросовестное неведение становилось сегодня словом дня.
Внезапно в машине стало как-то очень тихо. Мурлыканье двигателя совершенно не разгоняло тишины, которая окружила Питера и распахнула дверь всем думам и отчаянию в его мыслях, которые теперь неконтролируемо неистовствовали у него в голове. Он действительно был совершенно один. Его партнер потерялся, и он действовал безо всякого одобрения ФБР. Это означало, что он опасно балансирует над очень глубоким отвесом и без какой бы то ни было видимой страховки. Но несмотря на это четкое осознание, его нога уверенно жала на акселератор.
Тянувшаяся вдоль дороги аккуратная живая изгородь уступила место стене с режущей "колючей проволокой" поверху. В тусклом свете спускающихся сумерек Питер видел камеры, которые словно маркеры отмечали его продвижение по дороге. Просто маленькое напоминание о власти этой мафиозной семьи. Взгляд на часы сказал, что Нил у них уже больше часа. Во рту пересохло, сердце обвили ледяные лианы страха. И снова Питер загнал внутрь кипящий под кожей гнев — он знал, что должен контролировать свои эмоции.
Он без колебания подкатил к воротам, опустил стекло и протянул наружу документы.
— Специальный агент Бёрк, ФБР, — представился он. — Мне нужно видеть вашего босса. Передайте, что у меня есть информация о том, что он ищет.
Сердце у него бешено билось о ребра, но, пока охранник ходил за разрешением на въезд, Питер сохранял на лице выражение вежливого равнодушия. Коротко проконсультировавшись с начальством, охранник махнул ему проезжать. И на этот раз Питер смотрел прямо перед собой, не оглядываясь на закрывавшиеся за ним ворота, которые очень напоминали "челюсти" захлопывающегося капкана.
8 глава
На выходе из машины Питера ожидали двое крупных молчаливых мужчин с полуавтоматами. Они обыскали его — сначала на предмет оружия, затем металлодетектером на электронные устройства. Питер с достоинством это позволил и даже без жалоб отдал свой телефон, надеясь, что его сговорчивость ускорит процесс. Он не был вооружен и лишь следил за тем, чтобы скрыть боль, которую причиняло поднимание левой руки — он не желал показывать свою уязвимость хоть в каком-то смысле.
Его без шума препроводили в помещение, которое, по его предположению, было кабинетом Шоровоского, и он невольно подумал, не сюда ли накануне ночью влезал Нил за своей добычей. Мафиози не предложил Питеру руки, только показал на кресло напротив своего стола. Питер кивком принял приглашение, радуясь возможности сесть. Ему нужно было экономить те крохи энергии, которые у него еще оставались.
Русский посмотрел на него со смесью вежливости и подозрительности.
— Агент Бёрк, если вы надеетесь записать или ретранслировать наш разговор через какое-то устройство, утаенное от моих людей, могу вам сообщить, что эта комната экранирована.
— Напротив, я очень рад, что наш разговор будет... скажем так, не под запись.
Насколько стоит быть откровенным? Что лучше: изображать из себя члена лиги продажных агентов ОПД или следовать своим инстинктам, и раз уж приличная часть "Белого воротничка" будет здесь в течение часа, то пойти более прямым путем, уповая на то, что с учетом относительной официальности его визита, честный диалог принесет больше пользы?
— В таком случае, чем я могу вам помочь? — Шоровоский раскинул руки в приглашающем жесте, но взгляд его оставался настороженным.
— Я думаю, что мы оба можем помочь друг другу. Позвольте я скажу прямо: у вас есть кое-что мое, а у меня — ваше,— Питер сознавал, что его слова звучат собственнически ака Голлум, но он чувствовал, что подобные имущественные требования на своего консультанта — это лучший залог его здоровья.
Бандит поднял косматую бровь.
— Боюсь, это не достаточно прямо. Я не понимаю. Что у меня есть такого, что вы можете желать получить?
— Мой партнер Нил Кэффри. А у меня имеются бумаги, на которые он, к несчастью... облегчил вашу собственность. Это было ошибкой с его стороны, и я буду счастлив вам их вернуть, если вы вернете мне моего партнера целым и невредимым.
— Уверен, вы ошибаетесь. Почему вы думаете, что этот ваш мистер Кэффри — у меня? — вопрос сопровождался милой улыбкой в тридцать два зуба.
Питер ответил так же ровно и дружелюбно, но позволил себе подпустить в голос властности, выработавшейся у него за годы командования агентами.
— Я не думаю, я знаю. Я лично видел, как ваши, скажем так, люди препроводили мистера Кэффри в фургон и проследил его до самого вашего дома.
Русский на мгновение помрачнел — первая брешь в его вежливом фасаде. Питер ответил невозмутимостью, сознавая, что только что обвинил в некомпетентности главу мафии.
— Прошу прощения, — Шоровоский поднялся на ноги. — Мне нужно уточнить кое-какие факты у своих подчиненных. Подождите, пожалуйста, здесь. Мои люди принесут вам выпить, если хотите.
Питер поднял руку, отказываясь от предложения.
— Спасибо, мне вполне комфортно, — но внезапный удар страха насчет намерений мафиози заставил его добавить: — Мистер Шоровоский, я хочу подчеркнуть тот факт, что Кэффри должен вернуться ко мне в том же состоянии, в котором вы его забрали.
Питеру хотелось пригрозить страшными карами, "варившимися" у него в мозгу, но он воздержался от соблазна, решив, что это принесет больше вреда, чем пользы. Он понадеялся, что этого напоминания будет достаточно, чтобы застопорить любой допрос, которому сейчас мог подвергаться Нил.
Из-за закрывшейся двери донесся поток русской речи — Питер не понял ни слова, но, судя по сердитым взглядам охранников, он не слыл здесь человеком года.
Изображая расслабленность, которой на самом деле не чувствовал, Питер устроился в кресле, положив ногу на ногу. Ему впервые выдался шанс осмотреться, и он без интереса изучил дорогие предметы искусства и богатую обстановку. Он рискнул бросить быстрый взгляд на часы и отметил, что с тех пор, как он получил звонок Хьюза, прошло уже полчаса. Временное затишье превратило щедрый поток адреналина, который только и поддерживал силы Питера, в тонкую струйку, и сквозь возведенные стены начали пробиваться обессиленность и болевая дрожь мышц. Стараясь собраться, Питер закрыл глаза и глубоко втянул носом воздух.
В ноздри ударил слабый запах какой-то химии, и Питер еще раз глубоко вдохнул через нос. Чистящее средство. Движимый больше потребностью отвлечься, чем любопытством, он поискал взглядом источник запаха. Тот обнаружился в нескольких футах справа — влажное пятно на ковре, где тонкий ворс выглядел более темным и встопорщенным. Питера внезапно ударил страх, что Нил истек кровью прямо на этом месте — от одного взгляда на пятно его накрыло небольшим цунами адреналина, быстро прогнавшим чувство потерянности. Питер заставил себя рассмотреть подобную возможность рационально. Разумеется, Шоровоский был слишком хитер, чтобы оставлять у собственного порога криминальные улики, которые безвозвратно связали бы его с убийством. Хотя, возможно, он высокомерно считал, что может безнаказанно совершать подобные преступления, особенно в своем собственном доме. Может, он хотел превратить Нила в показательный урок тем, кто думает, что у него можно что-то украсть. Его организация оттачивала свое мастерство избавления от жертв, сбрасывая их в фундаменты стоящихся зданий или отправляла прямиком в Ист-Ривер — в железных цепях для балласта.
Этому должно было быть безобидное объяснение. Может, той-пудель Шоровоского надул на ковер или, может, он сам, увлекшись кроссвордом, пролил в этом месте утренний кофе. Питер вновь загнал свои страхи поглубже, избавляясь от сковавшего плечи напряжения. Нельзя отходить от своего властного положения и позволять мафиози увидеть его нервозность. Когда Шоровоский вернулся в кабинет, Питер сумел встретить его прохладно-вопросительным выражением лица.
— Тайна раскрыта, мой дорогой агент Бёрк, — мафиози вернулся за стол, и Питер ответил ему фальшивой улыбкой в тридцать два зуба, которую затем сменила такая же фальшивая ухмылка.
— Раскрытие тайн всегда меня интересовало. Прошу, говорите, — Питер щелчком смахнул с рукава воображаемую пылинку.
— Мои люди нашли вашего друга лежащим на тротуаре. Он выглядел нездоровым, и они из чистой благотворительности помогли ему забраться в фургон дабы отвезти туда, где ему смогут оказать медицинскую помощь.
Питер едва не зааплодировал. Это было превосходное объяснение, и достаточно близкое к правде, чтобы при желании обе стороны могли загладить вопрос.
— Я... благодарен, — кашлянул Питер, не позволяя последнему слову застрять в горле. — За заботу. И где он сейчас?
— Мой личный врач диагностировал у него сотрясение мозга и в качестве самого разумного плана действий предложил отдых. Мистер Кэффри сейчас наверху — в одной из наших спален. Мой человек пошел его будить. А пока что мы можем завершить нашу деловую сделку.
Питер наклонил голову.
— Будучи агентом ФБР, я всегда испытываю огромное удовольствие от возвращения пропавших ценностей их законным владельцам, — елейно ответил он.
Это не было прямой ложью. Бумаги были получены незаконно и суд никогда бы не принял их в качестве улик. Сделанная Питером фотокопия могла дать полезную информацию ФБР, но от самих оригиналов пользы было немного. Однако логистика сделки была не так проста. Питер не хотел, чтобы в особняке застали и Джонса.
Но прежде, чем он успел что-то предложить, дверь кабинета приоткрылась и внутрь просочился один из его бывших сопровождающих. И приближаться к боссу ему было крайне не по себе. Питер решил, что с тем же успехом тот мог повесить на шею табличку "не убивайте гонца за плохие новости". Он явно вытянул короткую соломинку. Посланец прошептал что-то Шоровоскому на ухо, хотя это было излишне ибо он говорил по-русски.
Реакция мафиози полностью оправдывала трепет его лакея. Шоровоский грохнул кулаком по столу и проорал нечто, что Питер мысленно перевел как "Какого черта?!". Притворяясь, что совершенно не интересуется дальнейшим, Питер с огромным интересом следил за разговором, интерпретируя не слова, а язык тела. Кроме того, он сделал себе мысленную пометку: в следующий раз, когда Эл предложит походить вместе на какие-нибудь курсы, надо настоять, чтобы это были курсы русского. Это будет вложение намного лучше, чем танцкласс. Наблюдая, как лицо Шоровоского от сдерживаемого гнева становится интересного красно-лилового оттенка, Питер был готов побиться об заклад, что проблема каким-то образом связана с его партнером. Только Нил мог довести человека до такой степени фрустрации.
Когда охранник испарился из комнаты, явно радуясь, что сумел уйти невредимым, Питер невинно поднял бровь:
— Проблемы?
— Никаких, — Шоровоский прилагал видимые усилия, чтобы сохранить легкость тона. — Просто некоторые... деловые осложнения.
— Надеюсь эти... осложнения, — Питер скопировал его тон, — не связаны с мистером Кэффри?
Небольшая заминка подтвердила его предположение, хотя мафиози и попытался отмахнуться.
— Похоже, у мистера Кэффри сотрясение серьезнее, чем мы думали. Кажется, он куда-то ушагал.
У Питера от удивления глаза полезли на лоб.
— Ушагал? — переспросил он. Это был потрясающий эвфемизм для огромного количества действий Нила. Тот ушагивал с мест преступлений, он ушагал из тюрьмы. И до сих пор это не подразумевало "получил пулю в затылок".
Питер поднялся было на ноги, но смазал эффект, мгновенно рухнув обратно в кресло ибо кровь совершенно не желала приливать к голове на новую высоту.
— Ты заверили меня, что Нил не пострадает.
— В наших руках он не пострадает, мое вам слово. Уверен, мои люди скоро его найдут.
Питер кивнул, показывая, что принимает это заявление, но про себя похохотал над его нелепостью. Если Нил не хотел, чтобы его нашли, то, как показывала история, был только один человек, способный это сделать. Хотя было бы иронично, если бы Нилу удалось успешно сбежать из застенков, а Питер застрял бы внутри со своей предполагаемо спасательной миссией. Но если кто и смог сбежать из подобного форта, то это Нил. Объедините его гибкость, скорость и храбрость со знаниями, которые он приобрел за время своей предыдущей эскапады, и он взлетит до статуса самого Гудини. Но интуиция подсказывала Питеру, что Нил со своими текущими травмами сейчас, скорее всего, затаился, забрался в какую-нибудь дыру и там законопатился. В этом было и хорошее: это означало, что на какое-то время он будет в безопасности.
Разумеется, Шоровоский мог лгать — будучи не в состоянии предъявить Нила живым, он мог придумать правдоподобное оправдание, но Питер так не считал. Ярость мафиози была подлинной. Кроме того, так он утрачивал доверие ФБР к своей переговорной позиции, а это не то, с чем он бы расстался по своему желанию. И кроме того, это было так по-ниловски. Нил никогда не оставался там, где его посадили. Питер хотел вовсю использовать это преимущество, но ему не представилось такого шанса.
На этот раз никто не пытался осторожно подойти к боссу — охранник буквально ворвался в кабинет, напряженно выкрикивая что-то по-русски. Шоровоский грохнул кулаками по столу и, изрыгая проклятья, вскочил на ноги; его лицо исказилось от гнева. И прежде, чем Питер успел подняться следом, он ощутил прижатое к загривку дуло пистолета.
— Ты — труп, агент Бёрк.
Очевидно, кавалерия была уже на подходе, но, вспомнив камеры на внешней стороне забора, Питер подумал: а сколько на самом деле информации Шоровоский получал о своих гостях? Разница могла быть буквально означать разницу между жизнью или смертью. Сердце билось о ребра с силой разрушительного тарана, но разум Питера был ясен как никогда.
Он поудобнее устроился в кресле и спокойно скрестил ноги в лодыжках.
— С вашей стороны это было бы большой ошибкой, — его голос звучал ровно и собранно, изображая отсутствие какого бы то ни было волнения. — Они знают, что я здесь. Они знают, что здесь Кэффри. Если с кем-то из нас что-то случится, это будет означать для вас и всей вашей организации полный крах.
— Готов рискнуть, — прорычал Шоровоский, но Питер видел, что у него на висках выступила тонкая пленка пота.
Было соблазнительно стремительно выпалить сие рациональное наблюдение, но Питер сдержался.
— У них есть ордер и команда спецназа, и они появятся здесь раньше, чем вы получите шанс что-то прикрыть. Вы пойдете на электрический стул за убийство, ваша организация будет уничтожена, а ее останки подберут конкуренты. Но, если сейчас вы ко мне прислушаетесь, я смогу это предотвратить. Ничего из перечисленного не случится.
Долгую минуту концентрированная ярость на лице Шоровоского убедительно доказывала, что тот может нажать на курок просто назло, но главами подобных организации не становятся люди, привыкшие поддаваться импульсам. Дуло на загривке Питера не исчезло, но и не выстрелило, и Питер записал это себе в актив. Его лицо отражало принужденное безразличие.
— Говори! — приказал русский.
— Сначала дайте мне мой телефон, — парировал Питер. — Ну же, — нетерпеливо поторопил он, поскольку Шоровоский заколебался. — У нас мало времени.
Мафиози дал знак кому-то за спиной Питера. Тот не имел возможности повернуть голову и не знал, сколько еще человек находится в комнате, но их явно хватало, чтобы вышибить ему мозги, если он лишний раз шевельнется.
Вскоре ему в руку втиснули телефон. Аккумулятор был снят — видимо, чтобы предотвратить отслеживание локации, и пока телефон загружался, каждая секунда казалась Питеру вечностью. Если начнется перестрелка — и неважно, кто нажмет на курок первым, Шоровоскому будет нечего терять. Он поставит на защиту от внешнего врага все свои силы и средства, уничтожит все улики, какие только удастся, а сам вместе с теми лейтенантами, которых он не посчитает нужным пустить в расход, сбежит в какую-нибудь, без сомнения, заготовленную дыру. У ФБР не было ресурсов окружать всю территорию полностью, а самому Питеру почти наверняка предстояло стать первым представителем сопутствующего ущерба, и он мог только надеяться, что Нил укрылся где-то достаточно глубоко, чтобы не попасть под шальную пулю.
Как только телефон загрузился, Питер сразу нажал 7 в быстром наборе. Ему ответили почти мгновенно.
— Агент Бёрк?
Человеку со стороны этот голос, вероятно, показался бы холодным и официозным, но Питеру он говорил о ледяной ярости, подтаявшей от приличной дозы беспокойства — он не первый раз его слышал, но никогда еще тот не направлялся на него лично. В данный момент начальственная головомойка могла разрушить его авторитет, и Питер рванул с места в карьер.
— Агент Хьюз, ситуация находится под контролем. Мистер Шоровоский готов сотрудничать, и я был бы благодарен, если бы вы дали мне несколько минут, чтобы разрешить ситуацию к обоюдному удовлетворению. Если от меня в ближайшие десять минут не будет известий, задействуйте ордер.
На другом конце линии упало молчание, и у Питера вспотели ладони от страстной надежды, что его начальник не настолько на него зол, чтобы не позволить ему вести дело. Наконец он получил ответ — всего лишь одно слово:
— Понял.
В тоне, которым оно было высказано, сквозило напряжение, говорившее о куче всего, что осталось невысказанным — и что почти наверняка будет высказано в большом объеме, как только ситуация разрешится. На мгновение Питер ощутил себя нежным и сочным кусочком мяса, которым соблазняются сразу два льва.
— Все в порядке, — с энтузиазмом в голосе объявил он явно и без того очевидную информацию. — У нас есть десять минут.
— На что? — у русского все еще чесались руки от желания перейти к насилию — он не был уверен, что что-то получит от договоренности.
— На то, чтобы скрыть что бы то ни было компрометирующее, — терпеливо объяснил Питер. И получив в ответ ничего невыражающий взгляд, уточнил: — Гипотетически украденные вещи, доказательства незаконной деятельности, людей, на которых есть незакрытый ордер.
— Но обыск...
— Если мы правильно разыграем карты, то его не будет. Ордер выдан на Кэффри. Если, как вы говорите, он в ваших руках не пострадал, вашего самаритянского объяснения будет достаточно. Я поддержу вас.
— Но я не могу извлечь Кэффри из воздуха, — мафиози внезапно стал напоминать капризного ребенка.
— Я смогу его отыскать, можете на этот счет не волноваться, — уверенно пообещал Питер. — Просто удостоверьтесь, что на виду нет ничего нелегального. Никто ничего конфисковывать не будет. Я вежливо поблагодарю вас за заботу о моем партнере в час нужды, и мы уйдем. Ваша организация не пострадает — как и ваше лидерство, и вы еще получите дополнительный престиж, что вышли сухим из воды после выданного на ваш дом ордера. Беспроигрышная ситуация.
Хоть это и было по большей части импровизацией, но, по мнению Питера, звучало достаточно привлекательно. И русского, кажется, тоже убедило. Выражение Шоровоского стало задумчивым и оценивающим, и затем он щелчком пальцев отправил своих людей выполнять указания Питера.
Давление в загривок исчезло, и Питер облегченно выдохнул, раздувая ноздри. Однако он не стал останавливаться на достигнутом и решил подстегнуть удачу.
— У меня есть еще два условия, — уверенно заявил он.
Шоровоский сердито на него посмотрел.
— Вы не в том положении, чтобы что-то требовать.
— А я думаю, что в том, — Питер очень демонстративно посмотрел на часы. — На ближайшие 3 минуты. Первое: в будущем не должно быть даже попыток отомстить мистеру Кэффри. Я, как правило, работаю над "беловоротничковыми" преступлениями, так что нам не будет причин пересекаться. Но если что-то случится со мной или с Кэффри, я лично прослежу, чтобы мои боссы услышали всю историю целиком и полностью.
— Согласен, — заявил Шоровоский. — У меня нет желания навлекать на себя всю мощь ФБР. Придерживайтесь своей части сделки и, надеюсь, мы больше никогда не встретимся.
— И последнее, — Питер старался всем своим видом показать, что собирается попросить чашку кофе и сэндвич. — Мне нужны алмазы Янссена.
— Poshel ty! Нет!
— Они мне нужны, чтобы закрыть дело. Пока этого не произойдет, вы будете не в безопасности. Я не собираюсь кому-то показывать связь между ними и вами, поскольку это также бы означало раскрыть роль Кэффри. Мне нужны алмазы для его безопасности, а если он будет в безопасности, то и вы — тоже.
Мафиози, казалось, все равно колебался.
— Эти алмазы — очень малая часть вашей прибыли и очень малая часть того, что вы заплатите адвокатам, которых наймете защищать вас в суде. Время вышло. Да или нет? — надавил Питер.
Шоровоский по-славянски расстроено махнул рукой.
— А, звоните. Я пока достану ваши алмазы.
Он снял висевшую за спиной картину и начал процесс открывания сейфа, а Питер набрал номер.
— Агент Хьюз, ситуация разрешилась. Пожалуйста, отзовите своих людей. Мистер Шоровоский оказывает полное сотрудничество. Похоже, произошло недоразумение. Он со своими людьми лишь оказал Нилу помощь после его ранения. Однако, в данный момент мы временно потеряли Кэффри. Полагаем, он куда-то забрел из-за состояния спутанности сознания после сотрясения мозга. Вызовите, пожалуйста, машину "скорой", пусть будет наготове. И пришлите ко мне агента Джонса с трекером GPS.
— Агент Джонс в пути. Продолжайте регулярно сообщать обстановку, — судя по тону, Хьюз не был рад сложившейся ситуации.
— Агент Кондрон говорил, что отключил следящий браслет Кэффри, — Шоровоский скинул приятно зазвеневший черный мешочек в подставленную ладонь Питера. Тот опустил его в карман, не оскорбляя хозяина дома проверкой содержимого.
— Агент Кондрон — однозначно не самый надежный источник информации, — ответил Питер. Это было самое легкое объяснение сложного вопроса. — Пока мы ожидаем агента Джонса, я бы хотел посмотреть комнату... которую покинул Кэффри. — Питер собирался сказать "из которой сбежал", но решил выразиться более тактично.
Шоровоский сам поводил Питера до нужной комнаты, хотя, вероятно, не из вежливости, а чтобы лично удостовериться, что агент не увидит ничего лишнего. Питер сам не понимал, чувствовать ему тревогу или облегчение при виде безобидного складского помещения, где держали Нила. Комната говорила о более или менее цивилизованном обращении, но так же оставляла тревожное впечатление, что Нил действительно был не в форме. Единственной зримой формой ограничения свободы были наручники, сиротливо свисающие с металлического столбика изголовья кровати, и Питер знал, что от них не было ровным счетом никакого прока. Нил сбегал и из намного худших, будучи при этом накачанным до бровей.
— Он выбрался в окно, — озвучил очевидное Питер, осторожно выглянув на улицу. — И потом поднялся на крышу.
— Ну, сейчас его там нет, мои люди это проверили. Вероятно, он снова влез в дом через другое окно и теперь может быть где угодно. Придется проверять множество комнат.
— Черт возьми, — растерянно пробормотал Питер. Его отточенный нилометр заработал на полную силу. У Нила был какой-то план или он импровизировал? Но мысленные блуждания Питера не успели далеко продвинуться, поскольку появился Джонс.
Как ни странно, трекер GPS не стал той многообещающей панацеей, которой казался. Найти человека на улице с точностью до 10 футов это совсем не то, что искать кого-то внутри здания. Присутствие стен и полов и отличие расстояний по вертикали и по горизонтали приводили к озадаченным скитаниям по лестницам и коридорам до тех пор, как до Питера не осенило:
— Бог мой! Он в дымоходе!
Спускаясь сверху, Нил не подозревал, насколько блестящее укрытие он выбрал. Камин представлял собой резервный способ отопления и сейчас за ненадобностью был "зашит" в стену. Шоровоский к этому моменту уже хотел только, чтобы ФБР просто исчезло из его дома и, наверное, согласился бы ради этого даже снести половину особняка. Он приказал своим людям убрать стол, загораживающий нужное место, и сорвать со стены фанеру. И как только пространство очистили, Питер сразу же сунулся внутрь.
— Нил? — Его пальцы нашли внутри только металлическую решетку. Питер потянул за нее, но одной работающей рукой сдвинуть ее было невозможно.
На то, чтобы убрать решетку и рваные газетные комки для растопки, понадобилось двое наймитов Шоровоского. Как только они закончили, Питер тут же оказался на коленях в камине. Тот был шире современных, но в передней части ненамного выше, и Питеру пришлось скрючиться, чтобы забраться внутрь.
— Нил! — снова настойчиво позвал он. Его голос отдался эхом и стих в недрах кирпичных стен.
Питер уже начал думать, что вообще ошибся, как вдруг его пальцы наткнулись на что-то плотное — что-то, в чем он быстро опознал свисающую руку. Он схватил ее и потянул — не самый умный шаг, как через мгновение он понял, пытаясь поймать свалившееся на него безвольное тело. Питер неуклюже отполз назад, вытаскивая вместе с собой человека, в котором он немедленно опознал Нила — даже несмотря на слой грязи, с головы до ног покрывавшей друга, так славившегося своим безупречным видом. Глаза Нила были закрыты, темные ресницы почернели и почти невидимы из-за того, что нахватались запекшейся на щеках сажи. Губы были слегка приоткрыты, но если он и дышал, то слишком поверхностно, чтобы это можно было заметить.
Пальцы Питера заскребли по запястью друга, пытаясь нащупать пульс, но он сам слишком дрожал, чтобы распознать мягкую ответную пульсацию. Когда же он все-таки нашел пульс, его накрыло стремительной волной облегчения, и он, дрожа, осел на пятки.
— Джонс, носилки сюда. Надо отвезти его в больницу. О, и дай мне конверт.
Искоса глянув на русского, Джонс сунул руку в карман, вытащил бумаги и отдал их Питеру. Как только тот покинул помещение, Питер шлепнул бумаги в ждущую руку Шоровоского.
— Если бы он умер, эта история имела бы совершенно другой конец, — Питер был слишком обессилен, чтобы говорить с настоящей угрозой.
Мафиози наградил его непроницаемым взглядом.
— У вас рука кровоточит, — только и заметил он, после чего плавно опустил конверт в карман, не проверяя его содержимое — точно так же, как до этого сделал Питер. В его взгляде сквозило сдержанное уважение. — Вы действительно сдержали свое слово, агент Бёрк. Я этого не забуду. Вам и вашему другу нет нужды опасаться нас в будущем. Но мне нужно идти. Я должен проследить, чтобы никто из моих людей случайно не спустил курок в присутствии орды вооруженных агентов.
Шоровоский стремительно вышел из комнаты, его охрана, как след вихря, цепочкой потянулась следом. Питер едва заметил, что ему оказали большую честь, оставив в комнате в одиночестве — он был слишком сосредоточен на Ниле. Первым порывом Питера было похлопать того по щекам, чтобы привести в чувство, но на лице Нила, даже несмотря на слой грязи, можно было различить яркие синяки. Рука Питера нерешительно зависла в воздухе и затем опустилась на плечо друга и осторожно встряхнула.
— Нил, ты в безопасности. Давай. Я все так же ужасен в первой помощи, что и раньше, так что окажи мне услугу и очнись, — он не предполагал, что это будет вот так просто, но его мягкие увещевания были вознаграждены — Нил вздрогнул, так что Питер продолжал его звать все более настойчивым голосом.
Наконец один глаз Нила слегка приоткрылся голубой щелкой в жутковатом контрасте с темным от сажи лицом.
— Вот так, — подбодрил Питер. — Я знал, что ты с нами.
Глаз открылся шире, заставляя раскрыться и своего сомневающегося собрата.
— Хороший мальчик, — одобрил Питер. — Сколько пальцев я держу?
Нил медленно сфокусировался на четырех пальцах, покачивающихся перед его лицом. Питер чуть поморщился, когда тот облизнул грязные и пересохшие губы.
— Ч-четы... — лицо Питера вспыхнуло улыбкой, но она тут же увяла и совсем исчезла, когда его юный партнер, по-совиному моргая, договорил: — ...рнадцать, пятнадцать, что-то такое.
Питер обеспокоено уставился на него, не понимая, то ли Нил его дразнит, то ли сотрясение серьезно повлияло на его мозг и зрение. Он остановился на том, что успокаивающе похлопал Нила по плечу.
— С тобой все будет хорошо. Мы вот-вот передадим тебя "скорой".
Нил еще раз моргнул, словно пытаясь прояснить зрение, и потом его взгляд упал на GPS-трекер, который Питер все еще держал в руке.
— Питер, ты сжульничал! — его голос мало отличался от хриплого шепота, но в нем отчетливо слышалось возмущение.
Питер прыснул, испытывая в равной степени веселье и облегчение.
— Питер!
Тот встревожено подался назад — и как раз во время, чтобы не получить головой в лицо ибо Нил рывком сел, словно его ударили шокером, и уставился безумным взглядом. Питер внезапно обнаружил, что его куда-то тянут — Нил ощупывал его торс, одновременно пытаясь развернуть, чтобы увидеть спину.
Это напомнило Питеру, как его спину агрессивно исследовала Диана, и он внезапно вспомнил, что Нил видел, как он упал. Очевидно, это воспоминание наконец всплыло в затуманенной голове друга.
— Нил! — попытался прервать он эти панически-беспорядочные движения и терпеливо подождал, пока Нил придет к выводу, что из спины Питера не торчит ножа. После чего позвал значительно громче: — НИЛ!
На этот раз ему уже позволили развернуться обратно, и он посмотрел в растерянные голубые глаза друга.
— Я в норме, — мягко объяснил он. — Нож застрял в ремнях кобуры. Он мне не навредил.
— У тебя кровь течет, — обвиняющим тоном заявил Нил.
С головой погрузившись в напряженный конфликт между ФБР и мафией, Питер совсем забыл про свои раны, но теперь, когда их наличие озвучили, боль стремительно вернулась к нему, зверская и горячая. Да, спасибо тебе, Нил.
— Это всего лишь рука, — отмахнулся Питер. — Сам понимаешь, ничего опасного.
Покачиваясь на коленях, Нил смотрел на него напряженным взглядом, словно оценивая правдивость слов, и наконец приняв их, в ту же секунду повалился на пол, как скинутое с шеста чучело. Питер подхватил его, не позволяя удариться, хотя инстинктивное задействование обеих рук чуть не заставило его пожалеть о хороших рефлексах. Он непроизвольно втянул в себя воздух, едва сдержав вскрик.
— Я думал... — хрипло начал Нил, но судорожно закашлялся. Питер помог ему справиться, крепко удерживая, пока тот раскачивался от кашля. На губах Нила теперь виднелись черные пятнышки — его легкие старались избавиться от сажи, которой тот надышался во время своего спуска в дымоход.
Когда кашель стих до простых хрипов, Питер устроил Нила поудобнее, поддерживая его в вертикальном положении, чтобы было легче дышать. Глаза друга медленно закрылись, и было неясно, по-прежнему ли он в сознании.
Питер слышал приближение Джонса с медиками. Он бы воспользовался оказией и поехал до "скорой" на носилках Нила, но будь он проклят, если покинет этот дом как-то иначе, чем на своих двоих. В качестве стимула, он пообещал себе, что рухнет в машине "скорой" на максимально возможный срок. Он уже давно "ехал на пустых баках", и его внутренняя сигнализация даже перестала выкидывать тревожное предупреждение и присоединилась к сотрясению мозга в его упорных попытках просверлить в голове Питера дыру.
Питер прислонился к стене и еще раз похлопал Нила по плечу.
— С тобой все будет хорошо.
И на этот раз успокаивал он уже себя самого.
9 глава
Возвращение в сознание напоминало подъем со дна бурного океана: подводные течения тянули вниз за одежду и утомляли мышцы, пока Нил толчками и пинками старался всплыть из темных глубин. С поверхности шел очень яркий свет, и от этого было очень трудно заставить себя открыть глаза, но чарующий, как у сирены женский голос звал его по имени — мягко и настойчиво.
Первым возникшим образом — расплывчатым и подернутым болью, — стали яркие голубые глаза и темные блестящие волосы. В затуманенном мозгу Нила сразу же всплыло "Кейт", но потом память и зрение прояснились, и после болезненного укола горя этот образ растаял. Нил узнал красивую женщину с темными, как вороново крыло волосами, и сознание затопило волной мягкого спокойствия — почти такого же, какое бы принесло присутствие Кейт.
— Эл, — хрипло прошептал Нил. Он сжал ее руку, державшую его пальцы, чего он даже не осознавал, и Эл одарила его своей особенной улыбкой — доброй, сопереживающей и с легким налетом шаловливости, но в данный момент нетипично приправленной усталостью и волнением. Это осознание вызвало в мозгу Нила вспышку воспоминаний, и он подскочил на постели. — Питер!
Испуганный, сдавленный крик и одновременно вопрос.
Уголки губ улыбающейся Эл приподнялись чуть сильнее. Странная реакция и почему-то успокаивающая. Эл кивнула на другую кровать в комнате.
— Он там.
В черепе ритмично пульсировала боль и от любого шевеления накатывали волны головокружения, но Нил все равно передвинулся, чтобы лучше видеть. Видимый на подушках профиль в четверть оборота без сомнений принадлежал Питеру, но трудно было соотнести этот мирный вид с собственными воспоминаниями о насилии.
— Насколько плохо? — напряженно спросил он.
— Небольшое сотрясение, ушибы и тридцать семь швов на руке, — послушно сообщила Эл. В ее ответе чувствовалось нечто терпеливое и монотонное, и это привело Нила к другому осознанию.
— Я уже об этом спрашивал, — медленно проговорил он.
Уголки ее губ вновь дернулись вверх.
— Всего четырежды, считая этот раз. День-два ты то приходил в сознание, то снова отключался, и это всегда было первым твоим вопросом. Врачи говорят, в твоей памяти еще какое-то время могут сохраняться пробелы, — Эл убрала с его лба непослушную прядку. На ее лице читалось легкое любопытство — и более глубокое волнение, словно она понимала, что всей истории она не знает, и у Нила могут быть серьезные основания ставить на первое место здоровье Питера.
Нил не собирался с ней делиться воспоминанием, которое, похоже, вновь и вновь вызывало у него внутренний раздрай. То, как нож опускался на незащищенную спину Питера и, вонзившись в нее, вибрировал, похоже, неизгладимо запечатлелось в его памяти — это были его единственные ясные воспоминания. Однако, они, очевидно, были неточны, поскольку в перечислении травм Питера не было никакого ножевого ранения в спину.
— Я не помню, — расплывчато пробормотал он, позволяя Эл интерпретировать это как дополнение к его предыдущим вопросам. Он снова глянул на Питера, и теперь неподвижность друга показалась ему зловещей. В груди что-то странно сжалось, словно он забыл, как дышать.
— Если раны не очень серьезные, то почему он... — Нил неопределенно махнул рукой, подразумевая то ли бессознательное состояние Питера, то ли вообще на его присутствие на больничной койке.
Эл слегка фыркнула и печально поджала губы.
— Врачи говорят, в основном, кровопотеря и нервное истощение. И я не знаю, когда он в последний раз ел, — по-матерински добавила она.
Разговор о муже стал словно магнитом — Эл встала и, мягко ступая, отошла ко второй кровати. Выражение ее лица смягчилось — она посмотрела на мужа, проверяя, как он. Убедившись, что все в порядке, она вернулась и вновь заняла свое место около Нила.
— Он просто... он не мог... — ее голос чуть заметно подрагивал. — Он не мог позволить себе расслабиться, пока врачи не сказали, что ты вне опасности. Они какое-то время за тебя волновались. Ты ни на что не реагировал, и пошли разговоры про повреждение мозга, про мозговой отек.
На кончиках ее ресниц повисла слезинка, и Нил потянулся к ней, чтобы смахнуть и не дать скататься по щеке.
Он сам не знал, делает ли он это ради себя или ради Питера, но ему очень не хотелось на ее лице видеть слезы — оно было рождено, чтобы улыбаться.
— Мне жаль, — беспомощно сказал он.
Он взял Эл за пальцы и успокаивающе сжал, а потом, поддавшись внезапному порыву, притянул ее руку к себе и поцеловал тыльную сторону ладони. Не в знак своей обычной галантности — это была лишь искренняя попытка выразить уважение и любовь, которые он испытывал к этой замечательной женщине.
Удар ножом, который он считал, что видел, наверняка имел свое объяснение, но Эл однозначно бы знала, если бы у ее мужа была бы в спине дыра, и если бы у Питера было серьезное ранение, здесь точно было бы куда больше мониторящих его состояние аппаратов и прочих медицинских принадлежностей, так что Нил "отпустил" тему.
— Последнее, что я помню, — проговорил Нил задумчиво, ибо события были у него еще как в тумане, — это, что я изо всех сил пытаюсь изобразить Санта-Клауса в доме русского мафиози. Как я добрался оттуда сюда?
— Питер влез за тобой... ну, не с крыши. По крайней мере, я так не думаю.
Они оба представили, как Питера ныряет с крыши в дымоход, чтобы достать своего пропавшего партнера. Эл потрясла головой, разгоняя картинку.
— Он был на этот счет не очень информативен. Кажется, его точные слова были "так что, я влез и вытащил его оттуда".
Нил не стал качать головой, боясь, что от такой рьяной гимнастики она может вообще отвалиться.
— Не слишком вразумительно. В любом случае, я не думаю, что взмах значком и строгий взгляд могли произвести на русского мафиози сильное впечатление. Не говоря уже о том, что это слишком прямолинейно. — Но поймав изменившееся выражение Эл, он быстро добавил: — Хотя ход был определенно успешен. В простоте самая гениальность.
То, что он торопливо "сдал назад" нисколько не уменьшило обеспокоенности на лице Эл, и Нилу снова стало не по себе.
— Эл, в чем дело? Что-то не так, да?
Видя на лица Нила нехорошие предчувствия, Эл поспешила его успокоить.
— Нет, ничего такого. С Питером все будет хорошо, я тебе обещаю.
Но пальцы, крутившие обручальное кольцо, рассказывали другую историю. Нил схватил Эл за руку, останавливая это нервозное движение.
— Расскажи мне, пожалуйста. Я хочу помочь.
Эл на мгновение опустила голову на сомкнутые руки и медленно выдохнула.
— Наверное, ничего серьезного. Просто Риз показался мне таким...
— Хьюз был здесь? — прервал ее Нил с некоторым трепетом, вспоминая о своих нелегальных деяниях последних дней.
— Да, и он был очень мрачен.
— Как ты это определила? — тут же стрельнул вопросом Нил, вложив в него точно соответствующую долю скепсиса.
Эл прижала к губам кончики пальцев, скрывая улыбку.
— Нил, — с притворной серьезностью упрекнула она.
— У него по умолчанию мрачный вид, — кротко уточнил тот.
— Ну, в последние дни это действительно так, — Эл скорчила гримасу. — Он хотел поговорить с Питером, но когда он пришел в первый раз, то врачи его не пустили — они занимались рукой Питера. А во второй раз Питер спал. Риз вошел, сердито посмотрел на него, пробормотал что-то насчет твоего плохого влияния и ушел.
— Эл, я уверен, нет причин волноваться. Мы же говорим о Питере. Он любимчик Бюро — агент Бёрк "Всё по правилам". Разве он может серьезно проштрафиться?
— Он изменился, — и они оба услышали в ее словах подтекст "ты изменил его". — Сейчас он идет на большие риски и "гнет" правила в стороны, как никогда раньше.
В первый момент эти слова вызвали у Нила чувство эгоистичного удовлетворения — он испытал облегчение, что их партнерство изменило не только его самого. Работа с Питером заставляла его взрослеть, вынуждала встречаться лицом к лицу с последствиями своих прошлых поступков и задумываться о последствиях будущих, не последним из которых было возможное разочарование в нем самого Питера. Но это удовлетворение быстро истаяло, и Нил потер глаз ребром ладони, пытаясь затянуть время. Он не знал, что сказать. Несмотря на свое легкое замечание о приверженности Питера правилам, Нил знал, что тот всегда покрывал его там, где официальные правила диктовали противоположное. Даже после катастрофы с алмазами он и то отнеся к Нилу с точки зрения презумпции невиновности. И узнав в воре его, не влетел ураганом с ордером, а дал шанс объяснить свой поступок. Кроме того, он никому не сообщил о пулевом ранении Нила, хотя по закону обязан был это сделать.
Питер шел на многое, чтобы защитить Нила, но это была улица с двусторонним движением, потому что Нил твердо был настроен не допустить, чтобы Питер на его глазах вновь пострадал.
Наконец Нил дрожаще втянул в себя воздух.
— Прости, — совершенно несоразмерно произнес он.
К его удивлению Эл тут же мягко улыбнулась и покачала головой.
— Здесь не за что извиняться. Питер всегда относился к своей работе с беззаветной страстью, но сейчас он... — Эл сделала паузу, подыскивая подходящие слова, — ... ею наслаждается. И твой феноменально высокий процент раскрываемости уж точно не вредит его репутации. Вы друг другу подходите, — закончила она.
— Если возникнет какая-то проблема, я ее решу, — поклялся Нил, но впечатление несколько подпортил его зевок.
Эл тепло ему улыбнулась.
— Засыпай, дорогой. Я уверена, что все образуется. — Она посмотрела на часы у себя на руке. — Время посещений почти закончилось, скоро мне придется уйти.
Нил боролся со сном, опасаясь, что память не сохранит этот разговор — что отключение сознания тоже сметет его, как все предыдущие, но сон накатывал с совершенно непреодолимой силой, и Нил, в конце концов, сдался.
Когда Нил проснулся в следующий раз, у него не заняло много времени сориентироваться. На улице было темно, но это не означало, что внутри тоже царила темнота. Рассеянный свет давали и разные аппараты в палате, и непрерывно мелькающие проблесковые маячки "скорых" на улице.
Нил вспомнил разговор с Эл и как раз поздравлял себя с выздоровлением от амнезии, когда в его мысли врезался знакомый голос:
— Ты рассказывал мне об ограблении музея д'Орсе.
— Нет, не рассказывал! — инстинктивно и немного панически парировал Нил, потому что в его памяти явно сохранились не все имевшие место разговоры. Потом он с опозданием понял, что не то отрицает, и торопливо добавил: — Нет, я не... имел к этому никакого отношения.
Он сел на кровати и повернулся лицом к своему лучшему другу и партнеру, который сидел на краю своей постели и болтал ногами как школьник-переросток. Питер был бледным, лицо осунулось, на щеках трехдневная щетина. Он выглядел ужасно, но это было самое замечательное в мире зрелище, которое Нил видел за последние дни.
— Пользуетесь состоянием раненого человека, агент Бёрк? — шутливо пожаловался он.
Питер шаловливо ухмыльнулся.
— Ты становишься таким очаровательно болтливым, когда тебя накачивают до бровей. Даже не представлял, что от тебя можно услышать столько интересных анекдотов.
Нил шлепнулся обратно на подушки.
— Могу рассказать тебе сказку на ночь, если пожелаешь. Для нашей маленькой "пижамной вечеринки" будет как раз в тему.
— Эй, это не я придумал, а Эл. Это она сказала положить нас так, чтобы она могла нас обоих одновременно видеть.
Нил начал тереть виски, пытаясь унять непрекращающуюся головную боль, и Питер молча и пристально смотрел на него, отмечая, как бессонные ночи отразились на его лице "синяками" под глазами, а из-за усталости обострились скулы.
— Как ты? — спросил он, не особенно ожидая прямого ответа.
Как и ожидалось, от его заботы отмахнулись.
— Не тебе меня об этом спрашивать, — Нил обвиняюще ткнул в Питера пальцем. — У меня в памяти застряло одно очень стойкое воспоминание, что ты погиб. Так что, это я должен у тебя спрашивать.
Питер добродушно закатил глаза.
— Нил, в 54-й раз...
— Не преувеличивай. Эл сказала, что я переспрашивал всего 4 или 5 раз.
— Ее не было здесь первые 50. Так что, в 55-й раз: я в полном порядке.
Нил втянул в себя воздух и вынужден был подавить кашель, который тут же поднялся в захрипевших легких. Видимо, сидение в старом дымоходе не слишком хорошо отражалось на дыхательной системе.
— 37 швов и сотрясение — это не полный порядок. Ты максимально далек от "порядка" и ведешь себя раздражающе.
Питер выгнул бровь.
— А это что еще значит? Я даже не понимаю, о чем ты.
— Это значит: почему я помню тебя с ножом в спине? — Нил гордился, что у него ни разу не дрогнул голос.
— Поскольку для тебя в твоем ослабленном психическом состоянии слов явно недостаточно, то, возможно, поможет кое-что зримое, — Питер перегнулся, сдернул что-то со спинки стула и бросил этим предметом в Нила.
Нил поймал его на чистом инстинкте: картинка перед глазами у него все еще расплывалась и не позволяла проследить летящий объект. После мгновения озадаченности, он узнал кожаный предмет в своей руке: это была кобура Питера. И в самой крепкой ее части, где ремни накладывались друг на друга, пальцы нащупали глубокую впадину.
Сердце Нила глухо застучало о ребра, и он серьезно встретился взглядом с другом.
— Слишком близко, Питер.
Тот невозмутимо пожал плечами.
— Это было не так опасно, как, вероятно, выглядело. Я в тот момент и так падал, и это нивелировало большую часть ударной силы. Но везение это было или умение — неважно. Все нормально.
— Ничего не нормально. Черт подери, Питер! Я думал, что ты мертв, — разговор был не из тех, что Нил желал вести, лежа в постели. Ему ужасно хотелось сбежать, все мышцы буквально напряглись в ожидании. Он не хотел ничего чувствовать — только ветер в лицо и гулкий топот собственных ног. Нил перекинул ноги через край кровати, желая хоть немного подвигаться, но волна головокружения стерла все возможности даже просто походить по комнате, и он вынужденно застрял в положении, которое отзеркаливало позу Питера.
Нил заставил себя встретиться с ним взглядом, позволяя прочесть, что для него значило думать, пусть и ошибочно, что Питер мертв. Искренняя боль и опустошение на его лице заставили Питера отвести взгляд и неловко кашлянуть.
— Слушай, Нил. Со мной все в порядке, — он вытянул обе руки в стороны, желая показать, что здоров, но сильно подпортил эффект, невольно вздрогнув при движении от боли.
— На этот раз, — многозначительно добавил Нил.
Обладатель квадратной челюсти на противоположной кровати звучно скрежетнул зубами.
— Что ты хочешь этим сказать?
Нил довольно долго молчал. Он, словно физический вес, чувствовал на себе пристальное внимание Питера: давящее и успокаивающее одновременно. Питер всегда источал силу тяжести, которая стаскивала Нила с его беспокойной орбиты на более устойчивую тропу, но то, что Нилу хотелось сказать, могло все испортить, и внезапно ситуация показалась ему очень хрупкой: как будто вся его жизнь стала карточным домиком на краю утеса, и уже начал подниматься штормовой ветер.
— Все это дело с партнерством несправедливо по отношению к тебе, — сказал Нил, и когда это не вызвало никакой реакции, вызывающе добавил: — И по отношению к Эл тоже, — последнее было грязным ударом, ниже пояса, и Питер вздрогнул, чего Нил и добивался.
— Пытаешься от меня избавиться, Кэффри? — Питер явно крепко взял себя в руки — его голос был тщательно выверен и лишен интонаций.
— А кто бы не? — Нил решил немного разрядить обстановку.
Питер раздраженно фыркнул.
— Наверное, сотрясение подпортило тебе мозги сильнее, чем мне казалось.
— У всех других агентов партнеры — профессионалы и носят оружие. Им есть чем прикрывать другу спину при опасности, — настойчиво сказал Нил, желая во что бы то ни стало дойти до сути.
— Нил, мы работаем в "Белом воротничке", а не в коралле "О-Кей"¹. В 99% случаев мы получаем предупреждение об опасности. И у нас есть подкрепление в виде Дианы с Джоном, а то еще и целой команды спецназа.
Нил и хотел бы остановиться, но внутри у него сгорел предохранитель и выбило "пробки" — и все его самые страшные страхи полились наружу с такой силой, что с ними ничего невозможно было поделать. Нил ненавидел кому-то открываться, но то ли все дело было в лекарствах, которыми его накачали, то ли так сработал переход от опасности к защищенности — все его эмоциональные защиты посыпались каскадом, как домино.
— Я это знаю. Но я все равно обуза, и когда ты фокусируешься на том, чтобы защитить меня, то можешь не заметить того, кто нападает на тебя со спины.
Эмоции Нила, кажется, непривычно швыряло туда-сюда, и Питер постарался сохранить атмосферу обыденности дабы дать ему опору и успокоить страхи.
— Ловить плохих парней — моя работа, помнишь? Меня учили служить и защищать.
— Мне казалось, девиз ФБР — "Верность. Смелость. Честность", — с притворным недоумением нахмурился Нил.
— Ты упускаешь суть — я могу гладить себя по животу и похлопывать по голове одновременно. Одно другому не мешает, — рука Питера запротестовала против наглядной демонстрации, и он отказался от дальнейших попыток.
— Это один из твоих завораживающих талантов, но, может быть, суть в том, чтобы тебе не было обязательной необходимости его задействовать, — сказал Нил.
Питер издал многострадальный вздох терпеливого человека. Он мысленно пробежался по списку симптомов сотрясения мозга и затормозил на депрессии. Нил стер со своего лица всякое выражение, но сгорбленные плечи выдавали страдание.
— Нил, я знаю, что твой IQ выше, чем госдолг большинства развивающихся стран, так что прекрати вести себя как идиот.
Нил задумчиво наклонил голову к плечу.
— Я думаю, где-то там есть комплимент, но он весь затерялся в оскорблениях.
— Ну, должен же я был чем-то привлечь твое внимание. А теперь молчи и слушай. Самое первое и самое главное: на случай, если у тебя есть какие-то иллюзии, пистолета ты не получишь. Ты всегда будешь моим невооруженным партнером, и это не обсуждается.
— Это... — Питер поднял палец, призывая к сдержанности, и Нил снова захлопнул рот.
— Лучшее оружие, которое у тебя остается после того, как подводит язык — это твои изумительно быстрые ноги. Беги, как будто за тобой черти гонятся, и доверь мне прикрывать твою спину.
— Но...
— Я сам смогу о себе позаботиться, поверь, — быстро отверг грядущее возражение Питер. — И второе: я не собираюсь отдавать тебя кому бы то ни было в партнеры.
— Питер, это...
— Нет, — на сей раз потребовалось поднять уже всю руку, чтобы Нил, надувшись, все-таки смолк. — Что в выражении "молчи и слушай" тебе неясно?
"То, что ты всерьез думаешь, что я замолчу". Нил закусил губу, чтобы не выдать это вслух, но не удивился, когда Питер ему парировал.
— Я все слышал.
— Я ни звука не произнес.
— Тебе и не надо: я и так знаю, что ты подумал.
Нил глубоко вздохнул, но дыхание перехватило, и зуд в груди стремительно превратился в приступ "дерущего" кашля. Легкие буквально отказывались функционировать, и Нилу не удавалось получить ничего даже отдаленно напоминающего порцию кислорода. От боли он свернулся в клубок, прижал руки к больному боку, подтянул к груди колени.
Матрас рядом прогнулся, и в ухо скомандовали:
— Дыши, Нил, дыши!
Нил ощутил на спине руку — и она не двигалась, а только "заземляла" его все то время, пока мир медленно и болезненно возвращался обратно в фокус, и Нил не смог наконец судорожно втянуть в себя воздух. В руку ему втиснули стакан, наказав пить, и жидкость в конце концов успокоила раздраженное горло. Покончив с питьем, Нил осторожно распрямился, тщательно следя, чтобы каждый вдох был медленным и неглубоким.
Питер дал ему время прийти в себя, отмечая при этом, что спина под его рукой все еще заметно напряжена. Становилось ясно, что Нил чувствует себя ответственным за то, что жизнь Питера подверглась смертельной опасности — и непривычный к тому чувству, не слишком хорошо с этим справляется.
Обычно Питер только приветствовал эмоциональное взросление друга, но сейчас нечестно было позволять ему и дальше чувствовать себя виноватым. Как только он почувствовал, что Нил способен к восприятию, он осторожно развернул его снова лицом к себе.
— Давай проясним раз и навсегда: это не твоя вина. Ты не виноват в том, что я пострадал. И не виноват в том, что я оказался во все это втянут.
Он увидел, что попал в точку: Нил захлопнул рот и откинулся назад, но за него говорили глаза — они были широко раскрыты, и в них сквозили противоречивые чувства.
— Нил, эту катавасию устроило ОПД, а не ты. И меня бы рано или поздно все равно втянули. И я виноват в том, что Кондрон смог тебя захватить. Мне не следовало вообще оставлять тебя одного. Я хотел только позвонить Эл и дать тебе возможность отдохнуть, но это моя вина. Кроме того, я совершенно уверен, что они не покончили со мной только благодаря тебе. Они однозначно не собирались оставлять в живых свидетеля, а ты от меня их увел. И я даже не узнал об этом, поскольку был без сознания.
В растерянно-задумчивом взгляде выразительных глаз Нила вновь появилась вина. Питер решил, что пора пресечь эту нетипичную уязвимость Нила в зародыше.
— Я не хочу никакого другого партнера. Мы хорошо работаем вместе и... я доверяю тебе прикрывать мою спину, с оружием ты или без него. О, нет, не забивай себе этим голову, — проворчал он при виде проявившегося на лице Нила самодовольства.
Тот поднял руку, как прилежный ученик в классе. Питер устало показал жестом:
— Да, ты можешь сказать. Что?
— Больно было?
— Немножко.
Понимающе ухмыльнувшись друг другу, они какое-то время сидели в молчании. Больничные кровати были высокими: ноги Нила не доставали до пола, и он в убаюкивающем темпе ими покачивал. Дышать теперь было легче — после сентиментальной поддержки Питера грудь перестало так удушающе сдавливать. Нил понял, что даже не осознавал, насколько его парализовала ноша вины и страха, пока ее не сняли с него. Ему хотелось погреться в лучах облегчения, но вспомнив тревоги Эл, он осознал, что преждевременно считать дело закрытым. И решил подойти к проблеме окольным путем.
— Так или иначе, — протянул он, показывая, что хочет сменить тему, — у меня будут большие неприятности?
Питер оторвался от изучения пола и поднял глаза на Нила.
— Никаких не будет, я все прикрыл. Не о чем волноваться.
— Тогда что насчет тебя? У тебя большие неприятности?
— С чего ты взял, что у меня неприятности? — парировал Питер.
— Эл.
— А Эл с чего решила, что у меня неприятности?
— Хьюз.
— Хм, а с чего Хьюз... о, я понял, хорошо, — Питер вскинул руки в жесте капитуляции. Он начал было говорить, но резко закрыл рот и с удрученным выражением начал заново: — Признаю, какое-то время мне не быть любимым агентом Хьюза.
И, поскольку Нил лишь продолжал выжидательно на него смотреть, с неохотой продолжил:
— Ну ладно, возможно, мне сулит официальный выговор, ничего такого ужасного.
Беспокойство на лице Нила сменилось более сильной эмоцией — осуждением.
— Это нечестно. Я пойду к Хьюзу и расскажу ему, что было на самом деле — скажу, что ты ни в чем не виноват.
Питер возвел глаза к потолку, прося небеса дать ему сил.
— Не могу поверить, что я это говорю. Боже меня упаси не поддержать твой исключительный приступ честности, но ты выбрал для него крайне неудачный момент. Не рассказывай никому про кражу алмазов. Дай, я сам с этим разберусь.
Нил невинно округлил глаза:
— Значит, ты не собираешься честно говорить с Хьюзом.
— Конечно, собираюсь, — рявкнул Питер. — Я расскажу ему правду. Просто... — с ощутимым сопротивлением добавил он, — просто не всю. О, убери с лица это выражение!
— Но я так горжусь тобой, юный падаван².
Питер в ответ невольно ухмыльнулся и потом предупредил:
— Не стоит. Увиливание не ты изобрел.
— Так, что ты собираешься ему сказать?
Питер спрыгнул с кровати Нила и налил себе стакан воды. Ему требовалась минутка, чтобы собраться с мыслями. Им нужно было согласовать версии, но поскольку это шло вразрез с установкой "не поощрять Нила говорить двусмысленно", Питер решил сохранить его версию максимально правдивой.
— Ты сказал мне по телефону, что плохо себя чувствуешь, я заглянул узнать, как ты, и застал тебя в процессе похищения продажными агентами ОПД в их собственных низменных целях. Когда я героически попытался вмешаться, то получил ножом за свои труды. Агенты бросили меня умирать и повели тебя на улицу, где их нагнало собственное прошлое, и они погибли в некой перестрелке. Ты, разумеется, почти ничего не помнишь из-за, к несчастью, полученного сотрясения. Ты бродил по улицам, плохо соображая, когда тебя обнаружили люди Шоровоского и от величайшей доброты души забрали с собой, чтобы оказать тебе медицинскую помощь.
— Что, серьезно? — прервал его Нил, впервые удивившись с момента начала рассказа.
— Да, добрые самаритяне, их у нас много. Они уложили тебя в постель, чтобы ты отоспался. Ты проснулся, все так же плохо соображая, и по какой-то необъяснимой причине решил "спикировать" в дымоход.
Нил проанализировал версию, мысленно проверяя ее на слабые места, и ему не потребовалось много времени, чтобы найти таковое.
— Питер, история достойная, но что насчет алмазов? Бюро будет и дальше искать того, кто их украл.
Уверенность Питера осталась непоколебимой.
— Шоровоский, добросовестно заблуждаясь, купил их у агентов ОПД. Узнав, что они украдены, он тут же передал их представителю закона — то есть мне.
— Он действительно тебе их отдал? — Нил жалко потряс головой. — Удивительно, сколько всего можно пропустить, когда застреваешь в дымоходе.
— Да, алмазы вернулись на свое законное место, так что дело более или менее закрыто. Вора никто уже не ищет.
— Питер, — с высочайшим восхищением проговорил Нил. — Это блестяще. Падаван стал мастером-джедаем.
— Просто помни, что твоя роль здесь — невинная жертва, — предупредил Питер, зная, что когда его друга втягивают в махинации, тот имеет тенденцию начинать импровизировать.
— Понял: невинная жертва, — с энтузиазмом закивал Нил, но потом резко прекратил, поскольку его мозги, кажется, отвечали тошнотой на любое движение.
— Любой щекотливый вопрос — и ты ссылаешься на амнезию. И давай проясним: я ни в коей мере не потворствую кражам алмазов или вообще каким-либо кражам. Я просто не дал тебе попасться за то, в чем ты не виноват.
Питер глянул на часы на ночном столике.
— Уже почти четыре утра. Скоро нас придут будить к завтраку. Надо нам хоть немного поспать.
— Я не устал, — запротестовал Нил.
— Что обычно и случается, когда весь день спишь. "Биологические часы" летят к черту.
Питер помог не особенно сопротивляющемуся Нилу забраться под одеяла. Потом он выключил свет, что уменьшило освещение до уровня сумерек, и забрался в свою кровать. Однако спать он был склонен не больше, чем Нил, и между ними завязался обрывочный разговор, который то затихал, то вспыхивал в рассветном утре.
Во время очередного затишья Нил рассматривал потолок, сравнивая светотени со своим любимым абстракционизмом, когда с другой кровати донесся задумчивый голос:
— Если бы ты решил строить догадки, то что бы сказал обо всем этом: о матрешках, о музыкальной шкатулке? У тебя наверняка есть теория.
Нил видел, что Питер не закидывает удочку — ему было просто искренне любопытно и интересно мнение Нила.
— Здесь должна быть связь. Реальной теории у меня нет, но я выскажу свою наилучшую догадку. Связь, похоже, это Россия. Когда нацисты во время Второй мировой в нее вторглись, русским пришлось где-то прятать свои предметы искусства и ценности от грядущего расхищения. Возможно, шкатулка и матрешка содержат "ключи" к местонахождению одного из этих хранилищ. — Нил задумчиво почесал нос. — Но я могу быть и совершенно неправ. Возможно, там сведения о личности какого-нибудь шпиона "холодной войны".
— Шпионская авантюра времен Джеймса Бонда? Неплохая была бы смена декораций. — Да, Нил, конечно, обладал смелостью и щегольством Джеймса Бонда, но Питер не собирался делиться с ним этой ценной информацией. Он услышал зевок с противоположной стороны комнаты и тепло улыбнулся, надеясь, что Нил наконец засыпает. Держи карман шире. Всего через минуту до него снова донесся голос Нила.
— Так почему ты у Хьюза в черном списке? — Нил проигнорировал уничтожающий взгляд с другой кровати. — Да ладно, рассказывай. Ты же знаешь, что все равно придется, или я просто спрошу Диану или Джонса. А, может, даже самого Хьюза.
Питер издал удивленное хмыканье, но он знал, насколько упорно Нил может добиваться желаемой информации, и сдался.
— Ладно. Возможно, я ослушался его приказа, когда пошел к Шоровоскому.
Возликовавший Нил чуть не запрыгал по кровати.
— Какой ужас. Такое презрение авторитета.
— Сказал необычайно хорошо одетый котелок, обзывая чайник закопченным, хотя сам не белее.
— Кроме того, ты ничему у меня не научился. Где хитрость, элегантность, тонкость подхода? Ты отправился стучать в дверь русского мафиози, как бульдозер по асфальту. До сих пор не могу поверить, что ты просто заявился к нему, размахивая значком и оповещая всех, что ты агент ФБР.
На лице Питера отразилось раздражение, но одновременно было видно, что он развлекается
— Не у всех в запасе куча разнообразных личностей с соответствующими фальшивыми удостоверениями.
Увидев, что Нил как бы случайно уставился в потолок с видом полнейшей невинности, Питер, смиряясь, вздохнул.
— Ну и сколько их у меня, Нил?
— Всего одна или две — ну, ты понимаешь, на экстренный случай. Если тебе вдруг снова понадобится податься в бега.
Это был личный способ Нила прикрыть ему спину, и Питер не стал продолжать тему.
— Ну, тебе повезло, что я все-таки к нему заявился потому, что иначе тебя бы могли в результате подкоптить до хрустящей корочки. Серьезно, ты же мог навечно остаться в том дымоходе. Забавно, учитывая, что ты всех убедил, что очень умен. Я встречал леммингов с лучшими инстинктами выживания.
— Я знал, что ты меня найдешь, — сонные нотки в голосе Нила говорили о том, что тот наконец засыпает.
Но Питер не смог удержаться от легкого скепсиса:
— Ты думал, что я мертв!
— И все равно знал, что ты меня найдешь. — Это были открытые слова, сказанные без задней мысли, и при всей их нелогичности они были очень правдивы. И настолько демонстрировали безоговорочное доверие, что у Питера перехватило дыхание и встал ком в горле.
Из-за раненной руки он не мог перевернуться на бок, поэтому он снова сел и вгляделся в другую кровать. Он наблюдал несколько минут, но свернувшийся в расслабленный клубочек Нил так и не пошевелился.
— Я всегда буду находить тебя, Нил, — тихо произнес Питер.
Когда-то это могло быть угрозой, но сейчас в этом утверждении не было ни капли самодовольства или желания первенства. Это было обещание, что есть человек, который всегда будет прикрывать ему спину. Человек, которому Нил небезразличен настолько, что он будет искать его, даже если тот сам не будет осознавать, что потерялся. Нил чувствовал, что веки слишком налились тяжестью, чтобы открыть глаза и показать Питеру, что он понял значение его слов, поэтому он лишь завернулся в их тепло и безопасность, как в одеяло, и провалился в сон.
¹ Питер делает отсылку к событию, известному как "Перестрелка у корраля О-Кей".
Перестрелка у корраля О-Кей (Gunfight at the O.K. Corral) — одна из самых известных перестрелок в истории Дикого Запада. Произошла в три часа пополудни 26 октября 1881 года в городе Тумстоун на Аризонской территории.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Перестрелка_у_корраля_О-Кей
² Отсылка к вселенной "Звездных войн". Падаван (Padawan (англ.), студент-падаван или ученик джедая на основном языке ребёнок, или, в некоторых случаях, взрослый, который начинает серьёзные тренировки под руководством рыцаря-джедая или мастера-джедая, который выбирает ученика из числа джедаев младшего ранга.
https://starwars.fandom.com/ru/wiki/Падаван
Автор: Mousedm
Переводчик: petergirl
Оригинал: Scapegoat
Рейтинг: PG-13
Жанр: АU, hurt/comfort, драма, элементы детектива, дружба
Размер: Миди (33,2 тыс слов)
Герои: Питер, Нил, Элизабет, Диана, Джонс
Описание: Во время расследования очередного дела Питер совершает неприятное открытие, но так ли все, как кажется?
Действие происходит где-то в первой половине 2 сезона.
Комментарии переводчика: Разрешение на перевод есть. Фанфик написан в 2011 году.
9 (и финальная) глава на фикбуке.
1 глава
1 глава
Питер Бёрк направлялся к дому Джун, беззаботно мурлыча себе под нос, несмотря на душную жару, все еще витавшую в вечернем воздухе. Город целую неделю ничего не видел, кроме вертикального взлета температуры и соответствующе высокого уровня озона, как, впрочем, и уровня преступности. Однако команда Питера сохраняла хладнокровие и как раз сегодня завершила очередное расследование, тем самым поддержав свой исключительно высокий темп раскрываемости.
Питер с Нилом решили вечером отметить успех, и поскольку у Эл шли последние дни подготовки большого торжества и она редко бывала дома, они договорились устроить "ночь пива и настолок" в комфортной прохладе квартиры Нила, где был кондиционер.
Джун давно разрешила Питеру заходить в дом, не беспокоя прислугу, так что он без стука открыл дверь и сразу оценил окутавшую его волну освежающе-прохладного воздуха. Незнакомая ему горничная вытирала в холле пыль, и Питер рассеяно ей улыбнулся, а потом взбежал вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки.
Перспектива состязания умов с Нилом, будь то шахматы или скрабл, очень его бодрила. Несмотря на встроенное в ДНК соперничество у обоих, их игры были очень дружескими — каждая была вызовом, но так же всегда и весельем, которому добавляла пикантности объединявшая их уникальная история знакомства и отношений. Несмотря на эту их общую историю — а может, и благодаря ей, Питер спокойно относился к тому, чтобы проиграть Нилу. Он принимал Нила как себе интеллектуально равного. Успех их партнерства в большинстве своем происходил из легкого обмена идеями — быстрые риффы вдохновения сплетались и взмывали ввысь нотной гармонией, создавая полнокровную стратегическую симфонию.
Игры с Нилом были продолжением этого процесса — они разжигали кровь, но при этом действовали странно расслабляюще, так что Питер поднимался наверх весь в предвкушении приятного вечера. Он энергично постучал в дверь и, в ожидании реакции, бессознательно прислушался к происходящему внутри квартиры. Однако вместо крика входить или быстрых, легких шагов Нила, он услышал только тихое шарканье — что встревожило его, наведя на мысль, что что-то не так, еще до того, как дверь открылась.
— Нил, с тобой все в порядке?
Из-за двери высунулась голова друга: волосы непривычно взъерошены, глаза красные и припухшие.
— Прости, Питер. Надо было позвонить, но я был в постели.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Питера обеспокоило не только упоминание нетипичного для Нила послеобеденного сна, но и то, как он выглядел. Тонкая рука друга сделала неопределенный жест.
— Сначала я думал, что это просто головная боль — ну, ты понимаешь: слишком много бумажной работы под конец "оксфордского" дела, но, похоже, я с чем-то все же свалился.
— Тебе принести что-нибудь? — Питер сам не знал, что предлагает; всякие куриные бульоны был не его стезей, но бледность Нила заставляла хоть попытаться.
— В следующий раз. — Усталая улыбка Нила была лишь тенью его обычно сияющей ухмылки. — На случай, если мне что-то понадобится, у Джун есть обширная аптечка.
— Уверен? — Питер не хотел уходить — и не из-за отмены планов на вечер. — Я целый день имел возможность похватать от тебя микробов. Может, тебе сейчас лучше отвлечься? Давай проверим, за сколько ходов я тебя обыграю в шахматы.
— Хочешь воспользоваться преимуществом над инвалидом? Какое коварство, Питер, ты прямо Макиавелли. Я приму вызов, как только туман в моем мозгу хоть немного рассеется, но сейчас мне надо еще поспать. Иди домой и посмотри игру вместе с Сатчмо. Я утром тебе напишу, не вошел ли я в роль Тифозной Мэри .
Питер принял отказ, развернулся и поднял руку в прощальном жесте, но сразу спускаться не стал. Сначала он прислушался, улавливая мягкие звуки шагов и приглушенный скрип матрасных пружин, и только после этого неохотно направился вниз.
Все его чутко настроенные на Кэффри инстинкты сигнализировали, что, несмотря на то, как все выглядело, его только что обвели вокруг пальца. Он даже не мог точно сказать, где именно просигналил его внутренний "радар обмана". Он за весь день ни разу не видел у Нила никаких признаков недомогания, но друг не признался бы в головной боли, даже если бы ему на голову упало пианино.
Если же поведение Нила было сознательным представлением, ключевой вопрос стоял "почему?". Питер научился доверять намерениям своего друга, но не его поступкам. За весь прошлый год Нил ни разу не совершал преступлений ради собственной выгоды, но его с такой прискорбной легкостью затягивало в потенциально опасные ситуации, что Питер раздумывал, не присовокупить к отслеживающему браслету еще поводок в пару. Так же вполне могло статься, что Нилу просто нужно было некоторое время побыть одному. Несмотря на то, что минувшие со смерти Кейт месяцы притупили острое горе, глаза Нила еще частенько темнели от приливов чувства вины и потери. Питеру хотелось как дать другу пространство, которого тот жаждал, так и оказать поддержку, в которой тот нуждался. Он балансировал на тонкой грани между тем и другим, рискуя в любой момент сделать неверный шаг.
В качестве альтернативного варианта можно было позвонить Мозу, но перспектива слушать шуршание газетами и болтовню насчет пересмешников ради пары таинственных цитат лишала идею всякой привлекательности. Сегодня слишком много всего случилось, чтобы заниматься еще разгадыванием загадок. Надо просто проследить за передвижениями Нила и надеяться, что он успеет пресечь любую сомнительную активность.
Дома Питера радостно поприветствовал Сатчмо и получил в награду прогулку по ближайшему парку. Когда они вернулись, Питер настроился на более или менее нормальный вечер с пивом и бейсболом по телевизору. Он включил телек, но через какое-то время, поймав себя на том, что пять минут кряду невидяще таращится в экран, он сдался и, отойдя к столу, вызвал данные с трекера Нила. Он испытывал сожаление от необходимости это делать и небольшую вину за недоверие, которое этот жест собой представлял, но и то, и другое он с легкостью в себе задавил, потому что с некоторых пор — хотя он не мог точно назвать, когда — целью отслеживания местонахождения Нила стало уже не предотвращение рецидива у способного консультанта, а желание защитить склонного влипать друга. А что такого в небольшом вторжении в личную жизнь, когда речь идет о друзьях?
Первоначальное облегчение что браслет отображает Нила точно там, где тот и должен быть, быстро переросло в раздражение ибо кружок трекера так и продолжал бессмысленно и неинформативно моргать на одном месте. Если бы мошенник рискнул выбраться из квартиры, это, по крайней мере, обеспечило бы Питера подсказками насчет его планов, но кружок упорно на своем месте. Может, Нил действительно заболел.
Эл вернулась домой вскоре после одиннадцати и обнаружила, что муж делит свое внимание между неподвижным кружком трекера на экране и скучным баскетбольным матчем, и для разнообразия периодически ерошит шерсть Сатчмо. Она быстро поцеловала Питера в подставленные губы и скинула его ноги с дивана, чтобы освободить для себя местечко. Взглянув на открытые данные трекера, она живо улыбнулась.
— И какова на этот раз рабочая теория?
Питер с сожалением покачал головой, вспоминая свои самые параноидальные размышления.
— Если не считать всегда существующей вероятности, что Нил занимается поисками того, кто убил Кейт, у меня даже нет зачатка теории. Просто такое неопределенное чувство, наитие. Скорее, даже наитие наития.
— Когда дело касается Нила, твое "неопределенное чувство" значит больше любых улик, — уверенно сказала Эл. — Думаешь, что он попал в беду?
— Я думаю, он... — Питеру не хватало слов, чтобы описать свое впечатление. — Я просто думаю, что, возможно, что-то не так. Не переживай из-за этого. Пока все выглядит спокойно.
Он потянул жену на себя, пока она не оказалась у него под боком, тесно прижавшись головой к его шее.
— Не хочешь рассказать, как у тебя прошел день?
* * *
Утром быстрая проверка трекера показала, что Нил пробыл в квартире всю ночь, и Питер позабыл про свои тревоги настолько, что сумел насладиться завтраком в обществе своей жены. С тех пор, как Нил организовал для Эл подработку в музее Ченнинга, ее бизнес расширился — она "оседлала волну": взяла себе дополнительных помощников и с удовольствием занималась заказами. Питер не завидовал ее успеху или долгим часам работы. В конце концов, его работа тоже не имела тенденции выполняться быстро и в отведенные часы, а Эл никогда не жаловалась, но сейчас он по ней скучал. Он даже не сознавал, насколько полагается на ее умение выслушивать и давать советы.
Вскоре после ухода Эл, Питер получил смс от Нила — что, на его взгляд, было подозрительно само по себе.
Так, какие медицинские услуги положены криминальным консультантам?
Питер ненавидел писать смс — его пальцам не хватало гибкости, чтобы развить хоть какую-никакую скорость. Кроме того, он не собирался отказываться от возможности услышать голос Нила и проанализировать его тон, [не]уверенность и уровень стресса, так что он в ответ набрал номер Нила.
Тот мгновенно снял трубку.
— Привет, Питер, — голос Нила звучал устало и хрипловато, и где-то на задворках разума Питера поскреблось чувство вины. Агент напомнил себе, что проявляет подозрительность ради блага Нила и не предает этим их дружбу.
— Привет. Если ты порезался бумагой, то, я думаю, мы наскребем пластырь, — начал он легким тоном.
— Приятно знать. А как насчет отгула по причине того, что может оказаться очень заразным случаем птичьего гриппа?
— У нас есть птичий грипп в стране?
— У нас есть птицы.
— На том и порешим, — никто, кроме Нила, не мог с такой легкостью вызвать у Питера улыбку. Хотя, разумеется, и расстроить его не мог с такой же скоростью. — Думаю, ты более чем заработал денек-другой больничного. Позвони мне, если тебе что-то понадобится и... не делай глупостей.
Питер закрыл телефон и рассеяно покрутил его в руках, ощущая под пальцами гладкость пластика. С тех пор, как Нил однозначно искренне заявил, что никогда не лгал Питеру, тот стал внимательнее прислушиваться к словам друга, отделяя категоричные утверждения от разнообразных предположений и очевидных попыток отвлечь внимание. И сейчас Питеру было ясно, что раз Нил ни в каком смысле не заявил, что действительно болен, это было эквивалентно признанию, что болен он не был.
Похоже, Нил просил дать ему немного времени. Рабочая теория номер один — у него вспышка посттравматического синдрома. Кошмары и бессонница могли бы объяснить физические симптомы. Рабочая теория номер два — Нил обнаружил след в расследовании смерти Кейт и хотел получить день-два, чтобы его изучить. По мнению, Питера, "дверь номер два"¹ была перспективнее.
Питер убрал телефон в карман. Сколько же часов он уже провел за попытками понять по скудным намекам Нила — этим редким кусочкам сложной головоломки, которую представлял собой мозг его друга, — как работает его разум. Насколько была бы проще жизнь, если бы этот парень был больше склонен открывать свои мысли. Питер заставил себя проигнорировать тихий внутренний голосок, заявивший, что жизнь была бы тогда не только проще, но и скучнее. Но все равно, молчаливая просьба лучше, чем ничего, так что он даст Нилу пространство, о котором тот просит, но сам будет настороже.
* * *
Едва Питер успел перешагнуть порог отдела "Белые воротнички", как хьюзов властный жест двух пальцев тут же подозвал его в офис босса.
— Новое дело, — без преамбулы объявил Хьюз и потом сделал паузу. — Где Кэффри?
— Заболел, — в той же краткой манере ответил Питер.
Хьюз выгнул бровь.
— Действительно?
Питеру показалось, что он снова в девятом классе и прикрывает лучшего друга за прогулянные занятия.
— Вчера вечером он выглядел препаршиво. — Да, он явно слишком много времени проводит с Нилом, если пользуется его методами уклонения от щекотливых вопросов.
— Какая жалость. Дело как раз по его стезе. Мы расследуем кражу алмазов, — Хьюз передал Питеру тонкую папку. — Вчера вечером ограбили Янссен — сайтхолдера АТК. Воры обошли охрану, все датчики движения и камеры и добрались до алмазов в хранилище.
Питер поднял глаза от документов.
— Кто-то из своих?
— Это тебе и предстоит выяснить. Украденные камни — без огранки, так что отследить их потом будет почти невозможно. В Янссене тебя уже ждут. Пообщайся с Мэри Кассела.
"Алмазные ряды Янссена" располагались в неприметном приземистом здании на 56-ой улице, чей внешний вид определенно диссонировал с богатствами, что проносились через его двери. Нью-Йорк — один из пяти крупнейших алмазных центров в мире, но сайтхолдеров — компаний, которые приобретали неограненные алмазы напрямую у всесильной Алмазной Торговой Компании и продавали их ювелирным фабрикам — было здесь не так много, и широкая публика понятия не имела о той роли, что они играли во многомиллиардном алмазном бизнесе. Это делало теорию об инсайдере еще более вероятной и, видимо, ответственной за тревожную атмосферу, витавшую в здании.
Мэри Кассела, к счастью, была готова оказывать всяческое содействие, что составляло приятный контраст с частым для подобных мест отношением "сомкнем ряды" в отношении агентов. Ее ассистентка Сун Ли отвела Диану, Джонса и остальных к персоналу, чтобы они могли всех допросить, а сама прошлась вместе с Питером по всей системе безопасности.
Уже не в первый раз Питер остро ощущал рядом с собой пустое место. Он строго напомнил себе, что был превосходным агентом и до появления Нила Кэффри, но честность заставила его признать, что с Нилом в качестве партнера он становился даже еще лучше. Их знания и навыки дополняли друг друга, да и вообще работать становилось веселее, когда этот парень всякий раз бросал ему вызов. В данный момент Питеру было интересно, что друг сказал бы о здешней системе охраны: действительно ли она так непоколебима, как выглядит или Нил смог бы найти в ней критические уязвимости.
Идеальных систем безопасности не бывает, что доказывают продолжающиеся кражи алмазов, но пробивание в них брешей обычно требует более или менее прямого применения силы. Эта кража была совершена точно и чисто, с полным отсутствием каких бы то ни было улик. Несмотря на необъяснимый пока отказ в работе камер, Питер все же смог определить, каким образом было совершено проникновение. Воры спустились с крыши и пробрались в здание через окно в небольшой уборной, которую эксперты сейчас обыскивали на предмет улик.
Питер попытался понять, каким образом воры могли оказаться на крыше. Здание не было особенно высоким, всего восемь этажей — примерно как и у соседних домов, но в окружении ближайшей застройки дом выглядел карликом. У него не было ни удобных пожарных лестниц, ни водосточных труб, способных выдержать большую нагрузку.
Сегодня снова палило солнце, и Питер, прикрыв лицо, стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, анализируя возможности.
— Возможно, они спрыгнули с парашютом, — услужливо предложила Кассела.
— Возможно, но вряд ли. Это больше трюк для кино, чем для реальной жизни. Все полеты над городом строго регламентированы, да и приземлиться точно на этот дом в окружении такого количества более высоких зданий практически невозможно.
Питер перешел к западной части крыши.
— Посмотрите на эти отметины. Думаю, здесь поработал очень талантливый вор-домушник, который с помощью системы тросов перепрыгнул вон с того здания.
Питер вытащил телефон.
— Джонс, пусть с допросами закончит Дайана. Я хочу, чтобы ты обошел дома ближайших кварталов в западном направлении и получил записи всех имеющихся камер. Возможно, нам удастся засечь воров до или после преступления.
На сбор и анализ данных понадобилось несколько часов, и тому времени, когда появились предварительные результаты, уже подступал вечер, а Питер снова был в своем офисе. Он перевел глаза с компьютера на вошедшего Джонса.
— Есть что-нибудь?
Джонс скорчил гримасу.
— Да, но ничего действительно стоящего. Мы уловили мелькнувшую фигуру, что подтверждает вашу теорию, но этот человек был в лыжной маске — мы не сможем его опознать. Это все, что мы нарыли.
Джонс подключил к компьютеру Питера гибкий магнитный накопитель.
— Ни одна камера не зафиксировала, как он подходил. Он просто появился... вот.
Зернистая запись с камеры видеонаблюдения показала мужчину в черной одежде и с большим рюкзаком. Он пробыл на экране всего несколько секунд, быстро передвигаясь под углом и спиной к камере. Потом он коротко оглянулся, подпрыгнул, поймал что-то в воздухе и тут же исчез из виду.
Питер переглотнул внезапно пересохшим горлом, у него перехватило дыхание, воздух словно превратился в патоку — не вдохнуть. Спину прошибло холодным потом, и на какой-то момент все звуки утонули в грохоте бешено бьющегося сердца. Ему не нужно было видеть лицо: движение плечами, наклон головы, скрытый атлетизм движений — все это было слишком знакомо.
— Есть еще что-то? — Питер изо всех сил старался не выдать себя голосом.
— Ага. Спустя сорок минут он вернулся.
Тонкая фигура появилась на экране еще более резко, чем в прошлый раз, и качнулась вниз, легко приземлившись на ноги. Питер уже видел однажды идентичный прыжок — после "нырка" ласточкой на "маркизу" с высоты четвертого этажа. Тогда за этим еще последовало самокритичное пожатие плечами, адресованное Питеру, но сейчас него и так не оставалось ни малейших сомнений.
Вором был Нил Кэффри.
¹ Игра слов. Отсылка к "Парадоксу Монти Холла"
https://ru.wikipedia.org/wiki/Парадокс_Монти_Холла
2 глава
2 глава
Нил украл алмазы.
Это открытие подействовало на Питера как груда обломков, перегородивших питающее русло — его разум тщетно пытался пробиться к реальности и ее осознать, но потерпел фиаско и остановился окончательно.
Было очевидно, что Джонс ничего "криминального" на видео не заметил, так что Питер постарался вести себя, как будто ничего не случилось и глотнул остатки еле теплого кофе из кружки с надписью "Старые мошенники не умирают, они просто исчезают без следа", которую подарил ему Нил. Густая жидкость "пробила" его мозг как "Тирет", растворив ментальные стопоры, и разум Питера на мгновение целиком сосредоточился на отвратительности вкуса кофе. С мазохистской решимостью, он опрокинул в рот кружку и с гримасой отвращения допил весь осадок.
Он ответил на какой-то вопрос Джонса и дал ему указания, но чувствовал он при этом странную отделенность от ситуации, от собственных слов. Питер был решителен от природы, а пройденное в академии ФБР обучение и последующий опыт лишь отточили эту черту. Но сейчас он чувствовал, что дрейфует в океане нерешительности. Хотя все равно осознавал, что держа свои подозрения в секрете, он, как минимум, направляет свой дрейф в определенном направлении. Но он, мало того, что не имел никакого понятия, что хочет со всем этим делать — он даже не мог осознать, что чувствует.
Внутри кипел сонм сильных эмоций, но он не мог вытащить ни одну, чтобы рассмотреть поближе. Ему было нехорошо, и он чувствовал себя так, словно терял равновесие — как будто медленно кренился на сторону и рисковал кувырнуться носом в землю.
— Босс, вы хорошо себя чувствуете?
И у него явно получалось скрывать это не так хорошо, как он надеялся. Джонс был хорошим агентом и стал Питеру личным другом-коллегой, но сейчас его беспокойство только мешало.
— Кажется, я тоже валюсь с тем, что подхватил Кэффри. — Здесь не было двойного значения. Он все еще дрейфовал по реке Отрицание, стараясь дать себе место, чтобы во всем разобраться, не вызывая при этом подозрений. Можно было даже считать это почти планом.
Питер глубоко вздохнул. Первый шок прошел, и Питер начал надеяться, что ошибся — что он просто привык, что за каждым углом маячит тень Нила Кэффри. В контексте преступлений, этот доводящий Питера до белого каления мошенник отпечатался у него во всех мозговых извилинах, так что подсознание могло сходу идентифицировать его как самого вероятного подозреваемого. В конце концов, эта кража была готовым образцом преступления Кэффри: полное отсутствие насилия, дотошное планирование и сноровка исполнения без сучка без задоринки. Неудивительно, что он заранее готов поверить, что это был Нил.
Питер встал, натягивая пиджак.
— Помоги Диане проверить прошлое сотрудников "Янссена" и сделайте перекрестный поиск по modus operandi с другими кражами. Мне нужно сегодня уйти пораньше. Позвони, если что-нибудь выплывет.
Существовало только одно место, куда он мог пойти, будучи не в силах приструнить шевелящуюся массу собственных мыслей — или, точнее, только к одному человеку. Направляясь к своей машине, он набрал номер Эл.
— Привет, любимый.
Удивительно, но хватало даже одного ее голоса, чтобы его разум снова сосредоточился.
— Питер, все хорошо?
— Да... нет... все сложно. Мне нужно с тобой поговорить. Можно я заеду к тебе в офис? Я знаю, ты занята, но это важно, — Питер старался сдержать в голосе отчаяние, чтобы не слишком волновать жену.
— Конечно. Я сейчас у флориста, но минут через пятнадцать могу подъехать. Подойдет?
— Спасибо, милая. Я люблю тебя.
Убирая телефон в карман, его пальцы сомкнулись на магнитном диске, который он прихватил, уходя из офиса. Это была всего лишь копия — не то, чтобы он компрометировал цепочку улик. Все-таки он агент, он не смог бы... он не стал бы... даже, если бы это означало... но Нил не... Черт подери!
Даже еще год назад подобное сокрытие информации было бы для него немыслимо, но с тех пор многое изменилось. Черно-белый мир превратился в бесчисленное количество оттенков серого. Его веру в безупречную целостность и непогрешимость ФБР поколебал, в основном, список Гарретта Фаулера — длинное перечисление вероятно санкционированных ОПД преступлений, которые очень возможно, что в конце концов дошли до убийства. А с другой стороны медали — дружба с Нилом, которая показала Питеру преступника, являвшего собой пример верности и, хоть очевидно искаженной, но все же чести. Захваченный этой дихотомией, Питер ощущал, что трещит по швам — его давние убеждения начинали по краям расплываться.
Когда он пришел к офису Эл, она уже ждала его у двери. В этом офисе она обычно встречалась с клиентами, и он отражал продуманную ультрасовременность, которую она хотела, чтобы люди ассоциировали с ее бизнесом. Питеру здесь не были по вкусу ни декор, ни предметы искусства; он предпочитал простой комфорт своего дома. Но он никогда не говорил этого Элизабет, не желая ранить ее чувства или показаться неандертальцем.
Прочтя в выражении его лица и облике напряжение, Эл не стала задавать вопросов, а просто шагнула в его объятия и крепко обняла. Тепло ее рук пронизало его тело насквозь, восстанавливая равновесие. Жена даже без слов всегда умела перезагрузить полярность внутреннего компаса Питера.
Как часто делают давно женатые пары, они, ничего не говоря, чуть отстранились, но по равновесному согласию закончили момент поцелуем. Мягкий взгляд голубых глаз Эл еще раз изучил лицо Питера, и она, казалось, удовлетворилась тем, что увидела.
— Что случилось? — мягко спросила она.
Вопрос был простой, но Питер не мог подобрать слов. А потом на него снизошло очевидное решение проблемы. Для подтверждения своего вывода ему нужен беспристрастный наблюдатель. Питер подвел Эл к ее рабочему столу.
— Милая, мне нужно, чтобы ты кое-что посмотрела и сказала мне, что думаешь.
— Хорошо, — согласилась та и села за свой компьютер.
Питер смотрел видео вместе с ней и пытался быть объективным, но сердце снова схватило тошнотворным ощущением, прокатившимся мерзким ручейком в глубину организма. И безотчетное чувство узнавания повторилось. Это был Нил.
Однако, когда видео кончилось, лоб Элизабет прочертила складка озадаченности.
— И что это было? — спросила она.
— Кража алмазов, — коротко ответил Питер.
Эл выжидательно подняла брови.
— Посмотри еще раз.
Эл послушно уставилась на экран, но правильный ответ ей подсказало не видео, а то, как она хорошо знала своего мужа.
— Ты думаешь, что это может быть Нил.
— Это Нил! — слова вылетели расстроенным криком, и Питер тут же, извиняясь, вскинул руки. — Прости, прости.
Эл понимающе улыбнулась и жестом показала ему заново запустить видео.
— Вор такого же телосложения, — согласилась она, когда запись закончилась. — Но здесь всего несколько секунд записи и с приличного расстояния. Четкости нет, и лица не видно. Милый, тебе нужна абсолютная уверенность. Это серьезное обвинение.
Питер разрывался между неожиданным облегчением и вящим раздражением. С одной стороны, если никто, кроме него, не увидел в этой темной фигуре Нила, то, вероятно, тот в безопасности, но с другой, было бы неплохо получить независимое подтверждение, что дело не в его одержимости Нилом Кэффри.
Внезапно ему пришло в голову, откуда взялось такое несоответствие. Эл обычно видела Нила, когда он ласкал Сатчмо у них на диване или, сидя за кухонным столом, копался в коробке с хлопьями в поисках игрушки как шестилетка. Видя Нила лишь безупречно одетым и с идеальными манерами, никогда не заподозришь, что в его тонкой фигуре может скрываться столько гуттаперчевости и превосходного атлетизма.
Питер был единственным, кто видел и "нырок" с четвертого этажа, и мгновенный точный выстрел из пистолета, и воплощение боевой грации Нила Кэффри в рукопашной.
— Я совершенно точно знаю, насколько это серьезно, — с запозданием ответил он на вопрос Эл. Осознал, что снова поднимает голос и отошел к другой стороне стола, делая вид, что хочет осмотреть картину на стене. Стараясь, как в броню, завернуться в праведный гнев, он пытался не показать, насколько на самом деле опустошен. Но у него ничего не вышло. Под сочувствующим взглядом единственного человека, от которого ему не нужно было скрываться, Питер в конце концов признался в своем самом страшном страхе:
— Эл, его за это отправят обратно на двадцать лет. Я не смогу его защитить.
Как бы мягко он это не произносил, его слова огромным, оглушающим эхом отдались в тишине комнаты, словно он прокричал их во всю мощь легких. А остаточная вибрация будущего провала с каждым вздохом шла на усиление, расширяясь словно круги на воде, проникая в самую глубину костей.
Когда вообще речь пошла о том, чтобы защищать Нила? Это началось еще до того безыскусного признания в клинике Хаузера, но тогда Питер впервые пересек невидимую черту и украл кассету. А когда он изо всех сил удерживал Нила, не давая ему броситься в самое пекло горящего самолета, когда обнимал его во время срыва от горя и душевного опустошения, желание защитить этого парня превратилось во что-то более глубокое и инстинктивно-глубинное.
Питер проделал оставшиеся два шага до черного кожаного дивана, устроился на нем и снова посмотрел на жену. Выражение лица Эл отражало его собственные страдания.
— Двадцать лет! Это...
Питер кивнул, невысказанные слова звоном отдались у него в ушах. Нил не сможет столько времени провести в тюрьме и остаться прежним Нилом. Даже думать об этом было слишком ужасно.
Пытаясь утешить и себя и Эл, Питер сухо сыронизировал:
— Конечно, ни одна тюрьма не может надеяться удержать Нила на такой срок. Через пару-тройку недель он бы наверняка сбежал.
Он знал, что единственной причиной, почему Нил провел в тюрьме почти весь свой срок, было то, что он хотел выйти свободным человеком. Двухмильный радиус часто "натирал" ему не меньше, чем сам браслет.
— Он говорил мне, что последнее, чего он хочет — это находиться в бегах. Вот почему это так бессмысленно, — пробормотал он практически самому себе.
Эл подошла и села рядом с ним на диван, взяла в ладони его ближайшую к себе руку.
— Что ты собираешься сделать?
Питер сделал глубокий вдох, пытаясь примирить в себе друга и агента. В конце концов, ему удалось взять свой внутренний раздрай под контроль и подумать, что нужно сделать дальше.
— Никто из вас с Джонсом не узнал Нила на видео. Я единственный, кто понял, что это он. У меня нет доказательств. Я буду расследовать это дело, как расследовал бы любое другое, и буду разматывать все нити, куда бы они меня не вели, — он мрачно улыбнулся Эл. — Будем надеяться, что Нил действительно так хорош, как он себе думает.
Питер откинулся на диване, оперся головой о стену.
— Я не понимаю. Как он мог так поступить? Как мог поставить меня в такое положение? — Боль предательства, которую он пытался зарыть поглубже, вновь выскользнула на поверхность. — Знаешь, однажды он сказал мне, что деньги для него не главное, но разве это может быть что-то еще? Разве это может иметь какое-то отношение к смерти Кейт? Черт, ну зачем ему это делать?
— Почему бы тебе не спросить об этом у него самого? — практично предложила Эл.
— Почему бы не... — Питер осекся, и потом совершенно другим тоном произнес: — Это я могу сделать. На самом деле, именно так мне и надо поступить.
Он поднялся на ноги. Эл, радуясь, что ее муж вновь обрел цель, вернулась к себе за стол.
Стоп-кадр с вором-домушником все еще украшал экран ее компьютера, и Эл какое-то время на него смотрела.
— Питер, — остановила она его на пути к двери. — Когда это было снято?
— В два часа ночи... — Он замер, значение вопроса ударило его кулаком в поддых. — Трекер!
Эл легко рассмеялась.
— Ты говорил, он показывал, что Нил всю ночь провел дома. Значит, он не мог этого сделать.
Брошенный на Питера быстрый взгляд отразил знакомый вид потерявшегося в раздумьях мужа, чей разум тщательно просеивал со всех сторон значение новой информации. Встревоженный, раненый в сердце друг уступил место сосредоточенному и собранному агенту ФБР. "Питер на полной скорости мысли" — это зрелище никогда не переставало восторгать Эл, и она баловала им себя до тех пор, пока на поверхность не всплыла потребность подтвердить свой вывод.
— Это же значит, что Нил этого не делал, верно?
Потребовалось как минимум полминуты, чтобы ее вопрос проник сквозь сложные наслоения его мыслей, и когда Питер поднял на нее глаза, его взгляд все равно оставался рассеянным.
И отвечать он стал поначалу медленно, словно большую часть сказанного мог только предполагать, но потом быстро набрал темп.
— Это значит, что я был неправ, но не в этом. Может быть, произошедшее все же имеет какое-то отношение к смерти Кейт. Я просто не мог ясно мыслить. Трекер выставляет все совершенно в ином свете.
— Ты переживал за своего партнера. Это позволено даже агентам ФБР.
Но Питер уже снова ее не слушал. И Эл не смогла удержаться от поддразнивания.
— Может, Нил научился открывать замок на браслете, а может, ты все же неправ.
Акцент на последнем слове привлек его внимание.
— Неправ? Я женился на самой красивой, самой блестящей женщине в мире. Разве это не говорит о моей рекордной проницательности? — Питер подошел к ней и подхватил в объятия. — Спасибо. Слушай, не жди меня сегодня. Я вернусь поздно, или что очень и очень возможно, вообще не приду сегодня.
Эл скорчила гримаску.
— Как и я. Позвоню Эллен, попрошу ее покормить и выгулять Сатчмо. Я еще долго тут не закончу. Вечеринка завтра вечером, помнишь? — она отмахнулась от его извинений. — Я лучше всего работаю в давящих рамках. Сегодняшний вечер будет искрометным! Просто держи меня в курсе, как идут дела.
Питер в целости и сохранности добрался до особняка Джун, хотя сам не знал как. Дорога не отложилась у него в памяти — в голове крутились разветвления его последних открытий, которые начисто исключали внешние обыденности типа других машин на дороге. Ему повезло найти место для парковки, с которого был виден парапет патио на крыше особняка — оно мягко светилось неярким светом, идущим из квартиры Нила. Данные слежения сообщали, что Нил в здании, но Питер теперь не доверял этой информации.
Он просидел в своей импровизированной засаде больше часа — не сколько ради того, чтобы проследить за передвижениями Нила, сколько ради того, чтобы узнать, есть ли там еще кто-то. Дом был погружен в тишину, никаких признаков какой-либо деятельности, и насколько Питер мог судить, никто не проявлял к особняку никакого интереса. Уже после одиннадцати, он наконец вылез из машины, медленно поднялся по ступенькам и нажал на дверную ручку. Он не удивился, обнаружив дверь запертой, и мгновение поколебавшись при мысли, что сейчас побеспокоит Джун, все же позвонил в звонок. В открывшей ему девушке он узнал горничную и извинился за столько позднее вторжение. Горничная заверила, что все в порядке и сообщила, что Джун уехала на неделю в другой штат погостить к родственникам.
Всего день назад он беззаботно поднимался по этой лестнице к Нилу, а теперь казалось, что прошло гораздо больше. И с тех пор столько всего изменилось, да еще с потенциалом сильнейшего тектонического сдвига, что Питер осознал: он просто рад статусу-кво.
Он постучал тихо, почти через силу, словно само его вторжение могло ускорить грядущий сдвиг. Никакой реакции он не получил и забарабанил в дверь громче.
— Нил, ты там?
Несмотря на гулкую пустоту, убеждавшую его, что в квартире никого нет, Питер слегка запаниковал, представляя, что Нил лежит там внутри без сознания — весь день в полном одиночестве и в тисках неизвестной болезни. Питер распахнул дверь, влетел внутрь и отчаянно заозирался.
— Нил... Нил!
Квартира Нила была просторной, но Питеру потребовалась всего секунда, чтобы проверить предположение. Несмотря успокаивающие данные трекера, друга в поле зрения не было. Питер проверил и патио на крыше, хотя и понимал, что это бессмысленно, и вернулся назад, закрыв за собой дверь на террасу.
— Нил, черт возьми, во что ты на этот раз вляпался?
Не в силах расслабился из-за выплеска адреналина, он побродил по квартире. Питер не хотел вторгаться в частную жизнь друга, но подсказка насчет местонахождения Нила... могла стать отправной точкой.
Пустота казалась почти осязаемой, и хотя Питер ничего необычного не заметил, он невольно задумался, собирался ли Нил вообще возвращаться. Был лишь один человек, который мог бы заверить его на этот счет. Параноидальные подозрения Моззи насчет Костюма умерились уже настолько, что он дал Питеру на экстренный случай свой контактный номер. По мнению Питера, текущий случай однозначно подходил под определение "экстренный".
Набрав номер по памяти — Моз настаивал, чтобы его не фиксировали ни письменным, ни электронным образом, Питер стал ждать ответа. Но дождался совсем не того, чего ожидал, а чужого голоса, произносящего сообщение: "Набранный вами номер в данный момент не обслуживается".
Питер сдержал желание швырнуть телефон во что-нибудь твердое и прочное, но его тревога взлетела по экспоненте. Моз, может, и не был самым надежным человеком в мире, но Питеру показалось зловещим, что странный коротышка внезапно стал недоступен. Он или залег на дно, или не ждет ничего позитивного от контакта с ФБР. Ни тот, ни другой вариант не предвещали ничего хорошего работе Нила в бюро.
Питер шагнул к холодильнику и выдернул оттуда бутылочку пива, которое Нил держал для него, после чего тяжело опустился стул с прямой спинкой около стола. Мышцы шеи сдавливало болезненным спазмом. Питер закрыл глаза и покатал запечатанную бутылку по лбу, надеясь, что прохлада поможет предотвратить головную боль, которая обещала подняться от перенапряженных плечей. Ту, что обычно била по голове кувалдой.
Это сидение на стуле в надежде, что дверь откроется, неизбежно напомнила ему о ночи, которую он провел в номере Кейт в ожидании ее возвращения. Ему правда было жаль, что он не смог ее спасти. Бедная девочка не заслуживала такой смерти. Но преследовали Питера воспоминания не о ней, а о Ниле — как он с сухими глазами и застывшим от горя лицом стоял на террасе и смотрел на город. Хотя Питер все равно был уверен, что Кейт рано или поздно разбила бы Нилу сердце. Продала бы она его или нет, но ее нежные чувства были больше основаны на материальном, чем на романтике. Сейчас же казалось, что ей даже из могилы удалось причинить неприятности, а Питеру снова приходится смотреть на оставшиеся после катастрофы обломки.
Стул был менее удобным, чем в номере Кейт, но Питер не двигался с места, лишь мягко покручивая в пальцах бутылку с пивом. Тишину нарушали лишь звуки машин на улице, монотонное тиканье часов да почти неразличимый шелест со стороны патио. И только после того, как луна целиком поднялась в ночь, он услышал легкий скрип ступеней — кто-то поднимался по лестнице. Человек не слишком таился, но и не взбегал по ступенькам. Питер выжидательно подался вперед.
Нил открыл дверь, тихо прикрыл ее за собой и устало привалился к дверному полотну. Питера он не заметил, что было с его стороны непривычно ненаблюдательно. На нем был черный свитер с высоким воротом, темные слаксы и, несмотря на теплую ночь, легкая куртка. Сейчас, с полностью опущенными защитами, его окружал дух поражения — и даже еще сильнее, чем когда Питер поймал его во второй раз. Темные круги под глазами и то, как устало тот прислонился к двери, лишь подчеркивали его измотанность.
Запоздало ощутив чужое присутствие, Нил поднял голову и потрясенно уставился в глаза Питеру. Все остановилось, кажется, включая даже время. Потянувшееся молчание разрослось и накрыло их обоих колпаком напряжения.
— Питер, — это был хриплый шепот, а не сильный голос, прозвучавший тогда в ангаре, но в том и в другом было так много схожего. Это был вопрос, это была мольба. В нем слышалась вина и неуверенность, но самым сильным и странным впечатлением была надежда. И такое отчаянное доверие, что Питер оказался на ногах раньше, чем осознал собственные намерения.
Нил сделал шаг в комнату и рухнул на пол как лишившийся владельца костюм. Бросившись на колени подкатом, которому позавидовал бы любой бейсболист-профи, Питер успел поймать Нила до того, как его голова ударилась об пол.
— Нил!
Тот оказался удивительно тяжелым, по его телу пробегали слабые потоки дрожи. Питер тут же решил, что насчет болезни Нила он ошибался — она была не притворной, а серьезной и жизнеугрожающей. И потому его словно кулаком в нутро ударило шоком, когда из-под куртки Нила выскользнула его рука, липкая от свежей крови.
— У тебя кровь! — глупо-неверяще воскликнул Питер, на мгновение парализованный потрясением. Секундой позже к нему вернулись навыки обученного агента: он скатил Нила со своих коленей, и аккуратно поддерживая, опустил на спину, пресекая вялую попытку друга снова согнуться, защищая поврежденный бок. — Спокойно, спокойно. Мне нужно посмотреть.
Питер отвел полу потемневшей, промокшей от крови куртки, и ему хватило одного взгляда на отверстие в свитере и разорванную плоть, чтобы понять, что случилось.
— Ты схватил пулю!
3 глава
3 глава
Держа руку на Ниле в бессознательной потребности убедиться, что он еще дышит, Питер стал нащупывать другой рукой телефон. Однако, прежде чем он успел нажать первую цифру, вокруг его запястья слабо сомкнулись окровавленные пальцы.
— Нет, Питер, не надо, пожалуйста.
Питер временно бросил свои попытки вызвать помощь и удержал друга, который пытался приподняться.
— Черт, лежи смирно. Ты все здесь кровью зальешь. Лежи смирно!
Но в итоге Нил все-таки победил — в основном, потому что Питер боялся навредить ему еще сильнее.
Нил медленно отполз назад и осторожно привалился к стене, прикрыв глаза и прижав руку к раненому боку. Питер так и остался стоять на одном колене, по-прежнему, собираясь вызвать "скорую".
Голубые глаза, в которых светилась боль, наградили его взглядом из-под тяжелых век.
— Это будет клише, если я скажу, что это просто царапина?
Питер был не в настроении шутить.
— Царапины бывают от кошки, Нил. А когда они от огнестрельного оружия, мы называем их пулевыми ранениями, и они требуют срочной врачебной помощи. Я отвезу тебя в больницу.
— Да ладно тебе, Питер, у тебя наверняка есть опыт с такими с вещами. Что ты делаешь, когда сталкиваешься с раненными?
— Везу в больницу, — раздраженно ответил Питер.
Нила, похоже, покинуло его умение "стрелять" ответами, и он "забуксовал".
— Ты же наверняка проходил какой-нибудь медицинский курс для ФБР. Что говорят об этом учебники?
— Доставить пострадавшего в больницу. Видишь совпадения?
Нил несчастно затеребил прореху в слаксах.
— Я не могу ехать в больницу. Они обязаны сообщать в органы об огнестрельных ранениях.
— Я тоже, — коротко напомнил Питер.
— Питер, ты не можешь этого сделать, не сейчас. Ты не понимаешь, что здесь на ставке, — глаза Нила горели отчаянием, лицо было пепельно-бледным.
Расстроенно рыкнув, Питер оглядел комнату и пошел на кухню. Схватил там маленькое полотенце для рук, с виду вроде бы чистое, свернул его валиком и вернулся к Нилу.
— Так просвети меня, что за ставка. И желательно, не умерев при этом от потери крови.
Нил слегка затуманенным взглядом посмотрел на полотенце и потянулся к нему дрожащими окровавленными пальцами. Он осторожно прижал полотенце к боку, и его лицо, и без того бледное, побелело еще сильнее.
Слыша отрывистое напряженное дыхание и видя искаженное от боли лицо Нила, Питер испытал волну эмоций, к которой был совершенно не готов. В его душе словно прорвало дамбу, и его с головы до ног пронизало страхами, беспомощностью и, как следствие, гневом.
— Черт, Нил, я не могу этого сделать. Я — агент ФБР, а не врач!
— Это ты мне сейчас "Звездный путь" процитировал¹? — голос Нила был слабым и хриплым. Он очень старался изобразить обычную беззаботную ухмылку, но сумел выдавить только гримасу.
Питер недоверчиво на него уставился.
— Ты лежишь тут и истекаешь кровью. С чего ты взял, что я буду цитировать тебе "Звездный путь"? Нет, я не шутил.
Нил повесил голову.
— Прости, кажется, я немного... — он неопределенно повел свободной рукой, второй прижимая к ране импровизированную давящую повязку. Из-за сгорбленных плечей вид у него был совершенно пораженческий.
Кэффри сводил Питера с ума быстрее, чем Супермен прыгал по высоткам, но и обезоруживал он его так же быстро.
— Нам нужна помощь. Может, Джун... черт, она же уехала, — Питер подумал было позвонить Эл, но даже, если бы она не была настолько занята, он не хотел втягивать ее в эту "кашу". Добросовестное отрицание хорошо подходит и женам. — А у Моза нет случайно какого-нибудь медицинского образования? — с надеждой рискнул поинтересоваться Питер.
— Моз... сейчас недоступен. Он... кое-чем для меня занимается, его нет в городе.
Это было очень подозрительное заявление, и циник в Питере чуть не спросил, не поехал ли Моз закладывать алмазы, но Питер еще не был готов к этому разговору. Сейчас ему нужно было сфокусироваться на ранении Нила.
— Ты должен это сделать, — все сильнее затуманивающиеся глаза доверчиво посмотрели на Питера.
Как будто это не стояло номером один в списке худших идей, которые он когда-либо слышал. Но, следуя простому вычислению, Питер понимал, что раз все прочие из этого уравнения вычтены, в результате остается только он сам. Придется последовать собственному любимому совету и "не раскисать". Он вытащил из памяти все, что помнил о пулевых ранениях по плохоньким курсам первой помощи, которые проходил когда-то.
— Ладно. Значит, так: я обработаю твою рану, но если я сочту ее опасной или слишком сложной, я отвезу тебя в больницу. Даже если мне придется тебя вырубить и нести на руках. Ты меня понял?
Нил посмотрел на напряженные линии вокруг рта друга и его сжатые челюсти и согласно кивнул:
— Я понял. — Если что-то станет складываться не в его пользу всегда можно пересмотреть сделку.
Питер выпростал Нила из куртки и, слегка повернув к свету, осторожно приподнял разорванную ткань свитера. В ноздри ударил металлический запах крови, пальцы испачкала теплая липкость, но, к его огромному облегчению, рана Нила хоть и не была царапиной, но оказалась не настолько серьезной, как он боялся.
Пуля ударила Нила под странным нисходящим углом, и Питер заподозрил, что друг в этом момент пытался сигануть в сторону или прыгал со здания. Пуля ударилась о ребро, вошла чуть ниже грудной клетки и почти сразу же вышла. Опасности внутренних повреждений не было, но Питер не сомневался, что само ребро наверняка сломано.
Нил снова лежал, закрыв глаза, но его тело все напряглось в ожидании.
Питер откинулся на пятки и суммировал:
— Я бы очень предпочел, чтобы тебя посмотрел профессионал, но в данный момент, я думаю, можно просто обработать. До утра ты точно не отбросишь копыта.
Губы Нила дернулись в слабой улыбке.
— Это воодушевляет.
Питер постарался выдержать деловой тон:
— Где Джун держит аптечку?
Нил, казалось, не осознал, что ему задали вопрос, боль и кровопотеря все сильнее затуманивали его разум. Питер мягко ухватил его за плечо, привлекая внимание.
— Нил?
Дождавшись, когда затуманенные голубые глаза снова встретились с его взглядом и осознали его присутствие, Питер повторил вопрос.
— Мне нужно знать, где аптечка.
Нил громко сглотнул сухим горлом.
— В ванной, этажом ниже.
Оставлять друга в таком спутанном сознании шло против всех инстинктов Питера-защитника, но у него не было выбора.
— Нил, мне нужно спуститься вниз. Я вернусь сразу, как смогу. Никуда не двигайся. Я не хочу, чтобы у тебя снова началось кровотечение. Просто оставайся на месте. Ты меня понимаешь?
Нил искоса на него глянул.
— Сидеть, оставаться на месте, — коротко резюмировал он. И этот намек на "юмор по-кэффривски" успокоил Питера больше, чем лично поставленный диагноз.
В аптечку Питер зарылся без малейшей застенчивости или уважения к чужой частной жизни — он знал, что для Джун благополучие Нила точно значило бы больше таких мелочей. Он рассовал медикаменты и все прочее по карманам, захватил стопку полотенец и пошел обратно наверх.
В кой-то веки он нашел Нила точно там, где его оставил, и в кой-то веки такое послушание практически обескураживало. Питер бросил полотенца рядом с Нилом и торопливо ушел заканчивать свои приготовления. Вернувшись, он к своему удивлению обнаружил, что друг не просто в сознании, а в заметно более ясном, чем раньше. Питер протянул Нилу обезболивающее.
— Самое сильное, что я смог найти. Прими и запей молоком, чтобы не тошнило.
Нил с неприязнью посмотрел на белые таблетки и не сделал ни малейшей попытки их взять.
— Подташнивает?
Едва заметный кивок. Питер сочувственно поморщился.
— Понятно, но их надо принять. Они снимут острую боль и помогут тебе поспать.
— На самом деле, — доверчиво признался Нил, — я бы предпочел отключиться, а не спать.
Питер издал смешок.
— Что ж, хороший план, но я буду благодарен, если ты продержишься до постели. Так случилось, что я в курсе: ты тяжелее, чем кажешься.
Нил дрожащей рукой принял таблетки, а Питер тем временем сходил за горячей водой. Ему хотелось дать раненному другу последний шанс здраво выбрать медика-профессионала.
— Ты же понимаешь, что мне намного больше известно о всаживании пуль, чем о перевязке ран после них, — Питер задумчиво сделал паузу. — На самом деле, я даже больше знаю судебную медицину — ну, знаешь, пулевые отверстия в мертвых парнях...
Нил оборвал его.
— У тебя совершенно отсутствует врачебный такт, Флоренс².
Питер решил не оскорбляться на то, что определенно было правдой.
— Я верю в правдивость рекламы. Просто хочу удостовериться, что ты знаешь во что ввязался, когда решил, что моя помощь предпочтительней добросердечной, комфортабельной медпомощи в больнице с хорошими обезболивающими.
Нил ничего не ответил, но его лицо ясно показывало: он считает, что у него нет выбора. Питер мрачно кивнул в знак того, что понял ответ, и приступил к делу.
Первым делом он взял большие острые ножницы. Глаза Нила расширились при виде щелкающих в непосредственной близости лезвий, но потом он просто откинул голову на стену и закрыл глаза. От этого жеста полного доверия у Питера сжалось сердце.
Не желая тревожить сломанное ребро, Питер срезал тяжелыми ножницами с Нила свитер. Убирая кровь с места ранения, он старался прикасаться как можно легче, но так, чтобы не затягивать дольше необходимого болезненное испытание. Он чувствовал, как под ребрами стучит сердце Нила, как тот неглубоко и прерывисто дышит. Внутри начал подниматься гнев, и Питер вцепился в него мертвой хваткой, хотя и знал, что это лишь дешевая подмена чувства вины за то, что он причинял другу боль, пусть и без злого умысла.
— Кто сделал это с тобой? — отрывисто потребовал Питер.
Ответ Нила был замедленным и слегка невнятным.
— Человек с оружием.
— Ты можешь ответить и лучше.
— Не задержался, чтобы поинтересоваться именем. Я был занят тем, что старался увернуться от пули, Питер, — Нил слишком устал, чтобы выражать раздражение, и Питер понял, что позже им нужно будет поговорить и об этом тоже.
Он постарался делать все максимально быстро, но к тому времени, когда он закончил, Нил был уже не просто бледным – он был серым, хотя и молчал и почти не вздрагивал. Мокрые от пота волосы прилипли ко лбу, а по телу почти непрерывно пробегали потоки дрожи.
— Все. Будем надеяться, что нам удастся загнать в тебя какие-нибудь антибиотики прежде, чем наступит сепсис, — Питер обхватил пальцами горячеватую шею друга и осторожно сжал, пытаясь передать утешение и поддержку, которых недоставало в словах. Нил был вялым и безвольным, как кукла, единственным признаком жизни была периодически сотрясавшая его дрожь.
Питер оценивающе посмотрел на кровать и пожалел, что не переправил туда Нила прежде, чем его штопать. Сломанное ребро исключало грубую тактику: что прямое перетаскивание волоком на эти несколько ярдов, что нелегкую альтернативу в виде переноса туда Нила на своих плечах. Питер подумал о диване, который был значительно ближе, но это и для здорового человека означало бы некомфортно проведенную ночь. Нет, только кровать, но чтобы туда переместить Нила, требовалось его активное участие.
Питер скользнул рукой повыше, обхватывая поникшую голову друга.
— Пол не лучшее место для сна. Тебе нужно встать, — Питер мягко постучал по щеке Нила, но не получил никакого ответа. Ненавидя себя за то, что собирается сделать и осознавая, что без этого не обойтись, Питер призвал на помощь свой самый авторитарный тон. — Кэффри, встать! Живо!
Затуманенные глаза резко открылись, и Нил, шатко опираясь на руки, послушно привел себя в более вертикальное положение. Столкнувшись с тем, что тот подчиняется бессознательно, Питер понял, что дальше придерживаться своей жесткой линии у него не получится. Подчиняясь импульсу, он закинул левую руку Нила себе на плечо.
— Ты можешь это сделать, приятель. Раз, два...
Вырвавшийся у Нила крик наказал Питера сильнее, чем все, что было до этого, но он не мог дать сейчас слабину.
— Еще пара шагов, — подбадривал Питер. — Иди, иди.
Частые поверхностные вдохи — и каждый со стоном, явственно показывали, что Нил старается изо всех сил, но Питеру все равно, по сути, приходилось его нести. Он сознавал, какую нагрузку они дают сломанному ребру Нила, и эти несколько ярдов казались милей, но в конце концов они все же добрались до места назначения. Питер осторожно опустил Нила на кровать, помог лечь на здоровый бок и благоразумно подложил две подушки, чтобы зафиксировать положение.
— Дьявол! Какого черта я делаю?! — Питер сердито уставился на бессознательного Нила, но друг и, будучи в сознании, оставался глух к его возмущению, так что неудивительно, что во сне он точно так же к нему не прислушивался. Питер просто немного облегчил душу.
Питер понимал, что в сознании Нил или нет, но ему нужен человек, который обуздывал бы его импульсивность и тормозил сумасшедшие планы — он зависел в этом от Питера. Но Питеру сейчас приходилось действовать совершенно вслепую, в информационном вакууме, и без понимания ситуации он мог любым своим действием все ухудшить. Ему требовалось понимать, что происходит, но сегодня Нил не в состоянии был дать ему информацию.
Проверив друга еще раз, Питер, спотыкаясь, побрел в ванную. Там он отскреб окровавленные руки и подождал, пока они перестанут трястись. Сделал несколько глубоких вздохов и поплескал в лицо холодной водой, решая, как быть дальше. Все инстинкты по-прежнему вопили отвезти Нила в больницу.
Он вернулся в спальню, и мирно поднимающаяся и опадающая грудь Нила заверила его, что тот жив, но лицо Нила покрывала тонкая пленка пота, и оно периодически искажалось в гримасе боли. Это добавляло очередное очко в колонку его мысленного подсчета, отправлять Нила в больницу или нет. Набрать номер "скорой" Питеру мешала только встававшая перед глазами картина: Нил в оранжевом тюремном комбинезоне.
Не зная, что еще можно сделать, Питер подтащил кресло поближе к кровати и смирился с бессонной ночью у постели друга. Крайняя усталость, однако, испортила все его благородные намерения. Глаза неуклонно стремились закрыться, и сон утянул Питера под свое одеяло.
Через пару часов Питера разбудили бледные лучи восходящего солнца, и он в панике бросился к Нилу. К его облегчению, хоть Нил все еще и был горячеватым и раскрасневшимся, но пот больше не покрывал его лицо. Дрожь еще периодически возвращалась, но была уже еле заметной. Он не сомневался, что когда Нил проснется, то будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы разговаривать, и у Питера было чувство, что предстоящий разговор будет очень интересным.
¹ Оригинал – начало различных фраз доктора Маккоя в сериале "Звездный путь" (I'm a doctor, not a... — Я — врач, а не...), окончания которых разнятся.
https://memory-alpha.fandom.com/ru/wiki/I'm_a_doctor,_not_a...
² Отсылка к Флоренс Найтингейл – знаменитой британской сестре милосердия.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Найтингейл,_Флоренс
4 глава
4 глава
Тихий звук закрывшейся двери достиг сознания Нила, выпутывая его из сновидений. В свою бытность мошенником ему доводилось просыпаться дезориентированным и с болью, но с тех пор минуло немало времени. Прежде чем открывать глаза, Нил полежал неподвижно, пытаясь осознать свои раны и разобраться, где он вообще находится. Кто-то сейчас вошел к нему в комнату?
Память вернулась быстрой волной, хотя некоторые события прошлой ночи все равно оставались расплывчатыми. Единственным, что с беспощадной ясностью выделялось было присутствие Питера. Нил невольно распахнул глаза, ища друга. Пустое кресло рядом с кроватью позволяло предположить, что уход Питера его и разбудил.
Внутренности свело беспокойством, и Нил попытался сесть, Но тут же зажмурился от взрывной боли в боку. Он заерзал, пытаясь минимизировать давление на сломанное ребро, потом со стоном спихнул к изголовью мешающие подушки и спустил ноги с кровати. Но вставать сразу не стал — посидел какое-то время, потирая рукой лицо и думая, что делать дальше.
При вставании сокращающиеся мышцы вызвали агонизирующую волну боли, но Нил, несмотря на слабость в коленях, все равно решительно выпрямился. Его шатнуло так, что он чуть не упал, но потом более или менее восстановил равновесие. Выбрав более длинный путь, чтобы держаться за стену, он медленными шагами направился в ванную. Поплескал в лицо водой, которая ощущалась на разогретой коже блаженно прохладно, но от большей части омовений отказался — единственной данью обычной гигиенической рутине стала чистка зубов на скорую руку.
Он выдохся примерно на полпути обратно к постели, где и застал его вернувшийся Питер. Нил стоял, неловко привалившись к книжному шкафу, дышал часто и осторожно, и так прижимал руку к ребрам, словно это было единственным, что не давало ему рассыпаться на куски. Встревоженный потоками дрожи, которая пронизывала тело Нила с головы до пят, Питер шагнул было ему помочь дойти оставшиеся несколько футов, но остановился, потому что Нил успокаивающе вскинул руки:
— Я справлюсь.
В неловкой тишине, на одном упрямстве и категорическом нежелании демонстрировать слабость перед человеком, которым он восхищался, Нил все же смог добраться до своей кровати. Избегая смотреть на Питера, он целиком сосредоточился на том, чтобы, сев, медленно отодвинуться спиной назад к изголовью. Наконец он устроился на подушках практически вертикально и затеребил одеяло.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Питер. Вопрос был задан нейтральным тоном, но Нилу хватило одного быстрого взгляда на его сведенные плечи, чтобы понять: внутри Питер был напряжен так, что едва не взрывался.
— Я в норме, — живо заявил Нил, хотя и ощущал себя гораздо дальше, чем в двух шагах от понятия "норма". Питер даже не потрудился изобразить скепсис — он просто молча ждал нормального ответа. Нил понял, что обхитрить у него не выйдет, и чтобы задобрить Питера, исправился: — Немного побаливает, но ничего страшного — за пару дней как рукой снимет.
Проницательные глаза агента внимательно изучили его, и не в первый раз Нил заподозрил, что они увидели больше, чем он бы хотел. Это сбивало с равновесия и заставляло чувствовать себя уязвимым. Нил нервно переглотнул.
— Ты, наверное, думаешь, почему... — осторожно начал он.
— Нет, — жестко оборвал его Питер.
— Ну, тебе, наверное, любопытно, как...
— Нет, — повторил Питер все с тем же непроницаемым выражением.
— Ты, наверное, думаешь...
— Я не думаю, я знаю.
— О.
Нил снова затеребил одеяло, не зная, как продолжать. Он понятия не имел, что известно Питеру, а что тот только подозревает, но знал, что недооценивать Питера не стоит. И из-за этого трудно было решить, что ему рассказать. Полное признание шло вразрез с опытом всей его жизни, но он помнил то всепоглощающее облегчение, которое испытал, когда вчера ночью увидел здесь Питера — и сопровождавшее его чувство безопасности, которое, правда, быстро угасло под влиянием менее знакомого Нилу чувства вины.
Внезапно раздался стук в дверь. В любое другое время это даровало бы Нилу желанный повод отвлечь внимание, но сейчас все выгоды отложенного разговора перечеркивала потенциальная опасность, которую мог нести визитер. Нил отчаянно заоглядывался, чувствуя себя при этом по-идиотски — как жена, которая пытается спрятать любовника от вернувшегося домой мужа. Он должен был защитить Питера, но укрыться здесь можно было разве что в патио на крыше, а убедить агента ФБР там спрятаться однозначно стало бы вызовом даже дару убеждения Нила Кэффри.
Нил посмотрел на Питера — пристально наблюдавший за ним друг жестом показал "давай ответь".
— Кто там? — крикнул Нил как можно более ровным тоном.
— Ваш завтрак. — Нил узнал по голосу прислугу Джун.
Питер открыл дверь и забрал у горничной тяжелый, нагруженный едой поднос.
— Спасибо, Селеста. Выглядит замечательно.
Питер поставил поднос на кровать Нила.
— Я искал, что бы нам сегодня утром поесть, и Селеста предложила приготовить нам завтрак. Вот, — Питер передал Нилу тарелку с пышным омлетом, закрывавшим собой практически весь ее цветочный узор, потом взял себе вторую тарелку, а так же единственную чашку кофе.
Из-за пропущенного ужина Питер хотел есть еще со вчерашнего вечера и сейчас с наслаждением накинулся на вкусно приготовленную еду. Он старался не хмуриться на Нила, который лишь ковырялся в своей тарелке. Темные круги под глазами друга подчеркивали его бледность, а кожа на скулах натянулась словно восковая бумага — все эти признаки доказывали, в каком напряжении и стрессе тот находился. С примятыми и спутанными волосами, так непохожими на его обычный свободный стиль, Нил намного больше походил на подростка, чем на дееспособного взрослого. От Питера не укрылся острый страх, мелькнувший в глазах Нила при неожиданном стуке в дверь, и это пробудило в нем инстинкты защитника.
Он мог говорить себе, что еще не выбрал себе план действий, но на самом деле он уже стремился оградить Нила от последствий проблем, наличие которых только что обнаружил. Питер достал из кармана телефон и поднял палец, призывая друга к молчанию.
— Хьюз, это Питер. Просто хочу сказать, что сегодня я приду позже, а может и вообще не появлюсь... да, плохая ночь... да, вполне возможно. И Нил действительно тоже заболел... да, сэр, надеюсь увидеть вас завтра.
Желая охладить восторги Нила, он придал своему лицу выражение мрачности, но даже самый сердитый взгляд не мог предотвратить неизбежный комментарий Кэффри:
— Питер, да ты слукавил! Прямо как я!
Это была храбрая попытка вернуться на знакомые рельсы, но показную нахальность портила дрожащая улыбка Нила, и у Питера застрял в горле привычный саркастичный ответ. Притворная расслабленность не могла его обмануть. Он хорошо знал энергичность Нила, его смелость и изобретательность. После того, как он лично наблюдал "нырок" с четвертого этажа ненадежные объятия "маркизы", у него не оставалось сомнений в храбрости друга, поэтому при виде чего-то сильно смахивающего на страх в этих выразительных голубых глазах, Питер встревожился.
— Ты раньше когда-нибудь хватал пулю? — внезапно спросил он.
Пристально наблюдая за Нилом, Питер смог прочесть на его лице удивление, за которым сразу же мелькнула тень того, что он интерпретировал как тревогу, а потом "ставни" захлопнулись.
— Нет.
Ответ Нила был небрежным и быстрым, и Питер ему поверил, хотя и не сомневался, что вопрос вызвал тяжелые воспоминания — что-то, что могло бы объяснить неприязненное отношение Нила к оружию, не касавшееся текущих проблем.
Питер знал, что настаивать сейчас бессмысленно, и поэтому лишь продолжал наблюдать за Нилом. Обычно мошенник прятался за фасадом нахальства, яркой улыбки и сногсшибательной внешности, но сейчас он избегал смотреть в глаза, пользуясь преимуществом своей челки. Потом, словно придя к какому-то решению, Нил выпрямил плечи — хотя этот жест странным образом придал ему еще больше уязвимости, и поднял глаза, встречаясь с Питером взглядом. В его глазах стояла такая неприкрытая боль, что у Питера от сопереживания сжалось сердце.
— Питер, ты был более, чем терпелив, но я знаю, что должен тебе объяснение.
— Почему бы тебе не начать с алмазов Янссена? — ровным тоном предложил Питер.
Нил от удивления даже приоткрыл рот. Он на целых пять секунд потерял дар речи и потом негодующе выпалил:
— Да ты что, как рыцарь-джедай улавливаешь рябь в Силе всякий раз, когда я... когда я делаю что-то...
—...незаконное, — услужливо подсказал Питер. Ему нравилось, что Нил считает его настолько всевидящим и всезнающим и очень старался поддерживать репутацию, зная, что она помогает держать друга в рамках.
— Совершенно невозможно, чтобы ты мог узнать, что я...
— Я уловил тебя на видеозаписи, — прямо сказал Питер.
И почти пожалел о своей прямоте, потому что те немногие краски, что успели вернуться к Нилу, сейчас мгновенно сошли с его лица.
— Департамент... на меня выдан ордер?
Питер едва не признался в своем небольшом обмане, но наставник в нем не смог устоять перед возможностью преподать Нилу душеспасительный урок.
— Ты вообще представляешь, каков срок за такое преступление? Знаешь, сколько тебе стукнет в следующий раз, когда снова ступишь на землю свободным человеком? Хотя, конечно, ты мог бы жить в бегах до конца жизни.
Он сразу пожалел о своей небольшой жестокости, какие бы благие намерения за ней не стояли, потому что Нил в ответ обессилено откинулся на подушки, источая ауру горя и поражения.
— Нил... — начал Питер, но его тут же прервали: друг снова подался вперед, поморщившись от боли при движении:
— Питер, клянусь, все не так, как выглядит.
— Пока выглядит так, что ты украл алмазы Янссена, — не удержавшись, поддел его Питер.
— Ладно, признаю, так выглядит. И я действительно их украл. Но ты должен понять: я бы никогда так тебя не подвел. Я знаю что ты поставил ради меня на кон, и я бы никогда через это не перешагнул. Я бы никогда так тебя не предал — не без чертовски серьезного основания.
Питер знал, что Нил очень хорош в лицедействе и всегда немного боялся собственной склонности ему доверять. Но даже если бы он сейчас не знал правды, он бы все равно Нилу поверил. Это был Кэффри абсолютно открытый эмоционально — такой уязвимый и в таком отчаянии, каким Питер видел его всего лишь раз в жизни.
Он успокаивающе сжал ногу Нила.
— Я тебе верю. И для справки, никто больше не узнал тебя на том видео, даже Эл.
Напряжение медленно вытекло из Нила словно невидимая кровь, и он вновь расслабленно откинулся на подушки. Понимая тот факт, что Нилу нужно немного прийти в себя, Питер отошел к холодильнику, чтобы принести ему холодной воды.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Как насчет чашки кофе? — с надеждой спросил Нил.
— Я совершенно уверен, что по учебнику ФБР после пулевых ранений кофе нельзя.
Нил недоверчиво-сердито на него уставился, но Питер только извиняющеся пожал плечами. У него не было уверенности, что давать кофе раненным нежелательно, но он опирался на список запрещенной еды, который составляла для него Эл, когда он болел.
Питер снова сел и задумчиво посмотрел на друга.
С Нила напрочь слетела маска уверенности и беспечности, и Питер видел на его лице растерянность, разочарование и неприкрытый страх.
— Нил, я хочу помочь, но для этого мне нужно знать все. Что происходит? Все дело в музыкальной шкатулке, в Кейт?
— Я расскажу тебе все, что я знаю, — с готовностью пообещал Нил. — Но фактов у меня немного — больше догадок. И прежде всего, я думаю, что мы сделали ошибку: слишком зациклились на музыкальной шкатулке. Она значит много, но далеко не все. И началось все не с нее, помнишь?
Питеру потребовалось полминутки, чтобы понять аллюзию.
— Наше первое знакомство с Фаулером? Розовый бриллиант?
— У нас не было прямых доказательств, чтобы связать его с Фаулером, и он затерялся в общем паттерне последовавшей затем коррупции.
— Значит, это был Фаулер?
— Нет, — голос Нила стих, но Питер не сделал попытки что-то вставить, и голос Нила снова окреп, только стал хриплым и рваным, словно Нил наглотался песка. — Я думал, что это ты... ну, знаешь, пришел пораньше, чтобы сыграть в шахматы. Но это был человек со значком ОПД и пистолетом.
Питер набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но Нил быстро продолжил:
— Поначалу не было никаких угроз. Он сказал, что у него есть для меня предложение — такое, которое сулит большие финансовые выгоды. Я его слушал только потому, что решил, что смогу узнать что-нибудь... ну, знаешь, как ты с судьей Кларк. Я бы никогда по своей воле не стал работать на ОПД.
Питер кивнул в знак того, что понимает.
— Продолжай.
— Он сказал, что поскольку Тулейн в тюрьме, им нужен новый "форточник", и я обладаю нужными навыками на эту должность. У них уже все отработано, и я смогу получить такое же соглашение, как Тулейн: двадцать процентов сразу, а если все получится, то мне могут еще предоставить избавление от браслета на постоянной основе. Когда я сказал, что с браслетом трудно совершить преступление и не попасться, он напомнил, что у них не было проблем в прошлый раз изменить данные трекера. Я поблагодарил его за предложение, сказал, что это интересно, и я над этим подумаю. Я был очень дипломатичен, — добавил он, снова об этом подумав.
Сдавленное фырканье Питера передало его мнение об этом оптимистичном заявлении.
— Дипломат думает дважды прежде, чем ничего не сказать, — напомнил он. — Как-то я сомневаюсь, что ты был настолько дипломатичен.
— Да, ну, в общем, тогда он и перестал притворяться, что у меня есть какой-то выбор.
Внезапное напряжение вокруг глаз и сжавшиеся губы показали Питеру серьезность грядущих слов друга. Он очень хорошо понимал, насколько худший сценарий мог бы из этого всего разыграться. Вместо опознавания Нила по краткому мигу на камере видеонаблюдения, его могли вызвать на опознание грабителя, которого застрелила охрана Янссена.
Питер оттолкнул в сторону острый страх, что он мог потерять друга, и оставил только агента ФБР, холодного и неумолимого.
— Какого черта ты не пришел ко мне? Не надо было идти до конца. Я бы тебя защитил. Это был глупый шаг. А если бы они просто тебя подставили, сделали козлом отпущения?
Навстречу его гневу полыхнул гнев Нила.
— Это приходило мне в голову, но я же сказал: у меня не было выбора. Он не оставлял меня одного, пока я не совершил взлом.
У Питера было такое чувство, что если бы Нил сейчас не был прикован к постели, то за ним бы уже с треском захлопнулась дверь.
Но внезапно его накрыло запоздалым осознанием того, что сказал сейчас Нил.
— Он был с тобой, когда я приходил к тебе, верно? — Питер вскочил на ноги с такой скоростью, что уронил кресло. Ему нужно было движение, нужно было сбросить яростную энергию, пронизавшую все тело. — Он был здесь, в этой квартире. — Угроза была у него прямо перед глазами, а он ничего не заметил. — Почему ты не подал сигнал? Мы же прекрасно работаем вместе, я бы понял... — Он остановился, пытаясь вспомнить подробности того вечера, сердце билось, как у подстреленного в потроха оленя. — Я пропустил, да? Господи боже, я не подумал. Мне так жаль...
Нил не дал разойтись его чувству вины.
— Питер, прекрати! Я не подавал тебе никаких сигналов. Я изо всех сил старался заставить тебя уйти. Здесь нет твоей вины.
Питер уловил исходящее от Нила острое, почти парализующее напряжение и под барабанную дробь собственного сердца внезапно осознал, что все обретает смысл. Он поднял кресло и снова сел в него. Скрестил руки на груди и стиснул кисти до побеления костяшек.
— Он угрожал мне, верно?
Нил чуть опустил голову, Питер принял это как знак согласия. Кивнул — больше себе, чем Нилу. Подался вперед, упер локти в колени и начал мысленно картографировать полосу препятствий предстоящего разговора.
К его удивлению, Нил сам нарушил молчание.
— Он был не один. Кто-то звонил ему и сообщил, что ты подъезжаешь — у него был снаружи сообщник. Я не мог рисковать. А потом он... — на последних словах голос Нила упал до сдавленного хриплого шепота и угас.
Питер перевел на него глаза и увидел, что тот плотно сжимает губы, словно пытаясь удержать внутри остальные секреты. Однако по яркому взгляду голубых глаз Питер видел его эмоции — все те, что обычно были в узде, а сейчас передавали бессловесную мольбу о помощи.
Несмотря на свою ненависть к эмоциональной пиротехнике, Питер не мог устоять перед этой мольбой. Он направил свою "внутреннюю Элизабет" подыскать слова, которые бы помогли другу выпустить огромное внутреннее напряжение, которое тот сдерживал и которое не давало ему дышать.
Он с уверенным видом подался вперед.
— Я знаю, что ты привык работать с малым прикрытием или вообще без него, и играть, не показывая никому своих карт. Но теперь у тебя есть партнер. И ты не только можешь со мной поговорить — ты должен это сделать. Мне нужно знать, что происходит и безо всякой утайки, иначе мы оба будем в опасности.
Затравленный взгляд Нила стал еще напряженней, и он весь настолько застыл, что единственным признаком жизни в нем оставалась бьющаяся на горле жилка. Питер терпеливо ждал, придав своему лицу нейтрально-выжидательное выражение.
— Он сказал... — голос Нила прозвучал чуть громче дрожащего шепота. Он откашлялся и начал с начала, погромче, но с такой хрипотцой, словно глотал битое стекло. — Он сказал, что да, Кейт мертва, но у них осталось еще много взрывчатки, и если я не хочу потерять еще кого-то, кого я л... кто мне дорог, то должен шаг в шаг следовать его указаниям.
Лицо Нила отражало отчаяние и безнадежность, оно было сейчас до боли открытым — едва зажившую рану вспороли наживо и лишили его всех возможных защит.
Питер очень старался найти слова, чтобы остановить кровь в этой душевной ране, но все, что он мог предложить даже в его собственной голове звучало бессмысленно и пусто. К его облегчению, Нил сам продолжил рассказ.
— Джун согласилась уехать к дочери чуть раньше намеченного. Не знаю, в курсе ли они существования Мозза, но я отослал ему условное сообщение, чтобы он залег на дно.
Питер сумел улыбнуться.
— Это подпитает его паранойю.
— Он бы сказал, что паранойя — это лишь осведомленность обо всех фактах. Кроме того, даже если ты параноик, это не значит, что за тобой не следят, — Нил не видел в ситуации ничего забавного. — Так что, они оба в безопасности, и остаешься только...
Наступила пауза, во время которой они оба мысленно договорили недостающее местоимение. Нил потянулся к Питеру и вцепился в его запястье, как прошлой ночью.
— Питер, возьми Элизабет и съездите еще в один отпуск. Ты должен уехать из города. Пожалуйста!
Сила этой отчаянной мольбы потрясла Питера до печенок. Но он мог дать только один ответ.
— Я не могу этого сделать, — беспомощно произнес он. — Ты же знаешь, что не могу.
Нил отпустил его и отстранился, и Питер поискал, чем бы смягчить удар.
— Слушай, я агент ФБР, они не станут за мной охотиться. Последующее расследование принесет им слишком много проблем.
— Не пори хрень! — Нил редко переходил на грубости, и ругательство показывало, насколько глубоко он сейчас расстроен. — Они будут охотиться именно за тобой. Я им не угроза, они считают меня инструментом за пазухой. Ты единственный, кто может помешать их планам. В прошлый раз они вывели тебя из игры через Элизабет. Сомневаюсь, что этот парень обладает изяществом Фаулера. Если ты вмешаешься, он просто уберет тебя с дороги как класс.
В отчаянной потребности убедить Питера, слова лились у Нила сплошным потоком.
— Он сказал, что они ударят там, где ты не ожидаешь. Однажды ты просто повернешь ключ в машине или откроешь входную дверь дома и... — руки Нила вскинулись, имитируя взрыв и безвольно упали на одеяло. В его глазах отразились злые языки оранжевого пламени, а тело содрогнулось словно от взрывной волны — прошлый пережитый ужас и страх предстоящего слились в едином кошмаре.
— Я не вынесу этого еще раз, — прозвучал еле слышный шепот, не предназначенный для чужих ушей.
Питер не колебался: он пересел с кресла на кровать и положил руку на сгорбленные плечи Нила. За прошлые пару месяцев он стал мировым экспертом по распознаванию симптомов ПТСР у Нила Кэффри. Как правило, это было нелегкой задачей: Нил отказывался выражать горе и, как всегда, вел себя идеально вышколено и ровно, но Питер все равно улавливал практически незаметные знаки: стискивание пальцев, чтобы сдержать их дрожь, расфокусированный взгляд в пространство. Но так же он выяснил, что если как бы случайно положить руку Нилу на плечо, это помогает ему обрести почву под ногами и вытаскивает из ада, который тот снова проживает внутри себя.
Конкретность угрозы прошлась по позвоночнику Питера холодом ужаса. Взрыв самолета и его самого не оставил без эмоциональных шрамов. Его часто мучили кошмары; они, в основном, касались фактора времени: что, если бы он появился на несколько минут позже или если бы Нил не обернулся на полдороге. Нила отделяли от смерти какие-то секунды, и столь узкие рамки даже сейчас давали Питеру "пищу" для бессонных ночей. Недавний опыт делал подобную опасность слишком ужасающей и реальной, но Питер не мог позволить себе сейчас на этом задерживаться.
Питер почувствовал, что напряженные плечи под его теплой рукой наконец начали расслабляться, напоследок еще раз их успокаивающе сжал и отстранился.
— Дать еще обезболивающего? — попытался он найти нейтральную тему дабы разрядить дискомфорт и напряженность, которые явно испытывал и сам Нил. Приняв ответный кивок в качестве подтверждения, Питер ушел на кухню и засуетился там с бутылочкой лекарства.
Нил был ему благодарен. Питер застал его не просто без "защитного панциря", а с защитой, разбитой в крошки. Нил всегда предпочитал зализывать раны в одиночестве, не демонстрировать слабость, и часть его все еще хотела забрать свои слова назад, лишь бы избавиться от липучей ауры уязвимости.
Но боль от смерти Кейт по-прежнему жила под его фасадом "нормальности" — ждала своего часа, чтобы нанести удар, и одна только мысль о том, чтобы таким же образом потерять Питера вызывала у Нила панику, грызла его как зверь, поселившийся в его кишках. Нил дрожаще втянул воздух и опустошил разум, заталкивая все страшные картины в крошечную коробочку и запирая ее на замок.
С покорной гримасой на лице он принял белые таблетки, которые вложил ему в ладонь Питер, и взял у него стакан молока.
Питер смотрел, как он запивает таблетки.
— Дать еще что-нибудь? У тебя молочные "усы". Принести влажное полотенце?
— Чтобы стирать им пот с моего разгоряченного лба? — ухмыльнулся мошенник, хоть и не без очевидного напряжения.
Питер оценил попытку.
— Раз начинаешь бредить, видимо, стоит отвезти тебя в больницу.
— Не, я в норме, — Нил неэлегантно вытер рот предплечьем.
Питер повозился, устраиваясь в кресле, и дал веселью угаснуть в пользу делового разговора.
— Нил, ты постоянно говоришь "они". У тебя есть какое-то представление, кто "они" такие?
— У меня есть теория на основе имеющихся у нас улик, — осторожно сообщил Нил.
— Что ж, давай послушаем, — больше приказ, чем предложение.
— Не хочется клеветать на твое любимое ФБР, но я сказал бы, что у нас тут группа "грязных" агентов, которые пользуются доступными им знаниями, чтобы зарабатывать большие деньги.
Питер нахмурился.
— Я бы сказал, что ОПД для ФБР, скорее, отвратительный пасынок. Уж точно не член семьи. Что привело тебя к мысли, что это группа, а не два коррумпированных агента?
— Один коррумпированный агент — оппортунист, но два в одном отделе — это инфекция размера эпидемии. Кроме того, мы знаем, что и Фаулера кто-то дергал за ниточки. Он говорил мне, что тайна музыкальной шкатулки вне его компетенции. Возможно, его босс тоже в этом замешан, — Нил беспокойно заерзал. Был приличный шанс, что эта теневая фигура и приказала убить Кейт.
— Quis custodiet ipsos custodes? — Питер ненавидел думать о коррупции в таких верхах, но в этом был смысл. — Знаешь, это заставляет меня подумать вот о чем. Почему они так рискуют ради этих денег?
Нил озадаченно на него уставился.
— Питер, деньги обычно считаются чем-то вроде самоцели.
— Не всегда, — возразил Питер. — Ты сам мне однажды сказал, что для тебя дело не в деньгах.
— Ты не можешь использовать это против меня, — запротестовал Нил. — Я был накачан.
— In vino veritas, — Питер решил, что слишком много времени провел с Моззи и подцепил его раздражающую привычку по любому поводу выдавать цитаты.
— Там не было никакого вина, — надувшись, зацепился за ерунду Нил. — Хотя хорошее "Бороло" помогло бы мне скрасить время.
Питер чуть было не сказал, что не против почаще видеть Нила накачанным, но поощрение преступной деятельности шло вразрез с кодексом ФБР. Но не будь обстоятельства тогда столь серьезны, он бы понаслаждался доверчивой, болтливой и певучей версией Нила Кэффри, которой тот стал под влиянием препаратов.
— Если это не простая алчность, то что ты предполагаешь? — спросил Нил.
Питер пожал плечами.
— Рискну высказать больше догадку, чем обоснованное предположение, но может, это способ финансирования незаконных операций?
— Типа "Ирангейта", который спонсировало ФБР?
— Что-то вроде того. Кроме "Ментора, у них наверняка имеются другие и сомнительные проекты, которые не могут получить официального одобрения, но которые можно реализовать через нелегальный источник дохода.
Нил задумчиво кивнул, очевидно примеряя теорию на свой недавний опыт.
— Это вполне вероятно, — признал он. — Но, по большому счету, разве это имеет значение?
— Да. От этого сильно зависит их реакция на наше ответное расследование. Если они занимаются этим только ради денег, то, скорее всего, просто сбегут с барышом. Но если они мотивированы идеологически, то могут стать очень опасны.
— Они опасны независимо мотивации. Мы знаем, что они убивают.
От напряжения в его голосе Питер встрепенулся и осознал свою ошибку. Он опустил голову, признавая и бестактность своего комментария, и справедливость упрека Нила.
— Они опасны, — согласился он. — Так кто он, этот новый агент ОПД?
Ответом ему было молчание, и приглядевшись повнимательней, Питер заметил, что Нил непокорно выставил подбородок, несмотря на мелькающий в глазах страх.
— Если я скажу, ты пробьешь его по базе, отправишь запрос, и они узнают, что ты идешь по их следу.
Питер подавил мгновенный импульс сравнять это заявление с землей, ощущая, что за отказом Нила стоит настоящее страдание. Обычно, в смысле умения утешать Питер был ходячей катастрофой, но в данном случае, речь шла о сфере его профессионального опыта, и слова, обычно отравлявшие его отношения с другими людьми, полились сейчас из его рта как по маслу.
— Знаешь, с тех пор, как мы стали работать вместе, я нахожу очень ироничным, насколько из тебя вышел бы хороший агент. Твои следственные навыки сопоставимы с навыками любого агента в отделе, но что, вероятно, еще важнее, ты автоматически встаешь на защиту гражданских, волею случая попавших в наши дела — таких, как Тэрин и Тара. Конечно, — он задумчиво сделал паузу, — было бы неплохо, если бы мне не приходилось переживать, что найденные нами предметы окажутся заменены уникальными образчиками искусства Нила Кэффри.
Нил приосанился от похвалы.
— Считай это частью общественной деятельности. Оригиналы Кэффри однажды могут обрести достойную цену.
Питер решил на это не отвечать, чтобы не уходить от темы, но мысленно отложил вопрос в сторону, чтобы позже обдумать.
— Заткнись и не отвлекайся. Я скажу это только один раз, повторять не буду. Я не мог бы пожелать себе лучшего партнера, но тебе еще нужно поработать над пониманием самой концепции. Ты пытаешься меня защитить, я понял, и я это ценю, но это должно работать в обе стороны. Я не могу прикрывать тебе спину, если не знаю, кого опасаться. Я даже себя защитить не смогу, если моим убийцей может оказаться любой прохожий.
Нил не пошевелился, его взгляд оставался нечитаемым, но Питер с точностью до секунды ощутил момент капитуляции, когда решимость Нила рухнула — она почти неощутимо сдулась, как лопнувший воздушный шарик, отчего Питер испытал чувство, словно он пнул щенка.
— Его зовут Мартин Виндлоу, хотя на удостоверении у него в бумажнике числится "Макс Кондрон", — Нил говорил без эмоций, с едва ощутимым сопротивлением при каждом слове.
— Ты обчистил его карманы?! — как часто бывало в отношении выходок Нила, первой реакцией Питера было крамольное веселье, на смену которому пришло смирение и умеренное недовольство. — Ну конечно, ты обчистил его карманы.
— Я потом положил все назад, — кротко сообщил Нил.
Уголок рта Питера дернулся в небольшой улыбке — ему подумалось, что если бы на него вот так посмотрел Сатчмо, то уже получил бы газетой по носу.
Глаза Нила начали закрываться, темные ресницы драматично подчеркивали бледность лица, и Питер был вынужден вспомнить, что его юный друг получил пулю меньше двенадцати часов назад.
— Тебе нужен отдых, — резко заявил он. — Только дай мне посмотреть... — он неопределенным жестом показал на бок Нила.
— "Флоренс возвращается", вторая серия, — за юмором Нила скрывался дискомфорт и небольшой трепет. — Что именно ты собираешься там высматривать?
— Ну ты понимаешь — хочу убедиться, что от тебя ничего не отваливается.
Это точно не успокаивало.
— Это пулевое ранение, Питер, а не проказа.
Питер с насмешливо-задумчивым видом приостановился.
— Так вот, значит, где я ошибся, когда сдавал на значок отличия по оказанию первой помощи.
Ответом на этот полет фантазии стал слабый смешок Нила.
— Ну что, все на месте? — Нил попытался было извернуться и взглянуть на рану, но быстрый хлопок по подбородку заставил его отказаться от своих намерений прежде, чем еще больший протест выразило его ребро.
Рана выглядела болезненной и воспаленной, но была без красных полос или чего-то подобного, что давало бы повод предположить, что она плохо заживает. Питер просто заново ее перебинтовал.
— Ты почувствуешь себя лучше, если немного поспишь, — предположил он.
Нил сонно кивнул и начал устраиваться поудобнее, как вдруг его глаза резко раскрылись, и он рывком сел, поморщившись от боли при резком движении.
— Я пока не могу. Мы должны поговорить о том, что произошло вчера вечером.
— Это не может подождать? — было очевидно, что Нил еле держится, да и самому Питеру требовалось обдумать сегодняшние открытия и спланировать стратегию.
— Нет, не может. Это... — Нил, казалось, искал подходящий эвфемизм. — Это все усложняет.
— Потрясающе! — Питер вскинул руки. — Потому что вот только этого нам сейчас и не хватало. Ладно, так, что произошло вчера вечером?
— Виндлоу вернулся, — слова прозвучали ясно, но падали как камни под собственной тяжестью.
В груди Питера запульсировала тугая, горячая волна гнева.
— Это он в тебя стрелял? — Питер уже бил в лицо Фаулера и стрелял в него за угрозы людям, которых любил, и сейчас ему очень хотелось узнать на практике, все ли коррумпированные агенты ОПД ходят в бронежилетах.
— Нет, не он, — Нил провел рукой по волосам, взъерошив их еще больше. — Я думал, что будет только ограбление Янссена — что они оставят меня после этого в покое. Но Виндлоу сказал, что я просто пешка — их пешка, и буду делать все, что они мне скажут.
Нил пытался сказать это беззаботно, но Питер видел, что его это задело. Оскорбительное отношение Райс — как к инструменту за пазухой, вызывало у Нила похожую реакцию. Когда с таким интеллектуальным и независимым человеком обращались словно с марионеткой на ниточках и относились к нему, как к объекту, которым другие могут пользоваться себе во благо, это несомненно уязвляло вне всяких мер.
— Ты думал сбежать, — через мгновение осенило Питера.
— Да, думал, — в этом признании не было защитных ноток — как не было и очевидного невысказанного вывода "но я этого не сделал".
Питеру хотелось надавить, заставить Нила вербализировать причины, стоявшие за этим решением остаться. Он знал, что они пролегают в сложном алгоритме существовавших между ними дружбы и доверия, и хотел их услышать, вытащить на свет божий, но выжимать это признание было бы плохим ответом на верность, которую их дружба собственно представляла, поэтому Питер лишь произнес:
— Я рад, что ты этого не сделал. Я уже по уши наигрался с тобой в "Где Вальдо?"!
Нил метнул в него улыбку, в которой была благодарность.
— Бывали деньки, — ностальгически вздохнул он. — И это было весело, признай!
Поскольку отрицать здесь что-то было бы ложью, Питер выбрал благоразумие, которое, как известно, лучшая часть доблести.
— Давай пропустим вечер воспоминаний и сосредоточимся на текущих осложнениях. Чего хотел от тебя этот Виндлоу?
— Он хотел, чтобы я выступил его прикрытием при сбыте алмазов русской мафии, — прямо заявил Нил.
— Русская мафия? О, все лучше и лучше! — Действительно, можно же вскидывать руки сколько угодно раз и никогда не почувствуешь себя ветряной мельницей.
Нил невинно посмотрел на него. У Питера не было проблем интерпретировать это бесхитростное выражение.
— О, виноват. Это же только начало, да? Сейчас будут еще хорошие новости.
— Виндлоу привез меня к дому Ивана Шоровоского на Лонг-Айленде.
— Так, значит, не просто русский мафиози. Ты выбрал элиту. Человека, который известен тем, что почти наверняка обезглавит всякого, кто косо на него посмотрит. Скажи, что ты не смотрел на него косо.
— Я смотрел ему в глаза, если это утешит, — подтвердил Нил. — Но, возможно, я кое-что у него украл.
Питер решил, что, наверное, надо сесть на руки. Это не только удержит его от безумной жестикуляции, но и не даст задушить этого сумасбродного парня до того, как за ним придет русская мафия.
— Да ты издеваешься.
— Это была не моя идея, — невинно запротестовал Нил.
— Это вообще не идея. Это... это суицидальное мышление. Значит, в этом состояло... предложение Виндлоу?
— Да, и он был очень убедителен.
Питер решил не углубляться в зловещее заявление Нила. Знать детали этого "убеждения" ему не хотелось.
— Поэтому мафиози в тебя стреляли?
Нил поколебался, потом осторожно сказал:
— Да, очень и очень возможно, что именно поэтому они в меня стреляли.
Питер склонил голову к плечу, изучая его лицо. Он узнавал уклонение от прямого ответа.
— Нил, ты дал этим милым людям с оружием еще какую-то причину в тебя стрелять?
— Ну, я, может быть, еще обчистил его карманы.
— Шоровоского?! — задохнулся Питер, раздираемый одновременно желанием рассмеяться и реальным, настоящим ужасом. Ему потребовалось несколько минут, чтобы продышаться. — О чем ты вообще думал? У тебя совсем никакого самоконтроля? Ты не в состоянии держать руки подальше от чужих карманов даже, если это в буквальном смысле спасет тебе жизнь?
Эта заикающаяся тирада Нила больше повеселила, чем вызвала раскаяние.
— В тот момент я украл антикварную ценность у человека, которого страшится весь город. Мне было почти нечего терять. Что он мог со мной сделать — убить дважды?
— Хочешь сказать, за твоим безумием стоит метод?
— Если у меня при этом появлялось нечто, что помогло бы схватить Шоровоского, разве это нельзя считать актом самосохранения?
— У тебя есть что-то, что может прищучить Шоровоского? — невольно заинтересовался Питер, хоть и понимал, что улика скомпрометирована.
— Судя по напряженному разговору с человеком, который отдал ему этот конверт, я бы сказал, что в нем нечто важное. Он у меня в куртке, — жестом показал Нил на упомянутый предмет одежды, который Питер вчера так осторожно с него снимал и который до сих пор валялся на полу.
Кровь, высохнув, сделала куртку местами жесткой и парой маленьких пятнышек испортила белизну конверта, который Питер извлек из внутреннего кармана куртки.
— Теперь ты уже не сможешь сказать, что я никогда тебе ничего не дарил, — Нил смотрел, как Питер разрывает конверт, извлекает из него два кусочка бумаги и осматривает их со всех сторон. — Ну и что там? — спросил он с некоторым трепетом.
— Текст зашифрован.
— О, — в голосе Нила сквозило разочарование.
— Нет, это, скорее всего, хорошо. Никто бы не стал зашифровывать список белья для прачечной.
— Ну, у меня как-то было разок... — задумчиво протянул Нил.
— Исправляюсь. Никому в здравом уме не придет в голову шифровать список белья для прачечной.
Нил в ответ ухмыльнулся, но больше поддразнивать не пытался — явный признак слабеющих сил.
— Шоровоский заплатил мне за алмазы, и я думал, что просто уйду оттуда с матрёшкой и деньгами, но когда я уже подходил к воротам, в меня стали стрелять — наверное, обнаружили пропажу конверта. Мне пришлось экспромтом прыгать через забор. Я отдал наличные и антиквариат Виндлоу, который и отвез меня обратно сюда, — Нил попытался пожать плечами, но скорчил гримасу и прервал маневр. — Вот и все.
— Итак, позволь мне подвести итог. Нам нужно разоблачить коррупцию в ОПД, прикрыть все их операции и, Бог даст, разоблачить того, кто стоит у них во главе, — стал загибать пальцы Питер. — Еще нам надо нейтрализовать русскую мафию — или, по крайней мере, нью-йоркскую ветвь, и желательно не позволив им тебя убить. — Питер остановился, осененный внезапной мыслью. — А они знают, кто ты такой?
Еще одно недопожатие плечами.
— Я не представлялся, если ты об этом. Но это русская мафия. Если они хотят что-то узнать, обычно им это удается, так что предполагаю, что мое инкогнито ненадолго.
Питер задумчиво уставился на загнутые пальцы.
— От нас требуется победить мировой голод, пока он вокруг нас.
— И перепрыгнуть одним прыжком небоскреб, — вставил с зевком Нил.
— Отдохни, пока есть возможность, — в этом совете не было нужды, глаза Нила и так закрылись сами собой.
Но когда Питер направился к двери, на ходу вытаскивая телефон, Нил внезапно сел в постели, как раскрывшийся пружинный ножик. Его глаза распахнулись от паники и вспыхнувшей в боку боли.
— Ты куда?!
Учитывая, что за ним охотилась русская мафия, неудивительно, что он не хотел оставаться без защиты. Питер поспешил его успокоить.
— Я недалеко. Надо найти тебе место побезопаснеее. И еще мне нужно поговорить с Эл. Сегодня вечером у нее торжество, но как только оно пройдет, я хочу, чтобы она уехала из города. Ей это не понравится, но, надеюсь, она поймет.
— Не бери свою машину. Обещай мне. Обещай, что даже близко к ней не подойдешь.
Даже сейчас, после всего случившегося, Нил сохранял способность его удивлять. Над ним висел виртуальный смертный приговор, а тревожился он в первую очередь за безопасность Питера. От легкого прилива гордости затеплели щеки, и Питер не пожелал анализировать, связана ли она с самоотверженностью друга или с тем местом, которое он занимал в жизни Нила.
— Никакой машины, — торжественно поклялся Питер, надеясь стереть отчаяние из потемневших глаз Нила. Он подумал, что у него получилось, но стоило ему сделать осторожный шаг в сторону двери, как Нил начал сбрасывать с себя одеяла.
— Думаю, мне лучше пойти с тобой.
Питер торопливо вернулся.
— Эй, полегче на поворотах, гонщик. Ты вообще думаешь, что делаешь?
— Ты сам сказал: я — твой партнер. Я должен прикрывать тебе спину, а я не могу этого делать, лежа в постели.
Нил, казалось, не осознавал ограничений, которые накладывало его ранение, и Питер был вынужден на них указать, хоть и постарался сделать это максимально мягко.
— Я ценю твой эмоциональный порыв, но если бы кто-то сейчас на меня напал, единственное, что ты бы смог — это свалиться на убийц с обморок. У нас мало времени, но ты должен потратить его на восстановление сил.
Нил сверлил Питера воинственно-мятежным взглядом, пока тот снова не опустился в кресло. Болезненную пульсацию в боку уже приглушал желанный туман кодеина, а без этого стимула бодрствовать становилось все тяжелее.
Нил сам не заметил, как провалился в сон, но хронологический промежуток на это указывал ибо когда он в следующий раз осознал действительность и посмотрел на место рядом с кроватью, то кресло Питера снова было пустым, а на него шел разозленный бугай, который орал и махал оружием.
5 глава
5 глава
Дезориентация резкого пробуждения растворилась у Нила раньше, чем адреналин от появления вооруженного берсерка, но прилив эндорфинов успешно помог заглушить боль в боку, пока Нил выбирался из кровати с другой стороны, бессознательно выставляя хоть какой-то барьер между собой и маньяком, в котором он теперь узнал Виндлоу. Обычно такой напыщенный и уверенный в себе агент сейчас выглядел встрепанным и раздраженным.
— Какого черта ты натворил, безмозглый ублюдок! — было первым членораздельным предложением, которое Нилу удалось различить среди летящих в него оскорбительных эпитетов.
— О чем вы говорите? — этот вскрик раненного замешательства немного затормозил Виндлоу.
— Русские... они прямо с ума сходят. Будто собираются идти войной. — Агент ОПД взмахнул рукой с оружием, про которое, казалось, совсем позабыл, но которое теперь не было уже направлено конкретно на Нила, стоявшего с наполовину поднятыми руками — частично в попытке успокоить агента, частично, чтобы продемонстрировать свою беззащитность. Несмотря на опасность, в жилах Нила кипела острота мошеннического блефа, и он позволил себе погрузиться в знакомые соблазнительные объятия, вверяя им облик правды.
— Я сделал то, что вы мне сказали, — его речь расцветило негодование с привкусом страха. — Я украл матрешку. И вы это знаете — я отдал ее вам. Какой реакции вы от них ожидали? Что они меня похлопают по спине и предложат водки? Слушайте, это вы меня в это втянули, вам мне и помогать. Вы сказали, что снимете меня с браслета. Я сделал, что вы хотели. Так что теперь отвезите меня куда-нибудь подальше и организуйте новую личность или что-нибудь в этом духе.
Громила-агент не потерял свой подозрительности, но агрессия в позе исчезла, сменившись растущей неуверенностью.
— Ты наверняка что-то сделал. Эти старые куклы не стоят такого раздражения. Ты подменил алмазы, всучил им фальшивки?
— Разумеется, нет, — презрение в голосе Нила не имело отношения к притворству. — Как бы я мог это устроить? Я отдал вам алмазы, как только вышел от Янсенна, и получил их снова только уже перед самой сделкой. Как бы я смог в этом промежутке сделать фальшивку? Я следовал вашим инструкциям до последней буквы. Я сделал все, что вы хотели, так что помогайте мне, либо оставьте меня в покое.
Он сыграл убедительно, особенно учитывая то, как его отвлекали беспокойные мысли, где сейчас Питер. Он представления не имел, когда Питер ушел и покинул ли тот вообще особняк. Существовала пугающая возможность, что Виндлоу уже убрал Берка с дороги, и тот лежит сейчас где-то поблизости раненый или того хуже. Но Нил верил, что с его партнером так легко не справиться. Питер, скорее всего, еще вернется, и нужно было найти способ предупредить его раньше, чем он зайдет в квартиру. У Виндлоу в руках было оружие, и Питер сразу окажется в невыгодном положении.
Виндлоу не успокоился, но теперь выглядел больше озадаченным, чем разъяренным.
— Одевайся, — приказал он Нилу и зашагал в глубину квартиры, на ходу вытаскивая телефон.
Нил послушался больше от нежелания развлекать кого-то своим нижним бельем — особенно, если этот кто-то вооружен пистолетом, чем от стремления следовать указаниям. Полностью разговора Виндлоу он не слышал, но по обрывкам было ясно, что тот отчитывался о явной неосведомленности Нила в отношении русских и ждал дальнейших инструкций.
Нил обнаружил, что, даже сидя, надевать брюки, не нагибаясь, решительно невозможно, а малейшее давление на рану вызывает агонизирующую боль. Он старался сдерживать дыхание, чтобы уменьшить боль, и у него начала кружиться голова, но его цель оставалась неизменной — он должен связаться с Питером. Виндлоу отвлекся на разговор, и Нилу ничего не стоило незаметно накрыть ладонью свой телефон и плавно опустить его в карман. Он неуверенно провел по кнопкам большим пальцем, но потом все же решил, что плюсы перевешивают возможные риски и нажал "1" в быстром наборе. Он не был уверен, что звонок прошел, но надеялся, что тот предупредит Питера, что что-то не так, и он не шагнет прямо в ловушку.
Одевание шло медленно — не только из-за осторожных движений, но и потому что Нил намеренно тянул время. И он еще не закончил, когда агент-отступник вновь прошагал к кровати. Его взгляд упал на повязку, видневшуюся на талии Нила.
— Значит, ты не вышел совсем сухим из воды, — прокомментировал он.
Нил не знал, какой ответ лучше послужит его цели, и выбрал отредактированную версию правды, стараясь при этом выдать как можно меньше информации.
— Ерунда, ничего особенного.
Виндлоу кивнул, не проявив особого интереса.
— Поторопись. Нам надо уходить.
Идти куда бы то ни было с человеком из ОПД было монументально плохой идеей по неисчислимому количеству причин. Но, учитывая его собственные слова, что ему нужна помощь, чтобы скрыться от русской мафии, сразу отказываться было бы подозрительно. Нил решил позаимствовать у Моззи страницу из книжечки его паранойи.
— Что? Куда это мы пойдем? Господи, вы решили отдать меня им, да? Я для вас просто удобный козел отпущения, чтобы стряхнуть с хвоста русских, — его голос взлетел на высокие ноты паники, и Нил, вскинув руки, попятился, но быстро уперся спиной в шкаф.
Нил выдал это, чтобы объяснить свое сопротивление и выиграть время, но когда он произнес эти слова вслух, они вдруг показалось ему весьма вероятными. Его бесполезность для Виндлоу стала под конец совсем очевидна, и он собственными глазами видел, как в ОПД предпочитали поступать с лишними концами.
Виндлоу, до этого нетерпеливо похлопывающий по бедру пистолетом, поднял оружие и направил его Нилу в голову.
— Ты пойдешь со мной и прямо сейчас.
Нил сглотнул и медленно покачал головой.
— Я предпочту остаться здесь. В этом районе на стрельбу быстро приедет полиция, и попытки вытащить из дома мое бессознательное или мертвое тело они расценят как в высшей степени подозрительное действие. Давайте просто разойдемся: вы пойдете своим путем, а я — своим. Я лишь хочу выбраться из страны.
Оружие в руках агента не дрогнуло, он какое-то время оценивающе смотрел на Нила, а затем вытащил из кармана маленькое прямоугольное устройство.
— Знаешь, что это?
На устройстве не было красного мигающего огонька или большой выступающей кнопки, но интуиция в точности подсказала Нилу, чего именно ожидать от этого дьявольского изобретения. Но он продолжал тянуть время, несмотря на поднимающуюся к горлу панику. Он сверкнул своей фальшивой улыбкой.
— Без понятия. Технологии — это совсем не мое. Но покажите мне картину, и я назову вам художника или, по крайней мере, время написания с точностью до десятилетия, расскажу о стиле и влияниях, и если...
— Это детонатор, — оборвал его пространные объяснения Виндлоу. — Агент Бёрк оставил свою машину на всю ночь без присмотра. Не самый умный шаг.
Нил безразлично пожал плечами, и Виндлоу добавил:
— Из достоверных источников мне известно, что специальный агент Бёрк что-то для тебя значит.
Нил понял, что у него дрожат руки, их стало слишком тяжело держать в воздухе, и он уронил их, тяжело привалившись спиной к деревянному шкафу.
— Может, вы не заметили, — устало проговорил он. — Но он поймал меня и засадил в тюрьму. Подобные вещи имеют тенденцию портить отношения.
— А еще он вытащил тебя оттуда, и не один раз, а дважды. И во второй раз поставил на кон свою карьеру.
— Я раскрываю ему дела. Я лишь инструмент у него за поясом, ничего больше. — Вид направленного на него дула портили расплывающиеся перед глазами черные пятна. Последний вдох дался Нилу очень тяжело, воздух в комнате словно внезапно лишился кислорода. Разум закружило вихрем, мысли полились каскадом. Питер обещал ему, что не сядет за руль — Нил был совершенно уверен, что тот разговор ему не привиделся. Питер не стал бы нарушать обещание, в этом на него точно можно было положиться. Но что, если он всего лишь шутил или возникло чрезвычайное обстоятельство, требовавшее для быстроты воспользоваться ближайшим транспортом?
— То есть, ты не будешь против, если я... — палец Виндлоу угрожающе навис над выключателем.
— НЕТ! Не надо. Я пойду с вами, — блеф не сработал, а последствия дальнейшего сопротивления были слишком ужасны, чтобы о них раздумывать. Нил не мог рисковать жизнью Питера. Он двинулся на дрожащих ногах вперед, неловкий словно новорожденный жеребенок. Когда он приблизился к Виндлоу, тот схватил его за пиджак и дернул к себе. Нил не сдержал крика — движение потревожило сломанное ребро, и боль воткнулась в бок, как раскаленная кочерга.
Виндлоу без паузы грубо потащил его к двери и, высвободив руку, кинул детонатор обратно в карман. Образовавшаяся близость к агенту позволила Нилу его оттуда извлечь. Носить при себе детонатор было несколько небезопасно, поэтому Нил аккуратно сунул его на полку — как раз перед тем, как его насильно вытолкали из квартиры. В руке Виндлоу, правда, все еще оставался зажат пистолет, и от него было так легко не избавиться.
Для Нила его в раскоординированном состоянии лестница превратилась в зону особой опасности, и хватка Виндлоу впервые принесла пользу вместо того, чтобы быть болезненным сдерживающим элементом. Пытаясь притормозить спуск, чтобы поменьше тревожить поврежденный бок, Нил скользил рукой по гладким перилам, но Виндлоу продолжал его нетерпеливо подталкивать. Они прошли уже больше половины пути, когда входная дверь внезапно распахнулась, и в дом шагнул Питер, оживленно разговаривая по телефону. На долю секунды все замерли — удивление, узнавание и колебание просыпались словно каскадом, а потом все одновременно пришли в движение. Выронив телефон, Питер одним плавным движением выхватил пистолет, а Нил всем телом бросился на оружие Виндлоу, надеясь его выбить — он знал, что Питеру будет не так просто выстрелить в своего коллегу, он заколеблется, но вот агент ОПД сделает это без малейшего раскаяния. Однако движениям Нила не хватало ловкости и плавной быстроты, которые столько раз помогали ему выходить сухим из воды, и он невольно сыграл на руку коррумпированному агенту: тот усилил только свою позицию, дернув Нила к себе и выставив его перед собой как щит. Мясистая рука обхватила Нила за шею, а холодный кружок пистолетного дула прижался к нежной коже виска.
— Отпусти его, Кондрон! Нет необходимости кому-то причинять боль, — слова Питера звучали по-командирски: профессиональный тон для успокоения ситуации, но одновременно они несли в себе определенную угрозу.
Нил, кажется, еще никогда не был так рад твердому и решительному присутствию Питера. Он сам не знал, когда его личная Немезида превратилась в его личного спасителя, но казалось, что всякий раз, когда он пытался выбраться из огня, Питер оказывался рядом и не позволял ему попасть в полымя.
Несмотря на то, что оружие было приставлено именно к его голове, Нила больше волновало уязвимое положение Питера. Страх за друга "пел" в жилах словно электроток, посылая разряды по всем нервам, и Нил едва ли не дрожал от потребности действовать.
Глаза Питера метнулись к глазам Нила, и их взгляды сомкнулись. В глазах Берка читалась тревога, обещание и безошибочное предупреждение: "Подожди, не делай глупостей".
Нил позволил себе расслабиться, полностью доверившись своему партнеру. Он цеплялся за активно душащую его руку, чтобы получить возможность хоть как-то дышать. Но несмотря на весь дискомфорт, он слегка навалился на руку Виндлоу, добавляя ее мышцам нагрузки, и стал ждать своего вступления, точно зная, какую роль назначил ему друг. Он знал, что Питер попытается решить вопрос без кровопролития, но если сочтет, что жизнь Нила — в непосредственной опасности, он выстрелит. От Нила требовалось быть готовым к сигналу и мгновенно отреагировать: навалиться всем весом на, как можно было надеяться, уже уставшую руку Кондрона и дать Питеру возможность "чистого" выстрела. Слабым местом здесь было то, что, чтобы распознать в нужный момент сигнал, Нилу требовалось быть в сознании, а если весело отплясывающие перед глазами черные мушки что-то значили, это становилось все более и более проблематичным.
— Отвали, Бёрк. Это дело ОПД, — попытался утвердить авторитет тот, чье имя на самом деле явно было Кондрон.
Питер озадаченно вскинул бровь.
— ОПД теперь похищает людей и покушается на их жизнь? Я могу получить это в письменном виде?
— Нет никакого похищения. Кэффри идет со мной по собственной воле.
Бровь Питера недоверчиво выгнулась.
— Думаю, я должен услышать это от него. Нил, ты идешь по собственной воле?
Нил попытался отчетливо донести, что нет, но сумел издать только придушенный стон, от чего брови Берка опустились, придавая лицу обеспокоено-мрачное выражение.
— Ты роешь себе яму, Кондрон. Просто отпусти его.
— Нет, это ты ввязался не в свое дело. Я не похищаю Кэффри. Он — свидетель, которого хочет убить русская мафия, а я пытаюсь спасти ему жизнь. Кто знает, может, ты наемник и работаешь на них?
— И поэтому ты так стратегически выставил его тело между собой и моим пистолетом? Мне кажется, тебе стоит повторить курс организации личной охраны. — Питер бросил обеспокоенный взгляд на Нила и заговорил более примирительно: — Ладно, кажется, у нас с тобой одна цель — сохранить моего консультанта в целости и сохранности.
Питер принял более спокойную позу, опустил левую руку с оружия, а правой безопасно направил пистолет в потолок.
— Спускайся и поговорим в более удобной обстановке. — Питеру, видимо, пришло в голову, что, если агент как следует толкнет Нила, то ему придется выбирать между тем, чтобы, отступив в сторону, сделать выстрел и позволить Нилу при падении сломать шею, и тем, чтобы ловить своего партнера и вместе с ним оказаться в уязвимом положении. К счастью, Кондрон, похоже, предпочитал использовать Нила в качестве щита, а не снаряда.
Тщательно следя, чтобы путь к двери был перекрыт, Питер отступил на несколько шагов, давая им обоим возможность спуститься. Нил перестал сопротивляться неудобному спуску — частично, потому что видел в этом тактическое преимущество, но в основном, потому что ему ни на что больше не хватало энергии.
Когда они сошли на terra firma, Виндлоу — или Кондрон, немного ослабил хватку, но не остановился и попятился в глубину дома, казалось, из желания увеличить расстояние между собой и Питером.
— Тебе это будет стоить карьеры, Бёрк, — прорычал он.
— Ага, именно так говорил Гаррет Фаулер. Как там его пенсия? — Питер пошел следом, не давая Кондрону увеличить дистанцию.
— Кажется, я ошибся в выборе стимула. Знаешь, Берк, у меня в кармане есть детонатор — мне достаточно нажать лишь одну кнопку, и машина твоей жены взорвется.
Нил был занят тем, что прислушивался к свистящему звуку, который доносился при каждом вздохе из легких, но, услышав угрозу Кондрона, он попытался вставить пару слов о том, где на самом деле находится детонатор. Кондрон, однако, почувствовал его намерения — или, по крайней мере, их часть, и мясистая рука вновь придавила Нилу гортань так, что он не смог издать никакого звука.
Мрачное выражение Питера переросло смертоносное.
— В следующий раз, прежде чем блефовать, не пренебрегай "домашней работой". У нас с женой в семье только одна машина. А теперь слушай внимательно, потому что это будет лучшее предложение на сегодня: ты отпускаешь Кэффри, а я позволяю тебе уйти.
Кондрон не станет этого делать. Нил понял это с такой уверенностью, словно кто-то телепатически передал ему прямо в мозг. Скорее всего, "говорящим" стало какое-то малозаметное движение мышц Кондрона. Он не собирался стрелять в Нила — не мог позволить себе потерять заложника, но ему потребуется лишь доля секунды, чтобы направить оружие на Питера, который стоял без прикрытия и не мог стрелять в ответ, не подвергая опасности своего друга. Нил осознал это во всей ужасающей ясности и попытался выкрикнуть предупреждение, но разобрать его слова было невозможно.
— Даже не пытайся, — пистолет Питера вновь нашел цель.
То, что в голове Нила звучало как "Стреляй, Бутч" на деле вышло "сттлябчч", и Нил попытался передать то же самое выражением лица. Собрав остатки сил, он начал бороться с Кондроном — хотя больше, чтобы сбить ему прицел или хоть выговорить предупреждение Питеру. Кондрону пришлось перехватить его обеими руками, и Питер рванулся вперед, но был вынужден остановиться потому, что Кондрон ударил Нила в лицо рукояткой пистолета.
Теоретически Питер понимал, что выстрелить он может. Нил был слишком тонким и стройным, чтобы целиком заслонить такого громилу, но стрелять нужно было на поражение в голову, и Питер мог на это пойти лишь в самом крайнем случае. Его привела в ярость угроза взорвать машину Эл, но мгновенно возникшее желание убивать угасло после осознания, что угроза беспочвенна. Главным, что удерживало Питера от выстрела, была близость Нила к искомой цели. Пуля должна была пройти в дюймах над его головой, и от такого крошечного зазора погрешности у Питера пересыхало во рту и начинала дрожать рука, от чего стрелять становилось еще страшнее. Пистолет в руке никогда еще не казался ему таким тяжелым.
Стрелять можно было только при крайней необходимости. Нил выглядел так, словно едва-едва держался в сознании. В голубых глазах, которые все еще доверчиво не отрывали от него взгляда, не было никаких эмоций. Питер осознавал, что нужно разрядить ситуацию, и постарался взять под контроль свои.
— Я просто хочу получить Кэффри. И никто не пострадает.
В схватке характеров двух агентов практически видимой струной натянулось напряжение. Ее оборвала внезапно открывшаяся за спиной Питера дверь, и тот уголком глаза заметил горничную, которую видел здесь два дня назад. Женщина тихо вскрикнула, оказавшись лицом к лицу с такой сценой, и Питер инстинктивно встал между опасностью и гражданским лицом.
— Назад на кухню, быстро!
"Кто-то звонил ему и сообщил, что ты подъезжаешь — у него был снаружи сообщник". Питер начал движение еще до того, как его мозг наконец соединил все точки, а Нил издал придушенный крик предупреждения, так что нож, который должен был войти ему в спину, лишь глубоко взрезал ему руку. Это не было больно — он ощутил только давление и внезапную волну тошноты.
Питер попытался оттолкнуть женщину и навести на нее пистолет, но не мог прочно встать на ноги, а кроме того, на него внезапно напала странная неуклюжесть. Он начал неловко падать, и в этот момент между лопаток ему прочно воткнулся нож, тем самым довершая процесс падения. Это тоже было не больно, но все удивление разом пропало в оранжевом пламени, вспыхнувшем перед глазами, когда он приземлился на твердый пол. Пламя растворилось в черноте и забрало с собой Питера.
6 глава
6 глава
Нил смотрел, как Питер валится на пол, испытывая слишком знакомую душевную боль. Он не мог поверить своим глазам. Его друг не может быть мертв. Он же обещал прыгать через высотки. Нил напряженно ждал, что Питер сейчас встанет — и таращился на неестественно дрожащий нож, который торчал прямо из спины Питера. Кондрон, тоже посмотрев на это, расслабился, хотя в его взгляде читалось и удовлетворение. Нила пронзила острая ярость, он одним гибким движением вывернулся из хватки, попутно саданув своего похитителя локтем, и "рыбкой" нырнул к пистолету Питера, все еще покоящемуся под рукой друга. Сейчас у него и мысли не проскользнуло об отвращении к оружию. В прошлый раз те, кто заставил его горевать, были расплывчатыми фигурами, недоступными из-за своей анонимности, но на этот раз они были прямо перед ним, упивались своей победой, и Нил хотел, чтобы они заплатили за то, что сделали. Питер такого не заслужил.
Будь Нил способен к рациональной мысли, он мог бы подумать о последствиях — о том, что будет, когда его обнаружат в комнате с тремя мертвыми агентами ФБР, но потребность защитить беспомощно лежащего на полу Питера и желание заставить его предполагаемых убийц за все заплатить обошли на повороте все, что можно было считать логическим рассуждением. Имей он дело только с Кондроном, Нил, возможно, и смог бы взять реванш, но ожидать, что он в своем раненном состоянии добьется победы над двумя профессиональными агентами было уже перебором. И даже когда он прыгнул за пистолетом, фальшивая горничная решила вмешаться. Первый ее пинок Нил отбил, но второй попал ему прямо в бок, вынуждая свернуться в комок агонизирующей боли и добавляя тяжелый камень горькой неудачи к и без того придавливающему горю потери.
Нил лежал на полу, ощущая болезненную пульсацию в скуле, куда его ударил Кондрон. Агенты ОПД тем временем спорили, что лучше: избавиться от него прямо здесь или следовать первоначальному плану, но Нил перестал обращать на них внимание и дюйм за дюймом стал пододвигаться к телу Питера. С оружием его опередили, и он решил, что для последнего отчаянного рывка можно воспользоваться ножом. Однако у него в голове неотчетливо брезжила мысль, что вытаскивание предмета из раны может ускорить смерть от кровопотери. Нож, видимо, служил хорошей затычкой, потому что Нил не видел вокруг крови, если не считать большой лужи, растекшейся под рукой Питера. Которая вязко поблескивала малиново-кармазинным словно картина с аляповатым закатом... Нил яростно встряхнулся, осознавая, что начинает отключаться, но мысль о краске подала ему идею — последний шанс на правосудие, пусть даже если оно окажется из могилы.
Двигая рукой медленно и незаметно, Нил окунул палец в лужу крови и начал выводить на полу "ОПД". Это оказалось не так легко, как он думал. Кровь уже начала густеть, липла к пальцам, и конечный результат точно не получил бы награду за каллиграфию, но на этот раз содержание было важнее стиля. Нил мягко, едва ли не с почтением, поднял безвольную руку друга и накрыл ею буквы. Кожа Питера все еще была теплой, и на мгновение внутри Нила как жидкий огонь вспыхнула отчаянная, болезненная надежда.
— Питер? — шепотом позвал он. После удара по голове перед глазами стоял туман, но Нилу показалось, что он уловил какое-то движение. По всем нервам словно дернуло током. Однако, прежде чем он успел проверить, действительно ли такое возможно, он осознал, что агенты пришли к решению.
— Пора двигаться. Бёрк мог успеть оповестить своих. Подгони машину, я приведу с Кэффри вниз.
Сердце Нила бешено колотилось, но внезапно осознание дилеммы ударило его словно разряд дефибриллятора. Если Питер жив, ему срочно нужна медицинская помощь, но если кто-то из агентов заподозрит, что он жив, они тут же исправят это упущение. Они не могут позволить себе оставить его в живых, он слишком много знает. Нил каждым нервом желал узнать, что Питер не погиб, каждым нервом хотел оказать жизненно необходимую помощь, но одновременно он понимал, что не может привлекать внимание к другу. И должен любыми силами отвлекать агентов даже от мысли о такой возможности.
Нил шатко поднялся на ноги и описал неуверенную дугу к стулу справа от Кондрона. Кондрон не захочет выпускать Нила из виду, и Питер больше не будет в его поле зрения. Нил задумался, достаточно ли будет в качестве отвлекающего маневра стошнить Кондрону на ботинки — это был максимум агрессивных действий, на который он мог пойти. Для человека, который всегда легко выражал себя и был, что называется, почетным профессором мошеннических наук, Нил сейчас пребывал в полной растерянности, не представляя, что бы такого сказать, что это не прозвучало бы неправдоподобно даже для его собственных ушей. Он сковано сел на стул и ничего не сказал, только потер лицо, ощущая под руками щетину, портившую его обычно небрежный, но тщательно выверенный внешний вид.
Кондрона, казалось, заботили какие-то свои проблемы — он вышагивал по комнате взад и вперед и лишь изредка останавливался у окна, приподнимал жалюзи и выглядывал на улицу. Зазвонил его телефон, и он что-то утвердительно буркнул в трубку. Это явно была его сообщница, сообщавшая, что у нее все готово, потому что дальше Кондрон закрыл телефон, прошагал к Нилу, и снова схватил его, силой подтянул на ноги.
Нил слабо затрепыхался — он не пытался всерьез освободиться, просто выражал свое недовольство.
— Убери от меня руки, чертов ублюдок.
Кондрон дернул его к себе.
— Если хочешь пережить следующие пару часов, предлагаю делать точно то, что я скажу. Мне уже нечего терять, так что заткнись и не пытайся выкидывать фортели.
Нил кротко повиновался — он уже решил отложить все попытки побега, пока они не окажутся на улице. Нила потащили к двери, и ему потребовалось все свое самообладание, чтобы не оглянуться на Питера. Он знал, что, возможно, так и не узнает, выжил Питер или нет, а Питер не узнает о жертве, которую Нил принес, пытаясь увеличить его шансы на выживание. И все же оптимист в нем предпочитал этот сценарий, а не тот, где он точно знал, что его друг мертв.
Стоило Нилу сделать шаг на крыльцо из обеспеченной кондиционером комфортной прохлады дома, как по глазам ударило яркое солнце, тем самым по экспоненте усиливая головную боль, которая и так мучила его из-за сотрясения. У Нила протестующе подломились колени, и лишь хватка Кондрона удержала его от того, чтобы неаккуратной кучей скатиться вниз по ступенькам.
— Я сказал: без фортелей, — прорычал Кондрон и тряхнул Нила, начавшего уже спускаться.
Интересно, где по его шкале фортелей находится обморок? Оптимистичный и простой план Нила состоял в том, чтобы вырваться от Кондрона, броситься наутек и сразу затеряться в толпе. План был хорош и сулил двойную выгоду: помогал Нилу спасти свою шкуру и заодно уводил агентов от Питера. Но сейчас явственно обнажились его слабые места. Во-первых, они находились не в самом густонаселенном районе, а во-вторых, одноногий старик на транквилизаторах и то бежал бы сейчас быстрее Нила.
И тот невольно вернулся к предыдущему плану.
— Меня сейчас вырвет, — предупредил он Кондрона, и тому хватило одного взгляда на его пепельно-бледное лицо, покрытое капельками пота, чтобы принять эти слова всерьез и грубо отпихнуть Нила, позволяя ему опустошить желудок хоть в какой-то видимости приватности. Нил расплывчато осознавал, что сообщница Кондрона кричит ему что-то срочное от машины, но он был слишком поглощен своими страданиями, чтобы прислушиваться. Рвота со сломанным ребром — он искренне надеялся, что ему больше никогда не придется такое испытывать.
Исторгнув содержимое своего желудка, коего было не так чтобы много, Нил часто задышал, пытаясь прервать порочный круг рвоты. Залп выстрелов застал его врасплох. На мгновение он понадеялся, что это Питер — что он жив и пришел ему на спасение. Но рикошетом свистнувшая над ухом пуля заставила его прекратить изображать из себя удивленного суслика и обнять вместо этого тротуар. Он бы с удовольствием вернулся обратно в дом, но вовремя осознал, что при подъеме на крыльцо станет легкой мишенью. Притворяться мертвым было легче и безопаснее.
Снова раздались крики и выстрелы, но никто не обозначил себя как ФБР или полицию, на что первоначально надеялся Нил. Вновь прибывших явно было больше, и они количеством задавили агентов ОПД. Кондрон стоял открыто и до сих пор был жив явно только из-за бронежилета. Атаковавшие очевидно это тоже сообразили, и Кондрон рухнул на землю всего в паре футов от Нила — с пулей между глаз, затуманено-мертво глядящих в пространство. Желудок Нила снова сделал рывок на свободу, хотя, честно говоря, о смерти Кондрона Нил не жалел: он помнил и жестокие угрозы, и принуждение, а сильнее всего — неподвижное тело Питера на полу в доме.
При виде павшего партнера, его сообщница выжала акселератор и, взвизгнув шинами, рванула с места. Вслед ей полетел пулевой залп и где-то уже за пределами видимости разрывающий грохот сильно намекнул на ее судьбу.
Стрельба прекратилась, но ее сменила какофония криков, гудков и воя машинных сигнализаций. Казалось, здесь зона военных действий — к звукам и видам сражения, еще более обостряя впечатление, теперь примешивался запах пороха с нотками "металлического" запаха крови. Нил вспомнил слова Кондрона, что русская мафия готовится к войне. Интересно, у них приказ пленных не брать или они ищут кого-то конкретного, чтобы допросить о пропавшей вещи?
Нил лежал неподвижно, ощущая как шершавый и горячий асфальт жжет лицо. На спине яростно отплясывало солнце, от чего по позвоночнику скатывались ручейки пота, но Нил не позволял себе ни единого движения, притворяясь мертвым, чтобы не стать таковым. До него донесся приближающийся вой сирен, коварно даря луч надежды — которая быстро рассыпалась от приближающегося звука бегущих ног. Нил бегло говорил на нескольких языках, но русского среди них не было. Однако он смог определить этот язык по характерным речевым звукам.
Нил Кэффри не принадлежал к тем, кто будет пассивно ждать смерти. В его натуре было заложено действовать на опережение. Подойди к нему Смерть, Нил бы убедил ее отдать ему косу, обещая, что вскорости вернет вдвое острее и втрое смертоноснее, а Смерть бы в ответ улыбнулась, кивнула и презентовала ему свой инструмент. При нормальных обстоятельствах Нил бы, наверное, смог прямо на месте изобрести с дюжину хороших афер. Но сейчас, пусть все его тело и "пело" от адреналина стрельбы и битвы, его мозг медленно сползал в полное изнеможение. Его единственным планом было потянуть время с расчетом позднее получить шанс на побег. И чтобы его осуществить Нил планировал в буквальном смысле воспользоваться своей слабостью. Он знал, что у него сотрясение мозга, и собирался на полную катушку разыграть эту карту.
Нил громко застонал и попытался сесть. У него так закружилась голова, что он чуть не распластался на земле носом вниз. Для правдоподобия он с энтузиазмом предался рвоте — казалось, его желудок любой ценой пытается покинуть его организм. Он услышал за спиной громкое выражение отвращения и пожелал, чтобы потенциальные похитители слишком ненавидели рвоту, чтобы перевозить его в своей машине.
У русских вспыхнула недолгая, но горячая дискуссия, при которой Нил делал вид, что его интересует исключительно собственное физическое состояние, а все прочее, включая чужое присутствие, ему безразлично. Чья-то рука схватила его за волосы и запрокинула голову — яркие лучи солнца воткнулись в мозг кинжалами, и Нил не сдержал вскрика. На линии взгляда появились расплывчатые лица, но Нил намеренно не фокусировал взгляд, позволяя векам закрыться, а телу слабо мотнулся в чужих руках.
Судя по всему, его изучали в целях идентификации, что было не просто, учитывая его распухшее, покрытое синяками лицо. Славяне снова кратко посовещались, после чего решили, что их цель все-таки именно он, и потащили Нила к машине. Сопротивляться было бесполезно и разрушило бы его прикрытие, так что Нил лишь безвольно висел у них на руках, пока они тащили его с двух сторон. Он не хотел сопротивляться еще и потому, что не желал, чтобы кто-то геройски бросился его спасать — кто-то из тех идиотов, которые при перестрелке бегут под пули, а не от них — хотят кого-то спасти, но погибают при этом сами. Эта мысль неизбежно вызвала в душе волну глубокого опустошения — он вспомнил Питера.
Мог ли тот выжить после такого удара или Нил принимал то слабое движение желаемым за действительное? На Питере не было бронежилета; Нил знал, как тот бугрится, уничтожая остатки формы и без того мешковатого костюма Питера. Он жалел, что не может вернуть тот шепоток надежды — он придавал ему сил сопротивляться, но этот голос смолк, и последние крохи энергии покинули Нила, оставляя совершенно без сил.
Его без всяких церемоний закинули в заднюю часть фургончика, и машина покатила прочь. Они проехали всего пару кварталов, после чего свернули на боковую улицу и невинно припарковались, а несколько полицейских машин тем временем пронеслись мимо — завывания их сирен представляли собой классический образчик "эффекта Доплера"¹. И дальше машина поехала уже в более спокойном темпе.
Нил лежал в позе эмбриона — его тело покачивалось в такт машине, но в остальном он был неподвижен. Врожденное чувство направления сообщило ему, что они едут примерно так, как Кондрон вез его прошлым вечером. То, что его везли обратно к Шоровоскому должно было бы привести его в ужас, но мыслям было сейчас трудновато добраться до концепции самосохранения — она покоилась под милями и милями гнева и обычной усталости. Нил позволил себе поглубже погрузиться в те прохладные воды, убаюканный усыпляющим покачиванием машины до практически полусознательного состояния.
Может, Шоровоский и был бичом бруклинских трущоб и проклятием манхэттенских богатых особняков, но сам он уехал жить за город — в более безопасное место, где мог обеспечить себе относительную приватность, отгородив пятьдесят акров своей собственности стенами и вооруженной охраной. И где поблизости не было никаких соседей, которые могли бы заметить незаконную деятельность или сообщить в полицию о подозрительных звуках. И в его обширный особняк девятнадцатого века было тайком не пробраться — его защищала первоклассная система безопасности и личная армия Шоровоского, которая сделала бы честь армии небольшой страны. Испытай Нил желание предпринять самоубийственный набег на штаб-квартиру русской мафии, он бы организовал высококлассную аферу, а не полез туда с черными сумками и отмычками.
Пара скупых слов охране — и они проехали за железные ворота пункта пропуска, а потом шины заскрипели по гравийной подъездной дорожке. Перспектива скорой встречи с русским мафиози высекла в усталом теле Нила искру адреналина, и он позволил себе подумать о предстоящем. Продолжать выбранную роль будет нетрудно: надо просто немного преувеличить симптомы и играть растерянного пострадавшего, которого постоянно тошнит — послушного, но слишком плохо соображающего, чтобы быть полезным.
Представлять реакцию Шоровоского он не хотел, она не имела значения для его роли. Он не ждал, что его состояние вызовет сочувствие, но надеялся, что они поймут: бить его контрпродуктивно. И ему нужно почти абсолютно верить в собственную паутину обмана, если он хочет, чтобы ее ненадежные нити выдержали его игру на выживание.
Пока его вытаскивали из машины и тащили в дом, он бессвязно бормотал бессмыслицу. Впервые за все время он позволил себе почувствовать остро пульсирующую боль в правой скуле и виске; он позволил ей вспыхнуть — громко, пронзительно словно вонзившийся корявый кусок металла, и полностью закрылся в "пузыре" боли. Сзади на шее выступил пот, его снова тошнотворно замутило, но на этот раз Нил не стал сопротивляться этому ощущению.
Его повели внутрь дома, но Нил не особо обращал внимание на окружающую обстановку, расположение комнат было ему известно. Однако он по-прежнему ощущал враждебный фон — тот раздражал его органы чувств, как сердитый гул, словно Нил вторгся в пчелиный улей. Было ясно, что его импульсивная кража получила последствия, которые выходили далеко за рамки того, что Нил мог ожидать. Разлитая в воздухе злоба проявилась и в жестком толчке, от которого Нил упал на колени — удар отдался во всем теле словно цунами, усиливая тошнотворное головокружение и выкручивающие спазмы в желудке.
Пожав про себя плечами, Нил решил не бороться с тошнотой. Рвота на публике, похоже, становилась его свежеотточеным трюком — невероятно дискомфортным и мерзким, но, тем не менее, впечатляющим для тех, кто смотрел. Кроме того, Нил испытывал определенное удовлетворение при мысли, что портит прекрасный турецкий ковер, украшавший пол этого помпезно отделанного кабинета. Не то, чтобы у него в желудке хоть что-то оставалось, но тот с энтузиазмом рвался на волю, заставляя Нила дрожать в холодном поту и судорожно втягивать в себя воздух.
Над его головой пронесся поток русского бормотания, но Нил его проигнорировал, неуверенно покачиваясь на коленях и ожидая, когда окружающий мир снова войдет в фокус. Ему не дали времени прийти в себя — снова дернули за волосы, заставляя поднять лицо кверху. У Нила тут же автоматически заслезились глаза, реагируя на искусственный свет так же, как на естественный. Нил знал, что Василий Шоровоский — это внушительная фигура, лицо с нависшими бровями и тяжелыми веками, темные напомаженные волосы и подстриженная борода, но сейчас сквозь яркое пятно света и цветную пелену Нил видел лишь что-то расплывчатое и бледное неопределенной формы.
— У вас ловкие руки, мистер Кэффри, — в речи Шоровоского слышался лишь крохотный намек на акцент: небольшое сглаживание долгих гласных и прокатывание "р", но злоба в голосе считывалась безошибочно. — Вы могли бы пригодиться моей организации. Но вы причинили мне беспокойство, даже унизили, а это делает вас обузой для любого потенциального работодателя. Если вы немедленно вернете мне то, что украли, то я, возможно, лишь переломаю ваши ловкие руки, чтобы вы помнили в дальнейшем держать их подальше от чужой собственности.
Больше ничего не последовало — ни продолжения угроз, ни жутких предупреждений о пытках и смерти, если Нил не подчинится требованию. Бандит верно предположил, что если не конкретизировать угрозу, воображение более доходчиво подскажет, что подразумевается.
— Где?.. Я не... — пробормотал Нил, тщательно придерживаясь правильной степени невнятности. Между речью после сотрясения мозга и речью в подпитии была тонкая грань, и Нил не хотел скатываться в "пьяную".
Над ним зловеще нависло нечто, по краям соединяясь в расплывчатый облик русского главаря мафии.
— Мне нужны бумаги, которые ты украл.
— Украл? Я не... Я не... — в его заикании была растерянность, пронизанная страхом.
— Мистер Кэффри, я славлюсь не своим терпением.
В этом и был потенциальный недостаток плана: нрав Шоровоского мог перевесить здравый смысл, и он мог покончить с шарадой Нила прежде, чем уверится в ее правдивости. Может, еще один раунд рвоты поможет получше "продать" историю?
Нил позволил осознанности на минуту выскользнуть на свободу.
— Я украл... да, алмазы. Я украл алмазы. Я помню... Я это помню.
Шоровоский хрястнул кулаком по ближайшему столу.
— Chto ty nesesh! Не алмазы, идиот. Где мои бумаги?
Нил сохранял бессмысленный взгляд.
— Он заставил меня сделать это. Он заставил меня украсть алмазы.
От удара голову мотнуло в сторону, перед глазами вспыхнули искры. И прежде чем его накрыло туманом тьмы, Нил успел испытать странное удовлетворение.
Возможно, он слишком вошел в роль, оправдывая удар, который лишил его сознания, но Нил, тем не менее, задавил слабую победную улыбку — и превратил ее в гримасу плохо замаскированной боли, когда придя в себя обнаружил, что лежит на полу, и его подвергают подобию неврологического осмотра. Он очень сомневался, что этот доктор имел лицензию на свои профессиональные навыки, но такой организации, как у Шоровоского, наверняка удобен был врач, который не заморачивается клятвой Гиппократа.
— Зрачки разного размера. У него определенно сотрясение, — диагноз прозвучал монотонно и без капли сочувствия.
— Мне нужно получить от него информацию и немедленно, — в словах расстроенного Шоровоского явственнее звучал акцент.
— Сомневаюсь, что в данный момент он вспомнит даже свое имя, — артикуляция доктора напоминала немецкую, и в затуманенном мозгу Нила мелькнула мысль, означает ли "русскость" повышенные шансы стать членом мафии.
— Мы можем быть очень убедительны.
— Если бы он просто отказывался говорить, то я не сомневаюсь, что он сказал бы вам все, что вы хотите. Но вопрос в том, что он физически на это неспособен. Я настоятельно рекомендую дать ему время хотя бы до утра и на это время выбросить из головы свои "методы убеждения", иначе вам придется допрашивать труп.
Нил понял, что стекающая по лицу кровь стала его лучшим вкладом в дебаты и сосредоточился на том, чтобы разыграть замедленную реакцию и дезориентацию, и поддержать отсрочку дальнейшего насилия. Кроме того, ему пришло в голову, что та легкость, с которой он отключился от разговора, который, в общем-то, в основном был его будущем, согласуется с гипотезой, что у него сотрясение.
Видимо, он снова отключился, потому что когда он в следующий раз осознал окружающую обстановку, то обнаружил, что прикован к кровати — сам того не осознавая, он потянул за цепочку и услышал звяканье металла. Нил замер, глазами сканируя комнату и пытаясь соотнести тишину и одиночество с тем последним, что помнил. Комната была небольшой, вероятно, ею пользовались в качестве складского помещения — в пользу этой мысли говорили две груды коробок в углу. В этом небольшом пространстве не было ничего угрожающего — ни решеток на окнах, ни камер слежения. Хотя, наверное, не стоило удивляться небрежности, с которой они отнеслись к его возможному побегу. Бежать здесь было некуда. Граница территории была непроницаема — ее охранял целый заслон из сторожевых собак и "Узи".
Нил не питал иллюзий насчет побега из особняка. Его цель была более скромной. В доме такого размера наверняка должно было найтись множество укромных уголков, о которых все позабыли, а Нил был мастером взрослой версии игры в прятки. Ему лишь нужно было немного времени.
Освободиться от наручников было делом пары секунд. Нил перекинул ноги к краю кровати — комната вокруг закружилась, но он это проигнорировал. А вот от чего так просто было не отмахнуться, так это от скрипа старых ржавых пружин. Нил замер с грохочущим сердцем, боясь, что привлек этим звуком чье-то внимание, но приглушенные голоса вдалеке ничуть не изменились, так что он все же спустил ноги на пол, вздрагивая при каждом скрипе пружин.
Он волевым усилием прекратил дрожь в коленях и потом до побеления пальцев вцепился в металлическое изголовье — голова у него сразу запротестовала против вертикального положения, перед глазами поплыло, в ушах зашумело. Он сделал несколько размеренных вздохов, сражаясь с симптомами, которым буквально только что радовался. Ребра от этой разминки запротестовали, но в голове прояснилось, и Нил сделал осторожный шаг в сторону окна, придерживаясь за стену, чтобы сохранять равновесие. Все получилось, и он уже с большей уверенностью медленно потопал по деревянному полу. Крадучись, подобрался к окну и рискнул выглянуть через грязное стекло на улицу.
В тусклом сумеречном свете он мог различить только вооруженного охранника, который патрулировал стену с колючей проволокой поверху. Нил застыл практически без движения — не больше, чем на взмах ресниц, и стал наблюдать, запоминая и каталогизируя "рисунок" движений, периодичность и дистанцию всех караульных: где они пересекались, где останавливались и насколько каждый был заинтересован в исполнении своих обязанностей. Когда он с определенной уверенностью смог предсказывать их передвижения, он попытался отпереть окно. Задвижка не поддалась давлению, на которое были способны его пальцы, и Нил сменил положение, чтобы ухватиться половчее. Держать по-прежнему было неудобно, но, к облегчению Нила, задвижка все же поддалась. К счастью, само окно не было таким упрямым. Нил открывал его по чуть-чуть, подгадывая к передвижениям охранников, чтобы уничтожить любую возможность того, что умирающие солнечные лучи очень не вовремя высветят предупреждение его намерениям. Ему повезло в том, что окно склада, как выяснилось, находилось внутри большого фронтона, окруженного с обеих сторон выступами.
Быстро наступавшие сумерки тоже могли бы помочь скрыть побег, но Нил слишком хорошо знал, как легко взгляд может зацепиться за движение, которого не ожидаешь. Левый охранник скрылся за фронтоном, и это означало, что у Нила есть 45 секунд прежде, чем справа появится другой караульный. При нормальных обстоятельствах ему бы потребовался всего один гибкий прыжок, и он был бы уже за окном. Еще один — и он оказался бы уже на крыше. Но в данный момент его побег точно не получил бы у русского судьи очки за стиль — Нил, дрожа, неуверенно повис на, к счастью, крепкой водосточной трубе, в очередной раз ожидая, когда перестанет кружиться голова.
Нил толкнул створку, закрывая окно, и начал выбираться наверх. Оставалось всего несколько футов, но ноющая боль в боку увеличивала дистанцию по экспоненте. Но вот он наконец выбрался на пологий откос крыши, испытывая облегчение и обессиленность покорившего вершину альпиниста. У него почти не оставалось сил, чтобы проползти оставшиеся несколько ярдов до искомого укрытия — дымохода. Он понимал, что это будет лишь временное убежище. Как только его отсутствие обнаружат, кто-нибудь наверняка проверит крышу. Но Нил не пытался двигаться с места, пока полностью не стемнело.
Непроглядной тьмы не было, какое-то освещение давала придомовая подсветка, но она должна была светить в глаза всем, кто посмотрел бы в сторону Нила, и как он надеялся, не позволила бы заметить его присутствие. Продвижение выходило медленным, черепица под руками и ногами до сих пор была горячей после дневной жары. Нил не держал в уме какое-то конкретное место, но инстинктивно двигался от более современного крыла к более старому, по центру особняка. В старых домах никто не закладывал возможности обслуживания с помощью технологий, что делало эти дома более удобными для проникновения.
Здание-родоначальник было симметричным, со свесами крыши сзади и спереди, и со сдвоенными через конек каменными массивными дымовыми трубами, которые когда-то отводили дым от единственных в то время источников тепла — больших каминов. Если ими кто-то теперь и пользовался, то не в данный момент — летняя жара это исключала. В отличие от современных вытяжных труб, дымоходы того времени строили солидного размера, чтобы мальчики-трубочисты могли выполнять свою трудную и опасную работу, так что Нил знал, что его стройная фигура туда поместится.
До дымоходов добраться он мог, но как укрытие они были далеки от идеала и подходящих было всего несколько штук. Нил мысленно подбросил монетку и в итоге выбрал дымоход в более дальней части крыла. К его облегчению, козырек легко снялся с помощью пряжки от ремня. В дымоходе стояла непроглядная тьма, отчего невозможно было даже предположить, в какое именно помещение он ведет. Нил скользнул внутрь и постарался вернуть козырек на место, насколько это было возможно изнутри каменной шахты.
Здесь было не так грязно, как он ожидал — дымоходом явно давно не пользовались. Сильно воняло сажей, но он почти ее не задевал в силу того, каким образом спускался. Через пару ярдов Нил обнаружил даже подобие ступенек для трубочистов, что помогло поменьше напрягать больной бок.
Закрытое пространство, вонь, жара и полное отсутствие света превращали его спуск со всех сторон в кошмар, а частичная сенсорная депривация начисто лишала его всякого чувства времени. Он не только не понимал, сколько времени находится в дымоходе — он даже не понимал, насколько далеко продвинулся, и потому даже удивился, когда почувствовал вокруг ног расширение пространства, а следом его ступни столкнулись с чем-то твердым. Он осторожно проверил препятствие на прочность, но было крепким. Дымоход явно был перекрыт. Но это не обязательно было плохо. Если бы он выбрался где-то в доме, то наверняка бы оставил следы, и его бы неизбежно обнаружили.
Нил свернулся в клубок в своем небольшом алькове и расслабился, ощущая, что больше ничего не может сделать. Питер найдет его, Питер всегда его находил. Странная банальность его жизни, на которую он обычно негодовал, но сейчас он на нее полагался.
Он немного понежился в этой теплой уверенности, но потом в его одурманенный мозг проникло воспоминание, что Питер, возможно, уже никогда больше его не найдет. Это осознание ударило сильнее, чем все произошедшее за сегодня — у Нила перехватило дыхание, а в горле встал удушливый ком.
Питер был для него своего рода скалой — его якорем, тем единственным в этом ненадежном мире, на что Нил мог положиться. Он всегда мог положиться на Питера, зная, что тот поступит правильно, даже если это будет идти вразрез с его собственными интересами. И казалось удивительным, что Нил мог называть Питера своим партнером и другом, учитывая историю их отношений. Питер никогда не переходил черту, но он мог дотянуться и размыть ее, делая не такой четкой. Но что, вероятно, было важнее всего, он мог дотянуться до Нила и выдернуть его обратно к себе. Агент и его консультант — между ними образовалась странная взаимозависимость и доверие, какого Нил раньше никогда не испытывал. И в паузах между этим доверием, ожиданиями Питера и его уверенным руководством, Нил находил новое определение себя, которое ему нравилось.
Он помнил, как блеснул нож, опускавшийся к спине Питера, но так же он помнил и тепло руки друга, и то призрачное движение. И в этот раз Нил молился "Ты должен найти меня, Питер" не ради себя. Питер должен был его найти, потому что это означало бы, что тот жив и может это сделать.
¹ Эффект Доплера описывает, как меняется частота волны в зависимости от того, как движется излучатель или приемник волны. Классический пример, используемый для объяснения эффекта Доплера, это машина скорой помощи, проезжающая мимо наблюдателя. Движение машины скорой помощи заставляет звуковые волны перед машиной сжиматься, а волны позади нее — растягиваться. Наблюдатель воспринимает этот эффект как изменение высоты звука сирены. При движении машины скорой помощи к наблюдателю звук становится выше. Как только машина начинает удаляться, высота становится ниже.
https://www.christian-doppler.net/ru/эффект-допплера/
7 глава
7 глава
Питер "всплывал" на поверхность сознания неотчетливо — словно в мутной дымке, и с ощущением, что у него на груди сидит слон. Нет, последнего быть не могло — он лежал ничком. Осознав это, Питер постарался мысленно переориентироваться в пространстве. Его веки дрогнули и открылись, и он обнаружил, что его лицо близко и лично соседствует с деревянным полом, что, вероятно, и объясняло дикую головную боль, охватывающую весь череп. Несколько минут он совершенно не понимал, какие обстоятельства могли бросить его в таком положении, лицом вниз. Потом память взорвалась воспоминаниями, а осознание окружающего резко расширилось, вбирая в себя отсутствие Нила и агентов ОПД, а так же звуки с улицы, сильно напоминавшие всеобщую перестрелку. Инстинктивно связав два последних наблюдения, Питер шатко поднялся на ноги — он ни минуты не сомневался, что его друг в беде.
Усилия, затраченные на простое вставание, кажется, высосали из него все силы, и Питер несколько секунд стоял на месте, пошатываясь от головокружения. Потом он сделал небольшой шаг, и нога поехала по скользкому полу. Он непонимающе уставился на стоившую ему сцепления с поверхностью лужу крови. Но мысли отказывались собираться во что-то связное, а найти свой пистолет ему казалось важнее, чем раскрыть эту небольшую тайну. Но даже эта задача от него ускользнула ибо снаружи донесся разрывающий грохот. Питер бросил свои бесплодные поиски и рванулся к двери, отталкиваясь руками от стен и мебели, как шарик в настольном пинболе. При попытке сражения с одной особенно агрессивной стеной его руку прострелило таким взрывом боли, что он едва не рухнул на колени. Осторожное ощупывание показало, что у него глубоко рассечен трицепс. Питер связал дыру в плече с лужей крови на полу, но все равно не мог полностью осознать их значение. Императив, что надо найти Нила, оттеснял все прочее на задний план, так что Питер вновь оттолкнулся от стены и, шатаясь, проделал остальной путь до двери.
После полутьмы дома яркое солнце его ослепило. Спасаясь от жгучего света, Питер прикрыл здоровой рукой глаза и стал спускаться на тротуар. Когда глаза приспособились к свету, он узрел осевшего у стены Виндлоу/Кондрона, преступно брошенного там мертвым. Пулевое отверстие между глаз снимало все сомнения насчет смерти. Почти в двадцати ярдах распласталось еще одно тело, и при виде темных волос и худощавой фигуры, у Питера на одно мучительное мгновение от ужаса сжалось сердце, но потом его разум сбросил идентификацию. Может, он и не помнил, во что был одет сегодня Нил, но умереть в этой полосатой куртке он точно не мог.
Время словно застыло, никто не смел шевелиться, так что, когда дальше по улице началось какое-то движение, оно сразу привлекло внимание Питера. И на этот раз узнавание было мгновенным. В фургон запихивали безвольное тело его партнера.
— Нил! — попытался закричать Питер, но с губ сорвалось только сухое карканье, которое никто бы не расслышал и за три фута. Хотя при здравом размышлении, это было даже неплохо. Прежде чем привлекать внимание вооруженных бандитов, ему самому следовало найти оружие. А ведь у Кондрона оно было! Питер отчаянно заозирался в поисках его пистолета. Быстро оценив положение тела, он прикинул вероятную траекторию, по которой пистолет вылетел из безжизненной руки Кондрона, и за пару секунд углядел его, почти невидимый под припаркованной машиной. Питер подхватил пистолет и прицелился в плавном синхроне с уже набиравшей скорость машиной. Картинке перед глазами недоставало четкости, но шины были достаточно крупной целью, чтобы Питера это не волновало.
Питер аккуратно нажал на курок, но раздавшийся слабый щелчок прояснил, что Кондрон, прежде чем умереть, опустошил оружие. Но у Питера не было времени даже на рвавшийся с губ поток ругательств. Через секунду он уже ощупывал одежду мертвеца, отыскивая новую обойму, но к тому времени, когда он наконец ее нашел и со скоростью военного вставил взамен опустевшей, было уже поздно — фургон скрылся за углом ровно в тот момент, когда Питер навел на него пистолет. Мир Питера сузился до звука собственного дыхания и грохочущей в ушах крови, от слепого ужаса внутренности скрутило узлом. Нил был в руках мафии.
И вот в этот момент наконец показалась полиция. Питер не отреагировал на ее прибытие — он слишком привык к сиренам и слишком был сосредоточен на спасении своего склонного влипать друга. Однако ему быстро напомнили об опасности такого игнорирования. Раздался резкий окрик:
— Полиция! Бросайте оружие! Быстро!
Если тебя обнаруживают единственным вооруженным человеком в окружении энного количества трупов, полиция склонна косо на тебя смотреть. Питер не стал бросать оружие, но разжал хватку, отчего пистолет соскользнул с руки, повиснув у него на пальце, а сам Питер развел руки в стороны, принимая неугрожающую позу. Его левая рука яростно запротестовала против таких перемен.
— Я агент ФБР, — спокойно проговорил он, сдерживая гортанный рык, который пытался прорваться сквозь голосовые связки. — Удостоверение у меня в кармане. Произошло похищение, и на счету каждая секунда. Вам нужно произвести...
Закончить ему не дали.
— Сэр, оружие на землю, живо. Шаг в сторону и руки за голову.
Питер подосадовал на задержку, но он понимал, что при виде тела у его ног любой полицейский с легкостью нажмет на курок. К его облегчению, когда он уже начал нагибаться к земле, появилась еще одна машина с сиренами, которая эффектно затормозила около полицейской машины. Из нее буквально по воздуху вылетела Диана, на ходу показывая удостоверение.
— Опустите оружие! Это агент ФБР.
Полицейские с явным нежеланием подчинились, но Питер уже выбросил их из головы и сосредоточился на том, чтобы максимально сжато ввести свою команду в курс дела.
— Нил похищен. Нужна ориентировка на "фордовский" фургон серии "E", вероятно 2008 иди 2009 года, светло-коричневого цвета. Номер я не разглядел — слишком далеко, но на бампере была наклейка "Метс". Направлялся на север.
Джонс, наполовину высунувшись с пассажирского сидения, сделал согласный жест:
— Вас понял, — и снова исчез в машине.
Диана направилась к Питеру, и ее лицо тревожно напряглось, когда она увидела капающую с его руки кровь.
— Босс, вы в порядке?
— Я в норме, но думаю, тебе стоит проверить... — он не успел закончить, потому что в этот момент повернулся, чтобы показать на разбитую машину сообщницы Кондрона, и Диана сдавленно ахнула. Питер никогда не слышал от нее такой реакции и встревожено обернулся.
На обычно невозмутимом лице Дианы отражался ужас и шок.
— Что? — с беспокойством спросил Питер и потом повторил вопрос, поскольку членораздельного ответа не получил — только трясущийся палец, показывающий куда-то в его направлении.
Питер попытался извернуться, чтобы посмотреть себе за спину, но от этого движения не только вспыхнула боль в руке, но и он сам почувствовал себя очень глупо — как собака, гоняющаяся за своим хвостом, и быстро вернулся в предыдущее положение.
Диана рывком вышла из шока.
— Звони в "скорую", — рявкнула она Джонсу. — Босс, не двигайтесь, стойте смирно.
Питер повиновался — краткая потеря Дианой самообладания убедила его, что что-то серьезно не так.
— В чем дело? У меня что, на спине пчела? Или бомба?
— Не совсем, — Диана уже зашла ему за спину. Он не видел выражения ее лица, но в голосе сквозило недоумение.
Он невольно вздрогнул, когда ее холодные руки скользнули ему сзади под рубашку.
— Эй, поосторожней. У Эл пунктик насчет рук и других женщин. В прошлый раз мне пришлось целую неделю мыть посуду.
"Федеральный БабоРаздеватель" — как наяву услышал Питер поддразнивающий голос Нила, и у него невольно поползла улыбка
— В прошлый раз, босс?
Питер расслабился: из голоса Дианы исчезло напряжение — что бы его ни причинило, проблема уже разрешилась.
Ее рука уперлась ему в спину, и он ощутил странный рывок. Потом Диана появилась перед Питером, и в ее руке, обмотанной платком, красовался нож.
— Он?..
— Торчал у вас посередине спины. Да, — закончила за него Диана. — Но он застрял в ремнях кобуры. Там, где они пересекаются — двойной слой кожи. Это спасло вам жизнь. Вообще ни царапины. Но вот с рукой кошмар. Мы должны отвезти вас в больницу.
— Рука подождет, — но поскольку Диана запротестовала, он смирился: — Поищи в квартире чем перевязать. Нила похитили, и у него мало времени.
Он похлопал себя одной рукой по карманам.
— Черт, где мой мобильный? — В голове всплыло противостояние на лестнице. — Точно, он остался в доме. Не сходишь за ним? И, Джонс, позвони маршалам, пусть пришлют данные с браслета Нила. О, и проверь, не получится ли отследить его телефон. Он, наверное, еще при Ниле.
Члены команды неохотно разошлись выполнять инструкции, и Питер порадовался, что хоть ненадолго остался один. Он глубоко вдохнул, наполняя легкие влажным вечерним воздухом и пытаясь таким образом очистить разум, но его колотило эмоциями: гневом и страхом в равной мере, густо и бесперебойно. Он подвел Нила, не выполнил своего обещания его защитить. Отчаяние, словно змея, свернулось у него внутри и потом незаметно поднялось к горлу.
Питер поднял голову, снова втягивая в себя воздух, и потер ноющий висок. Последние пару дней он ощущал себя как в эпицентре семибального землетрясения; волнение за друга рушило его защитные стены. Однако сейчас надо было заново их восстановить и задраить все возможные люки. Нилу требовался агент Питер Бёрк — талантливый ФБР-овец, который находил его, когда больше никто не мог — причем, находил дважды. Питер позволил всему, кроме решимости, раствориться и стать белым шумом. Он все еще чувствовал себя разбитой посудиной, которая держится на честном слове, но твердое и непреклонное стремление найти Нила скрыло оставшиеся трещины, в том числе, возможно, и от него самого.
Вернулась Диана, на ее лице отражалось потрясение. Она протянула Питеру его телефон, который несла водруженным на кучу извлеченных из аптечки медикаментов.
— Босс, там как была бойня. Кровь на полу, кровавые следы по стенам и лестнице. Это все ваша?
Питер хотел было кивнуть, но потом отрицательно покачал головой.
— Нет, еще Нила. — Он не стал вдаваться в подробности.
Диана мягко подтолкнула Питера сесть на ступеньку и занялась его рукой.
— Что вообще происходит? Что случилось?
Питер постарался собраться с мыслями настолько, чтобы суммировать события дня, не выдавая при этом изначальной деятельности Нила.
— Вот этот, — он кивнул на Кондрона, — и дама в машине — агенты ОПД. Они заставили Нила кое-что выкрасть у русской мафии. И это, — он жестом показал на обширное пространство учиненного хаоса, — стало ответным ударом.
Питер дернулся, резко втянув в себя воздух — то, что делала Диана с его рукой, было болезненным с резкими провалами в мучительное.
— Здесь нужны швы, босс. Вы потеряли много крови.
— У меня нет времени. У Нила нет времени, — и снова он сдержал отчаяние, которое как кровь просачивалась в его голос. — Я буду в норме. Прошу, просто перевяжи и все.
Диана повиновалась, молча выражая неодобрение. Когда она закончила, Питер слегка шатко поднялся и с неудовольствием оглядел свою порванную и окровавленную рубашку.
— Мне нужно переодеться. Моя машина стоит через улицу, там в багажнике есть чистый пиджак и рубашка. Открывай с пульта, на расстоянии. Кондрон угрожал ее взорвать, говорил, что подложил бомбу. Я уверен, что он блефовал, но рисковать не хочу.
К ним торопливо подошел Джонс. На его лице отражалась растерянность, которая позволила Питеру предположить, какую именно новость он принес.
— Данные слежения показывают, что Нил сейчас в своей квартире, — сообщил Джонс.
Питер расстроено покривился.
— Работу программы саботировали. Позвони еще раз маршалам и сообщи, что они передают ложные данные. Пусть попробуют перезапустить программу. Но у нас на это нет времени. — Он повернулся к Диане, которая торопливо шла к ним с одеждой Питера. — Мне нужно, чтобы ты осталась здесь. Я знаю, куда они увезли Нила, и я еду за ним.
Агенты встревожено переглянулись.
— Вы не можете покидать место перестрелки, где убили офицера полиции, — осторожно напомнил Джонс. Правила на этот счет были очень конкретны.
— Я ни в кого не стрелял, — отмел все протесты Питер. — Я вообще не стрелял. Я даже не знаю, где мой пистолет. Этот принадлежит Кондрону. На нем мои отпечатки, но проба на следы пороха покажет, что я не стрелял. Может, это и место перестрелки с убийством, но для меня это в первую очередь место похищения, и я приму меры, чтобы больше никого не убили.
Его подчиненных это явно не убедило, и он продолжил:
— Слушайте, Нила похитила русская мафия. Они считают, что у него есть кое-что, что им нужно, но у него этой вещи нет — она у меня. И когда они поймут, что у него ее нет, то убьют Нила. Я этого не допущу.
Диана пригляделась к своему боссу. Вокруг глаз Питера выделялись глубокие морщины, взгляд был мрачным, плечи в постоянном напряжении, но она видела в его глазах решимость. Это был человек, которым она восхищалась больше всех на свете. Она уважала его дисциплинированность, желание защищать и то, с какой страстью он посвящал себя работе, неважно, чего ему это стоило. И еще она видела сильную связь между своим боссом и его юным консультантом, и знала, что никакие аргументы не сдвинут сейчас Питера с намеченного курса действий.
— Вы не в состоянии вести машину, — было единственным возражением, которое она озвучила.
— Я поведу, — прервал ее Джонс. Это было утверждение, не предложение.
Острая необходимость действовать, словно электрозаряд, скользнула по позвоночнику Питера, приводя все его мышцы в состояние боевой готовности. Со времени похищения и без того прошло слишком много времени. Он не желал тратить его еще больше впустую.
— Хорошо, поехали. Диана, когда закончишь, сразу возвращайся в офис. Как только будет доказательство местонахождения Нила, получай ордер и вызывай группу спецназа.
Питер дал Джонсу адрес Шоровоского — инстинкты говорили, что Нила увезли именно туда, и Питер им доверял. Мобильник Нила нашли в доме Джун, а офису маршалов могло потребоваться время, чтобы определить ошибку в программе и ее исправить.
Обезболивающее, которое Диана заставила его принять, немного притупило болезненную пульсацию в голове и руке, но способности продуктивно думать Питера лишала не она, а тревога за Нила. Русская мафия славилась своей жестокостью, и нилово неподражаемое очарование вкупе с хорошо подвешенным языком тут ему не помогут.
Питер беспомощно стиснул руки — память подкинула воспоминания, как выглядели жертвы допросов русских. Он не допустит, чтобы Нила постигла такая же участь. Джонс чувствовал, что Питер погружен в раздумья и предоставлял босса своим мыслям, не считая частых тревожных взглядов в его сторону.
К тому времени, когда они приблизились к резиденции Шоровоского настолько, что Питер принял решение съехать с дороги и подождать подтверждения местонахождения Нила, уже почти стемнело. У Питера настолько ныло все тело, что он не мог найти комфортного положения. Несмотря на усталость, он сидел, вытянувшись в струнку, весь напряженный от желания действовать. Зазвучавший телефон вырвал его из раздумий. Он надеялся, что это Диана, но это был Хьюз.
— Питер, ты прав, — без преамбулы начал тот. — Программа после перезапуска показывает, что Нил у Шоровоского. Мы в процессе получения ордера, и он, и спецназ будут у тебя через час. Но до тех пор тебе надо продержаться. Не сходи с позиции и жди подмогу. Тебе понятно?
— Да, сэр, — механически ответил Питер. Он закрыл телефон и безвольно уронил руку на колено. Час.
Питер давно работал агентом ФБР. Он умел подчиняться приказам и понимал стоящие за ними причины. Чего он сейчас добьется, если ослушается? Но у Хьюза не было всей информации. Он не знал, какой козырь есть у Питера, и это не его партнера сейчас удерживала силой русская мафия и, возможно, пытала.
— Я иду в дом, — слова выскользнули из его рта еще до того, как он осознал свое решение. Рубикон. Здесь он пересекал черту. Он собирался проигнорировать прямой приказ начальства. Разумеется, смешно было думать об официальном выговоре или понижении должности, когда существовал приличный шанс, что русские его вообще убьют. А если нет, Элизабет... нет, он не будет об этом думать, он не может. Она бы поняла. Нил стал для них обоих частью семьи.
Повернувшись, чтобы дать указания Джонсу, Питер чуть не рассмеялся при виде его застывшего лица. Кажется, Джонс не мог решить, то ли прикидывать размер смирительной рубашки, то ли доставать наручники.
— Но, сэр, Хьюз сказал, что мы должны оставаться здесь, — как будто Питер внезапно оглох или полученный минуту назад приказ испарился у него из памяти из-за сотрясения. И вот черт побери пронзительный голос Хьюза, который можно было услышать с соседнего сидения.
— Хьюза не обладает всей информацией. Кроме того, его здесь нет, и решения в полевой обстановке принимаю я, — ровно и твердо проговорил Питер.
— Питер, вы не можете... — от желания убедить у Джонса даже упал голос. — Если вы пойдете туда, то лишь предоставите им еще одного заложника. Вы свяжете руки спецназу.
Питер про себя подумал, что, может, это и не так плохо. Не факт, что спецназ станет беспокоиться о безопасности осужденного преступника, но "своих" они все же старались защищать. Однако Джонсу он привел более приемлемый аргумент.
— Надеюсь, когда я окажусь внутри, до стрельбы уже не дойдет. А в худшем случае, у тебя будет переговорщик.
Он вытащил из кармана конверт и отдал его Джонсу.
— Им нужно от Нила вот это. Я уже все сфотографировал и отослал в отдел криптографии, но русским знать об этом необязательно. Ты останешься здесь, и я тебе позвоню, когда мне понадобятся эти бумаги, чтобы заключить сделку.
Клинтон Джонс был надежным и лояльным подчиненным, но в данный момент, кажется, был готов взбунтоваться. Но Питер точно не был хорошим примером, когда дело касалось исполнения приказов.
— Если вы идете в дом, я пойду с вами. Нил и мой друг тоже.
Питер призвал на помощь самую успокаивающую улыбку из репертуара Нила.
— Послушай, у меня есть план. — Что можно было считать правдой, если щедро даровать это название чистому "скелету" идеи, которую он себе мысленно начертил. — Ты — мое скрытое преимущество, и мне нужно, чтобы ты с бумагами находился здесь.
Нил явно повлиял на его умение говорить двусмысленно, потому что Джонс изучил искреннее выражение Питера, потом резко кивнул и выбрался из машины. Но оказавшись снаружи, он нагнулся и посмотрел на босса через открытую дверь машины.
— Питер... — он остановился и закусил губу. У Питера было чувство, что тот чуть не сказал "Надеюсь, вы знаете, какого черта вы творите". Для него и самого это был основной вопрос. Но Джонс в конце концов просто напряженно улыбнулся. — Будьте осторожны, — сказал он и захлопнул дверцу машины.
Тронувшись с места, Питер посмотрел в зеркале заднего вида: лицо Джонса отражало нерешительность и раздрай. Но при этом, он на глазах Питера вытащил из кармана мобильник и стал набирать номер. Питеру не требовались его детективные навыки, чтобы понять, кому он звонит. Проблемы, которые Питер успел на себя навлечь, были сущей ерундой в сравнении с последствиями, которые сулило ослушание прямого приказа "не входить в дом русского". Он не мог себе позволить услышать такой приказ и, с чувством полной бесповоротности своего поступка, выключил телефон. Добросовестное неведение становилось сегодня словом дня.
Внезапно в машине стало как-то очень тихо. Мурлыканье двигателя совершенно не разгоняло тишины, которая окружила Питера и распахнула дверь всем думам и отчаянию в его мыслях, которые теперь неконтролируемо неистовствовали у него в голове. Он действительно был совершенно один. Его партнер потерялся, и он действовал безо всякого одобрения ФБР. Это означало, что он опасно балансирует над очень глубоким отвесом и без какой бы то ни было видимой страховки. Но несмотря на это четкое осознание, его нога уверенно жала на акселератор.
Тянувшаяся вдоль дороги аккуратная живая изгородь уступила место стене с режущей "колючей проволокой" поверху. В тусклом свете спускающихся сумерек Питер видел камеры, которые словно маркеры отмечали его продвижение по дороге. Просто маленькое напоминание о власти этой мафиозной семьи. Взгляд на часы сказал, что Нил у них уже больше часа. Во рту пересохло, сердце обвили ледяные лианы страха. И снова Питер загнал внутрь кипящий под кожей гнев — он знал, что должен контролировать свои эмоции.
Он без колебания подкатил к воротам, опустил стекло и протянул наружу документы.
— Специальный агент Бёрк, ФБР, — представился он. — Мне нужно видеть вашего босса. Передайте, что у меня есть информация о том, что он ищет.
Сердце у него бешено билось о ребра, но, пока охранник ходил за разрешением на въезд, Питер сохранял на лице выражение вежливого равнодушия. Коротко проконсультировавшись с начальством, охранник махнул ему проезжать. И на этот раз Питер смотрел прямо перед собой, не оглядываясь на закрывавшиеся за ним ворота, которые очень напоминали "челюсти" захлопывающегося капкана.
8 глава
8 глава
На выходе из машины Питера ожидали двое крупных молчаливых мужчин с полуавтоматами. Они обыскали его — сначала на предмет оружия, затем металлодетектером на электронные устройства. Питер с достоинством это позволил и даже без жалоб отдал свой телефон, надеясь, что его сговорчивость ускорит процесс. Он не был вооружен и лишь следил за тем, чтобы скрыть боль, которую причиняло поднимание левой руки — он не желал показывать свою уязвимость хоть в каком-то смысле.
Его без шума препроводили в помещение, которое, по его предположению, было кабинетом Шоровоского, и он невольно подумал, не сюда ли накануне ночью влезал Нил за своей добычей. Мафиози не предложил Питеру руки, только показал на кресло напротив своего стола. Питер кивком принял приглашение, радуясь возможности сесть. Ему нужно было экономить те крохи энергии, которые у него еще оставались.
Русский посмотрел на него со смесью вежливости и подозрительности.
— Агент Бёрк, если вы надеетесь записать или ретранслировать наш разговор через какое-то устройство, утаенное от моих людей, могу вам сообщить, что эта комната экранирована.
— Напротив, я очень рад, что наш разговор будет... скажем так, не под запись.
Насколько стоит быть откровенным? Что лучше: изображать из себя члена лиги продажных агентов ОПД или следовать своим инстинктам, и раз уж приличная часть "Белого воротничка" будет здесь в течение часа, то пойти более прямым путем, уповая на то, что с учетом относительной официальности его визита, честный диалог принесет больше пользы?
— В таком случае, чем я могу вам помочь? — Шоровоский раскинул руки в приглашающем жесте, но взгляд его оставался настороженным.
— Я думаю, что мы оба можем помочь друг другу. Позвольте я скажу прямо: у вас есть кое-что мое, а у меня — ваше,— Питер сознавал, что его слова звучат собственнически ака Голлум, но он чувствовал, что подобные имущественные требования на своего консультанта — это лучший залог его здоровья.
Бандит поднял косматую бровь.
— Боюсь, это не достаточно прямо. Я не понимаю. Что у меня есть такого, что вы можете желать получить?
— Мой партнер Нил Кэффри. А у меня имеются бумаги, на которые он, к несчастью... облегчил вашу собственность. Это было ошибкой с его стороны, и я буду счастлив вам их вернуть, если вы вернете мне моего партнера целым и невредимым.
— Уверен, вы ошибаетесь. Почему вы думаете, что этот ваш мистер Кэффри — у меня? — вопрос сопровождался милой улыбкой в тридцать два зуба.
Питер ответил так же ровно и дружелюбно, но позволил себе подпустить в голос властности, выработавшейся у него за годы командования агентами.
— Я не думаю, я знаю. Я лично видел, как ваши, скажем так, люди препроводили мистера Кэффри в фургон и проследил его до самого вашего дома.
Русский на мгновение помрачнел — первая брешь в его вежливом фасаде. Питер ответил невозмутимостью, сознавая, что только что обвинил в некомпетентности главу мафии.
— Прошу прощения, — Шоровоский поднялся на ноги. — Мне нужно уточнить кое-какие факты у своих подчиненных. Подождите, пожалуйста, здесь. Мои люди принесут вам выпить, если хотите.
Питер поднял руку, отказываясь от предложения.
— Спасибо, мне вполне комфортно, — но внезапный удар страха насчет намерений мафиози заставил его добавить: — Мистер Шоровоский, я хочу подчеркнуть тот факт, что Кэффри должен вернуться ко мне в том же состоянии, в котором вы его забрали.
Питеру хотелось пригрозить страшными карами, "варившимися" у него в мозгу, но он воздержался от соблазна, решив, что это принесет больше вреда, чем пользы. Он понадеялся, что этого напоминания будет достаточно, чтобы застопорить любой допрос, которому сейчас мог подвергаться Нил.
Из-за закрывшейся двери донесся поток русской речи — Питер не понял ни слова, но, судя по сердитым взглядам охранников, он не слыл здесь человеком года.
Изображая расслабленность, которой на самом деле не чувствовал, Питер устроился в кресле, положив ногу на ногу. Ему впервые выдался шанс осмотреться, и он без интереса изучил дорогие предметы искусства и богатую обстановку. Он рискнул бросить быстрый взгляд на часы и отметил, что с тех пор, как он получил звонок Хьюза, прошло уже полчаса. Временное затишье превратило щедрый поток адреналина, который только и поддерживал силы Питера, в тонкую струйку, и сквозь возведенные стены начали пробиваться обессиленность и болевая дрожь мышц. Стараясь собраться, Питер закрыл глаза и глубоко втянул носом воздух.
В ноздри ударил слабый запах какой-то химии, и Питер еще раз глубоко вдохнул через нос. Чистящее средство. Движимый больше потребностью отвлечься, чем любопытством, он поискал взглядом источник запаха. Тот обнаружился в нескольких футах справа — влажное пятно на ковре, где тонкий ворс выглядел более темным и встопорщенным. Питера внезапно ударил страх, что Нил истек кровью прямо на этом месте — от одного взгляда на пятно его накрыло небольшим цунами адреналина, быстро прогнавшим чувство потерянности. Питер заставил себя рассмотреть подобную возможность рационально. Разумеется, Шоровоский был слишком хитер, чтобы оставлять у собственного порога криминальные улики, которые безвозвратно связали бы его с убийством. Хотя, возможно, он высокомерно считал, что может безнаказанно совершать подобные преступления, особенно в своем собственном доме. Может, он хотел превратить Нила в показательный урок тем, кто думает, что у него можно что-то украсть. Его организация оттачивала свое мастерство избавления от жертв, сбрасывая их в фундаменты стоящихся зданий или отправляла прямиком в Ист-Ривер — в железных цепях для балласта.
Этому должно было быть безобидное объяснение. Может, той-пудель Шоровоского надул на ковер или, может, он сам, увлекшись кроссвордом, пролил в этом месте утренний кофе. Питер вновь загнал свои страхи поглубже, избавляясь от сковавшего плечи напряжения. Нельзя отходить от своего властного положения и позволять мафиози увидеть его нервозность. Когда Шоровоский вернулся в кабинет, Питер сумел встретить его прохладно-вопросительным выражением лица.
— Тайна раскрыта, мой дорогой агент Бёрк, — мафиози вернулся за стол, и Питер ответил ему фальшивой улыбкой в тридцать два зуба, которую затем сменила такая же фальшивая ухмылка.
— Раскрытие тайн всегда меня интересовало. Прошу, говорите, — Питер щелчком смахнул с рукава воображаемую пылинку.
— Мои люди нашли вашего друга лежащим на тротуаре. Он выглядел нездоровым, и они из чистой благотворительности помогли ему забраться в фургон дабы отвезти туда, где ему смогут оказать медицинскую помощь.
Питер едва не зааплодировал. Это было превосходное объяснение, и достаточно близкое к правде, чтобы при желании обе стороны могли загладить вопрос.
— Я... благодарен, — кашлянул Питер, не позволяя последнему слову застрять в горле. — За заботу. И где он сейчас?
— Мой личный врач диагностировал у него сотрясение мозга и в качестве самого разумного плана действий предложил отдых. Мистер Кэффри сейчас наверху — в одной из наших спален. Мой человек пошел его будить. А пока что мы можем завершить нашу деловую сделку.
Питер наклонил голову.
— Будучи агентом ФБР, я всегда испытываю огромное удовольствие от возвращения пропавших ценностей их законным владельцам, — елейно ответил он.
Это не было прямой ложью. Бумаги были получены незаконно и суд никогда бы не принял их в качестве улик. Сделанная Питером фотокопия могла дать полезную информацию ФБР, но от самих оригиналов пользы было немного. Однако логистика сделки была не так проста. Питер не хотел, чтобы в особняке застали и Джонса.
Но прежде, чем он успел что-то предложить, дверь кабинета приоткрылась и внутрь просочился один из его бывших сопровождающих. И приближаться к боссу ему было крайне не по себе. Питер решил, что с тем же успехом тот мог повесить на шею табличку "не убивайте гонца за плохие новости". Он явно вытянул короткую соломинку. Посланец прошептал что-то Шоровоскому на ухо, хотя это было излишне ибо он говорил по-русски.
Реакция мафиози полностью оправдывала трепет его лакея. Шоровоский грохнул кулаком по столу и проорал нечто, что Питер мысленно перевел как "Какого черта?!". Притворяясь, что совершенно не интересуется дальнейшим, Питер с огромным интересом следил за разговором, интерпретируя не слова, а язык тела. Кроме того, он сделал себе мысленную пометку: в следующий раз, когда Эл предложит походить вместе на какие-нибудь курсы, надо настоять, чтобы это были курсы русского. Это будет вложение намного лучше, чем танцкласс. Наблюдая, как лицо Шоровоского от сдерживаемого гнева становится интересного красно-лилового оттенка, Питер был готов побиться об заклад, что проблема каким-то образом связана с его партнером. Только Нил мог довести человека до такой степени фрустрации.
Когда охранник испарился из комнаты, явно радуясь, что сумел уйти невредимым, Питер невинно поднял бровь:
— Проблемы?
— Никаких, — Шоровоский прилагал видимые усилия, чтобы сохранить легкость тона. — Просто некоторые... деловые осложнения.
— Надеюсь эти... осложнения, — Питер скопировал его тон, — не связаны с мистером Кэффри?
Небольшая заминка подтвердила его предположение, хотя мафиози и попытался отмахнуться.
— Похоже, у мистера Кэффри сотрясение серьезнее, чем мы думали. Кажется, он куда-то ушагал.
У Питера от удивления глаза полезли на лоб.
— Ушагал? — переспросил он. Это был потрясающий эвфемизм для огромного количества действий Нила. Тот ушагивал с мест преступлений, он ушагал из тюрьмы. И до сих пор это не подразумевало "получил пулю в затылок".
Питер поднялся было на ноги, но смазал эффект, мгновенно рухнув обратно в кресло ибо кровь совершенно не желала приливать к голове на новую высоту.
— Ты заверили меня, что Нил не пострадает.
— В наших руках он не пострадает, мое вам слово. Уверен, мои люди скоро его найдут.
Питер кивнул, показывая, что принимает это заявление, но про себя похохотал над его нелепостью. Если Нил не хотел, чтобы его нашли, то, как показывала история, был только один человек, способный это сделать. Хотя было бы иронично, если бы Нилу удалось успешно сбежать из застенков, а Питер застрял бы внутри со своей предполагаемо спасательной миссией. Но если кто и смог сбежать из подобного форта, то это Нил. Объедините его гибкость, скорость и храбрость со знаниями, которые он приобрел за время своей предыдущей эскапады, и он взлетит до статуса самого Гудини. Но интуиция подсказывала Питеру, что Нил со своими текущими травмами сейчас, скорее всего, затаился, забрался в какую-нибудь дыру и там законопатился. В этом было и хорошее: это означало, что на какое-то время он будет в безопасности.
Разумеется, Шоровоский мог лгать — будучи не в состоянии предъявить Нила живым, он мог придумать правдоподобное оправдание, но Питер так не считал. Ярость мафиози была подлинной. Кроме того, так он утрачивал доверие ФБР к своей переговорной позиции, а это не то, с чем он бы расстался по своему желанию. И кроме того, это было так по-ниловски. Нил никогда не оставался там, где его посадили. Питер хотел вовсю использовать это преимущество, но ему не представилось такого шанса.
На этот раз никто не пытался осторожно подойти к боссу — охранник буквально ворвался в кабинет, напряженно выкрикивая что-то по-русски. Шоровоский грохнул кулаками по столу и, изрыгая проклятья, вскочил на ноги; его лицо исказилось от гнева. И прежде, чем Питер успел подняться следом, он ощутил прижатое к загривку дуло пистолета.
— Ты — труп, агент Бёрк.
Очевидно, кавалерия была уже на подходе, но, вспомнив камеры на внешней стороне забора, Питер подумал: а сколько на самом деле информации Шоровоский получал о своих гостях? Разница могла быть буквально означать разницу между жизнью или смертью. Сердце билось о ребра с силой разрушительного тарана, но разум Питера был ясен как никогда.
Он поудобнее устроился в кресле и спокойно скрестил ноги в лодыжках.
— С вашей стороны это было бы большой ошибкой, — его голос звучал ровно и собранно, изображая отсутствие какого бы то ни было волнения. — Они знают, что я здесь. Они знают, что здесь Кэффри. Если с кем-то из нас что-то случится, это будет означать для вас и всей вашей организации полный крах.
— Готов рискнуть, — прорычал Шоровоский, но Питер видел, что у него на висках выступила тонкая пленка пота.
Было соблазнительно стремительно выпалить сие рациональное наблюдение, но Питер сдержался.
— У них есть ордер и команда спецназа, и они появятся здесь раньше, чем вы получите шанс что-то прикрыть. Вы пойдете на электрический стул за убийство, ваша организация будет уничтожена, а ее останки подберут конкуренты. Но, если сейчас вы ко мне прислушаетесь, я смогу это предотвратить. Ничего из перечисленного не случится.
Долгую минуту концентрированная ярость на лице Шоровоского убедительно доказывала, что тот может нажать на курок просто назло, но главами подобных организации не становятся люди, привыкшие поддаваться импульсам. Дуло на загривке Питера не исчезло, но и не выстрелило, и Питер записал это себе в актив. Его лицо отражало принужденное безразличие.
— Говори! — приказал русский.
— Сначала дайте мне мой телефон, — парировал Питер. — Ну же, — нетерпеливо поторопил он, поскольку Шоровоский заколебался. — У нас мало времени.
Мафиози дал знак кому-то за спиной Питера. Тот не имел возможности повернуть голову и не знал, сколько еще человек находится в комнате, но их явно хватало, чтобы вышибить ему мозги, если он лишний раз шевельнется.
Вскоре ему в руку втиснули телефон. Аккумулятор был снят — видимо, чтобы предотвратить отслеживание локации, и пока телефон загружался, каждая секунда казалась Питеру вечностью. Если начнется перестрелка — и неважно, кто нажмет на курок первым, Шоровоскому будет нечего терять. Он поставит на защиту от внешнего врага все свои силы и средства, уничтожит все улики, какие только удастся, а сам вместе с теми лейтенантами, которых он не посчитает нужным пустить в расход, сбежит в какую-нибудь, без сомнения, заготовленную дыру. У ФБР не было ресурсов окружать всю территорию полностью, а самому Питеру почти наверняка предстояло стать первым представителем сопутствующего ущерба, и он мог только надеяться, что Нил укрылся где-то достаточно глубоко, чтобы не попасть под шальную пулю.
Как только телефон загрузился, Питер сразу нажал 7 в быстром наборе. Ему ответили почти мгновенно.
— Агент Бёрк?
Человеку со стороны этот голос, вероятно, показался бы холодным и официозным, но Питеру он говорил о ледяной ярости, подтаявшей от приличной дозы беспокойства — он не первый раз его слышал, но никогда еще тот не направлялся на него лично. В данный момент начальственная головомойка могла разрушить его авторитет, и Питер рванул с места в карьер.
— Агент Хьюз, ситуация находится под контролем. Мистер Шоровоский готов сотрудничать, и я был бы благодарен, если бы вы дали мне несколько минут, чтобы разрешить ситуацию к обоюдному удовлетворению. Если от меня в ближайшие десять минут не будет известий, задействуйте ордер.
На другом конце линии упало молчание, и у Питера вспотели ладони от страстной надежды, что его начальник не настолько на него зол, чтобы не позволить ему вести дело. Наконец он получил ответ — всего лишь одно слово:
— Понял.
В тоне, которым оно было высказано, сквозило напряжение, говорившее о куче всего, что осталось невысказанным — и что почти наверняка будет высказано в большом объеме, как только ситуация разрешится. На мгновение Питер ощутил себя нежным и сочным кусочком мяса, которым соблазняются сразу два льва.
— Все в порядке, — с энтузиазмом в голосе объявил он явно и без того очевидную информацию. — У нас есть десять минут.
— На что? — у русского все еще чесались руки от желания перейти к насилию — он не был уверен, что что-то получит от договоренности.
— На то, чтобы скрыть что бы то ни было компрометирующее, — терпеливо объяснил Питер. И получив в ответ ничего невыражающий взгляд, уточнил: — Гипотетически украденные вещи, доказательства незаконной деятельности, людей, на которых есть незакрытый ордер.
— Но обыск...
— Если мы правильно разыграем карты, то его не будет. Ордер выдан на Кэффри. Если, как вы говорите, он в ваших руках не пострадал, вашего самаритянского объяснения будет достаточно. Я поддержу вас.
— Но я не могу извлечь Кэффри из воздуха, — мафиози внезапно стал напоминать капризного ребенка.
— Я смогу его отыскать, можете на этот счет не волноваться, — уверенно пообещал Питер. — Просто удостоверьтесь, что на виду нет ничего нелегального. Никто ничего конфисковывать не будет. Я вежливо поблагодарю вас за заботу о моем партнере в час нужды, и мы уйдем. Ваша организация не пострадает — как и ваше лидерство, и вы еще получите дополнительный престиж, что вышли сухим из воды после выданного на ваш дом ордера. Беспроигрышная ситуация.
Хоть это и было по большей части импровизацией, но, по мнению Питера, звучало достаточно привлекательно. И русского, кажется, тоже убедило. Выражение Шоровоского стало задумчивым и оценивающим, и затем он щелчком пальцев отправил своих людей выполнять указания Питера.
Давление в загривок исчезло, и Питер облегченно выдохнул, раздувая ноздри. Однако он не стал останавливаться на достигнутом и решил подстегнуть удачу.
— У меня есть еще два условия, — уверенно заявил он.
Шоровоский сердито на него посмотрел.
— Вы не в том положении, чтобы что-то требовать.
— А я думаю, что в том, — Питер очень демонстративно посмотрел на часы. — На ближайшие 3 минуты. Первое: в будущем не должно быть даже попыток отомстить мистеру Кэффри. Я, как правило, работаю над "беловоротничковыми" преступлениями, так что нам не будет причин пересекаться. Но если что-то случится со мной или с Кэффри, я лично прослежу, чтобы мои боссы услышали всю историю целиком и полностью.
— Согласен, — заявил Шоровоский. — У меня нет желания навлекать на себя всю мощь ФБР. Придерживайтесь своей части сделки и, надеюсь, мы больше никогда не встретимся.
— И последнее, — Питер старался всем своим видом показать, что собирается попросить чашку кофе и сэндвич. — Мне нужны алмазы Янссена.
— Poshel ty! Нет!
— Они мне нужны, чтобы закрыть дело. Пока этого не произойдет, вы будете не в безопасности. Я не собираюсь кому-то показывать связь между ними и вами, поскольку это также бы означало раскрыть роль Кэффри. Мне нужны алмазы для его безопасности, а если он будет в безопасности, то и вы — тоже.
Мафиози, казалось, все равно колебался.
— Эти алмазы — очень малая часть вашей прибыли и очень малая часть того, что вы заплатите адвокатам, которых наймете защищать вас в суде. Время вышло. Да или нет? — надавил Питер.
Шоровоский по-славянски расстроено махнул рукой.
— А, звоните. Я пока достану ваши алмазы.
Он снял висевшую за спиной картину и начал процесс открывания сейфа, а Питер набрал номер.
— Агент Хьюз, ситуация разрешилась. Пожалуйста, отзовите своих людей. Мистер Шоровоский оказывает полное сотрудничество. Похоже, произошло недоразумение. Он со своими людьми лишь оказал Нилу помощь после его ранения. Однако, в данный момент мы временно потеряли Кэффри. Полагаем, он куда-то забрел из-за состояния спутанности сознания после сотрясения мозга. Вызовите, пожалуйста, машину "скорой", пусть будет наготове. И пришлите ко мне агента Джонса с трекером GPS.
— Агент Джонс в пути. Продолжайте регулярно сообщать обстановку, — судя по тону, Хьюз не был рад сложившейся ситуации.
— Агент Кондрон говорил, что отключил следящий браслет Кэффри, — Шоровоский скинул приятно зазвеневший черный мешочек в подставленную ладонь Питера. Тот опустил его в карман, не оскорбляя хозяина дома проверкой содержимого.
— Агент Кондрон — однозначно не самый надежный источник информации, — ответил Питер. Это было самое легкое объяснение сложного вопроса. — Пока мы ожидаем агента Джонса, я бы хотел посмотреть комнату... которую покинул Кэффри. — Питер собирался сказать "из которой сбежал", но решил выразиться более тактично.
Шоровоский сам поводил Питера до нужной комнаты, хотя, вероятно, не из вежливости, а чтобы лично удостовериться, что агент не увидит ничего лишнего. Питер сам не понимал, чувствовать ему тревогу или облегчение при виде безобидного складского помещения, где держали Нила. Комната говорила о более или менее цивилизованном обращении, но так же оставляла тревожное впечатление, что Нил действительно был не в форме. Единственной зримой формой ограничения свободы были наручники, сиротливо свисающие с металлического столбика изголовья кровати, и Питер знал, что от них не было ровным счетом никакого прока. Нил сбегал и из намного худших, будучи при этом накачанным до бровей.
— Он выбрался в окно, — озвучил очевидное Питер, осторожно выглянув на улицу. — И потом поднялся на крышу.
— Ну, сейчас его там нет, мои люди это проверили. Вероятно, он снова влез в дом через другое окно и теперь может быть где угодно. Придется проверять множество комнат.
— Черт возьми, — растерянно пробормотал Питер. Его отточенный нилометр заработал на полную силу. У Нила был какой-то план или он импровизировал? Но мысленные блуждания Питера не успели далеко продвинуться, поскольку появился Джонс.
Как ни странно, трекер GPS не стал той многообещающей панацеей, которой казался. Найти человека на улице с точностью до 10 футов это совсем не то, что искать кого-то внутри здания. Присутствие стен и полов и отличие расстояний по вертикали и по горизонтали приводили к озадаченным скитаниям по лестницам и коридорам до тех пор, как до Питера не осенило:
— Бог мой! Он в дымоходе!
Спускаясь сверху, Нил не подозревал, насколько блестящее укрытие он выбрал. Камин представлял собой резервный способ отопления и сейчас за ненадобностью был "зашит" в стену. Шоровоский к этому моменту уже хотел только, чтобы ФБР просто исчезло из его дома и, наверное, согласился бы ради этого даже снести половину особняка. Он приказал своим людям убрать стол, загораживающий нужное место, и сорвать со стены фанеру. И как только пространство очистили, Питер сразу же сунулся внутрь.
— Нил? — Его пальцы нашли внутри только металлическую решетку. Питер потянул за нее, но одной работающей рукой сдвинуть ее было невозможно.
На то, чтобы убрать решетку и рваные газетные комки для растопки, понадобилось двое наймитов Шоровоского. Как только они закончили, Питер тут же оказался на коленях в камине. Тот был шире современных, но в передней части ненамного выше, и Питеру пришлось скрючиться, чтобы забраться внутрь.
— Нил! — снова настойчиво позвал он. Его голос отдался эхом и стих в недрах кирпичных стен.
Питер уже начал думать, что вообще ошибся, как вдруг его пальцы наткнулись на что-то плотное — что-то, в чем он быстро опознал свисающую руку. Он схватил ее и потянул — не самый умный шаг, как через мгновение он понял, пытаясь поймать свалившееся на него безвольное тело. Питер неуклюже отполз назад, вытаскивая вместе с собой человека, в котором он немедленно опознал Нила — даже несмотря на слой грязи, с головы до ног покрывавшей друга, так славившегося своим безупречным видом. Глаза Нила были закрыты, темные ресницы почернели и почти невидимы из-за того, что нахватались запекшейся на щеках сажи. Губы были слегка приоткрыты, но если он и дышал, то слишком поверхностно, чтобы это можно было заметить.
Пальцы Питера заскребли по запястью друга, пытаясь нащупать пульс, но он сам слишком дрожал, чтобы распознать мягкую ответную пульсацию. Когда же он все-таки нашел пульс, его накрыло стремительной волной облегчения, и он, дрожа, осел на пятки.
— Джонс, носилки сюда. Надо отвезти его в больницу. О, и дай мне конверт.
Искоса глянув на русского, Джонс сунул руку в карман, вытащил бумаги и отдал их Питеру. Как только тот покинул помещение, Питер шлепнул бумаги в ждущую руку Шоровоского.
— Если бы он умер, эта история имела бы совершенно другой конец, — Питер был слишком обессилен, чтобы говорить с настоящей угрозой.
Мафиози наградил его непроницаемым взглядом.
— У вас рука кровоточит, — только и заметил он, после чего плавно опустил конверт в карман, не проверяя его содержимое — точно так же, как до этого сделал Питер. В его взгляде сквозило сдержанное уважение. — Вы действительно сдержали свое слово, агент Бёрк. Я этого не забуду. Вам и вашему другу нет нужды опасаться нас в будущем. Но мне нужно идти. Я должен проследить, чтобы никто из моих людей случайно не спустил курок в присутствии орды вооруженных агентов.
Шоровоский стремительно вышел из комнаты, его охрана, как след вихря, цепочкой потянулась следом. Питер едва заметил, что ему оказали большую честь, оставив в комнате в одиночестве — он был слишком сосредоточен на Ниле. Первым порывом Питера было похлопать того по щекам, чтобы привести в чувство, но на лице Нила, даже несмотря на слой грязи, можно было различить яркие синяки. Рука Питера нерешительно зависла в воздухе и затем опустилась на плечо друга и осторожно встряхнула.
— Нил, ты в безопасности. Давай. Я все так же ужасен в первой помощи, что и раньше, так что окажи мне услугу и очнись, — он не предполагал, что это будет вот так просто, но его мягкие увещевания были вознаграждены — Нил вздрогнул, так что Питер продолжал его звать все более настойчивым голосом.
Наконец один глаз Нила слегка приоткрылся голубой щелкой в жутковатом контрасте с темным от сажи лицом.
— Вот так, — подбодрил Питер. — Я знал, что ты с нами.
Глаз открылся шире, заставляя раскрыться и своего сомневающегося собрата.
— Хороший мальчик, — одобрил Питер. — Сколько пальцев я держу?
Нил медленно сфокусировался на четырех пальцах, покачивающихся перед его лицом. Питер чуть поморщился, когда тот облизнул грязные и пересохшие губы.
— Ч-четы... — лицо Питера вспыхнуло улыбкой, но она тут же увяла и совсем исчезла, когда его юный партнер, по-совиному моргая, договорил: — ...рнадцать, пятнадцать, что-то такое.
Питер обеспокоено уставился на него, не понимая, то ли Нил его дразнит, то ли сотрясение серьезно повлияло на его мозг и зрение. Он остановился на том, что успокаивающе похлопал Нила по плечу.
— С тобой все будет хорошо. Мы вот-вот передадим тебя "скорой".
Нил еще раз моргнул, словно пытаясь прояснить зрение, и потом его взгляд упал на GPS-трекер, который Питер все еще держал в руке.
— Питер, ты сжульничал! — его голос мало отличался от хриплого шепота, но в нем отчетливо слышалось возмущение.
Питер прыснул, испытывая в равной степени веселье и облегчение.
— Питер!
Тот встревожено подался назад — и как раз во время, чтобы не получить головой в лицо ибо Нил рывком сел, словно его ударили шокером, и уставился безумным взглядом. Питер внезапно обнаружил, что его куда-то тянут — Нил ощупывал его торс, одновременно пытаясь развернуть, чтобы увидеть спину.
Это напомнило Питеру, как его спину агрессивно исследовала Диана, и он внезапно вспомнил, что Нил видел, как он упал. Очевидно, это воспоминание наконец всплыло в затуманенной голове друга.
— Нил! — попытался прервать он эти панически-беспорядочные движения и терпеливо подождал, пока Нил придет к выводу, что из спины Питера не торчит ножа. После чего позвал значительно громче: — НИЛ!
На этот раз ему уже позволили развернуться обратно, и он посмотрел в растерянные голубые глаза друга.
— Я в норме, — мягко объяснил он. — Нож застрял в ремнях кобуры. Он мне не навредил.
— У тебя кровь течет, — обвиняющим тоном заявил Нил.
С головой погрузившись в напряженный конфликт между ФБР и мафией, Питер совсем забыл про свои раны, но теперь, когда их наличие озвучили, боль стремительно вернулась к нему, зверская и горячая. Да, спасибо тебе, Нил.
— Это всего лишь рука, — отмахнулся Питер. — Сам понимаешь, ничего опасного.
Покачиваясь на коленях, Нил смотрел на него напряженным взглядом, словно оценивая правдивость слов, и наконец приняв их, в ту же секунду повалился на пол, как скинутое с шеста чучело. Питер подхватил его, не позволяя удариться, хотя инстинктивное задействование обеих рук чуть не заставило его пожалеть о хороших рефлексах. Он непроизвольно втянул в себя воздух, едва сдержав вскрик.
— Я думал... — хрипло начал Нил, но судорожно закашлялся. Питер помог ему справиться, крепко удерживая, пока тот раскачивался от кашля. На губах Нила теперь виднелись черные пятнышки — его легкие старались избавиться от сажи, которой тот надышался во время своего спуска в дымоход.
Когда кашель стих до простых хрипов, Питер устроил Нила поудобнее, поддерживая его в вертикальном положении, чтобы было легче дышать. Глаза друга медленно закрылись, и было неясно, по-прежнему ли он в сознании.
Питер слышал приближение Джонса с медиками. Он бы воспользовался оказией и поехал до "скорой" на носилках Нила, но будь он проклят, если покинет этот дом как-то иначе, чем на своих двоих. В качестве стимула, он пообещал себе, что рухнет в машине "скорой" на максимально возможный срок. Он уже давно "ехал на пустых баках", и его внутренняя сигнализация даже перестала выкидывать тревожное предупреждение и присоединилась к сотрясению мозга в его упорных попытках просверлить в голове Питера дыру.
Питер прислонился к стене и еще раз похлопал Нила по плечу.
— С тобой все будет хорошо.
И на этот раз успокаивал он уже себя самого.
9 глава
Глава 9
Возвращение в сознание напоминало подъем со дна бурного океана: подводные течения тянули вниз за одежду и утомляли мышцы, пока Нил толчками и пинками старался всплыть из темных глубин. С поверхности шел очень яркий свет, и от этого было очень трудно заставить себя открыть глаза, но чарующий, как у сирены женский голос звал его по имени — мягко и настойчиво.
Первым возникшим образом — расплывчатым и подернутым болью, — стали яркие голубые глаза и темные блестящие волосы. В затуманенном мозгу Нила сразу же всплыло "Кейт", но потом память и зрение прояснились, и после болезненного укола горя этот образ растаял. Нил узнал красивую женщину с темными, как вороново крыло волосами, и сознание затопило волной мягкого спокойствия — почти такого же, какое бы принесло присутствие Кейт.
— Эл, — хрипло прошептал Нил. Он сжал ее руку, державшую его пальцы, чего он даже не осознавал, и Эл одарила его своей особенной улыбкой — доброй, сопереживающей и с легким налетом шаловливости, но в данный момент нетипично приправленной усталостью и волнением. Это осознание вызвало в мозгу Нила вспышку воспоминаний, и он подскочил на постели. — Питер!
Испуганный, сдавленный крик и одновременно вопрос.
Уголки губ улыбающейся Эл приподнялись чуть сильнее. Странная реакция и почему-то успокаивающая. Эл кивнула на другую кровать в комнате.
— Он там.
В черепе ритмично пульсировала боль и от любого шевеления накатывали волны головокружения, но Нил все равно передвинулся, чтобы лучше видеть. Видимый на подушках профиль в четверть оборота без сомнений принадлежал Питеру, но трудно было соотнести этот мирный вид с собственными воспоминаниями о насилии.
— Насколько плохо? — напряженно спросил он.
— Небольшое сотрясение, ушибы и тридцать семь швов на руке, — послушно сообщила Эл. В ее ответе чувствовалось нечто терпеливое и монотонное, и это привело Нила к другому осознанию.
— Я уже об этом спрашивал, — медленно проговорил он.
Уголки ее губ вновь дернулись вверх.
— Всего четырежды, считая этот раз. День-два ты то приходил в сознание, то снова отключался, и это всегда было первым твоим вопросом. Врачи говорят, в твоей памяти еще какое-то время могут сохраняться пробелы, — Эл убрала с его лба непослушную прядку. На ее лице читалось легкое любопытство — и более глубокое волнение, словно она понимала, что всей истории она не знает, и у Нила могут быть серьезные основания ставить на первое место здоровье Питера.
Нил не собирался с ней делиться воспоминанием, которое, похоже, вновь и вновь вызывало у него внутренний раздрай. То, как нож опускался на незащищенную спину Питера и, вонзившись в нее, вибрировал, похоже, неизгладимо запечатлелось в его памяти — это были его единственные ясные воспоминания. Однако, они, очевидно, были неточны, поскольку в перечислении травм Питера не было никакого ножевого ранения в спину.
— Я не помню, — расплывчато пробормотал он, позволяя Эл интерпретировать это как дополнение к его предыдущим вопросам. Он снова глянул на Питера, и теперь неподвижность друга показалась ему зловещей. В груди что-то странно сжалось, словно он забыл, как дышать.
— Если раны не очень серьезные, то почему он... — Нил неопределенно махнул рукой, подразумевая то ли бессознательное состояние Питера, то ли вообще на его присутствие на больничной койке.
Эл слегка фыркнула и печально поджала губы.
— Врачи говорят, в основном, кровопотеря и нервное истощение. И я не знаю, когда он в последний раз ел, — по-матерински добавила она.
Разговор о муже стал словно магнитом — Эл встала и, мягко ступая, отошла ко второй кровати. Выражение ее лица смягчилось — она посмотрела на мужа, проверяя, как он. Убедившись, что все в порядке, она вернулась и вновь заняла свое место около Нила.
— Он просто... он не мог... — ее голос чуть заметно подрагивал. — Он не мог позволить себе расслабиться, пока врачи не сказали, что ты вне опасности. Они какое-то время за тебя волновались. Ты ни на что не реагировал, и пошли разговоры про повреждение мозга, про мозговой отек.
На кончиках ее ресниц повисла слезинка, и Нил потянулся к ней, чтобы смахнуть и не дать скататься по щеке.
Он сам не знал, делает ли он это ради себя или ради Питера, но ему очень не хотелось на ее лице видеть слезы — оно было рождено, чтобы улыбаться.
— Мне жаль, — беспомощно сказал он.
Он взял Эл за пальцы и успокаивающе сжал, а потом, поддавшись внезапному порыву, притянул ее руку к себе и поцеловал тыльную сторону ладони. Не в знак своей обычной галантности — это была лишь искренняя попытка выразить уважение и любовь, которые он испытывал к этой замечательной женщине.
Удар ножом, который он считал, что видел, наверняка имел свое объяснение, но Эл однозначно бы знала, если бы у ее мужа была бы в спине дыра, и если бы у Питера было серьезное ранение, здесь точно было бы куда больше мониторящих его состояние аппаратов и прочих медицинских принадлежностей, так что Нил "отпустил" тему.
— Последнее, что я помню, — проговорил Нил задумчиво, ибо события были у него еще как в тумане, — это, что я изо всех сил пытаюсь изобразить Санта-Клауса в доме русского мафиози. Как я добрался оттуда сюда?
— Питер влез за тобой... ну, не с крыши. По крайней мере, я так не думаю.
Они оба представили, как Питера ныряет с крыши в дымоход, чтобы достать своего пропавшего партнера. Эл потрясла головой, разгоняя картинку.
— Он был на этот счет не очень информативен. Кажется, его точные слова были "так что, я влез и вытащил его оттуда".
Нил не стал качать головой, боясь, что от такой рьяной гимнастики она может вообще отвалиться.
— Не слишком вразумительно. В любом случае, я не думаю, что взмах значком и строгий взгляд могли произвести на русского мафиози сильное впечатление. Не говоря уже о том, что это слишком прямолинейно. — Но поймав изменившееся выражение Эл, он быстро добавил: — Хотя ход был определенно успешен. В простоте самая гениальность.
То, что он торопливо "сдал назад" нисколько не уменьшило обеспокоенности на лице Эл, и Нилу снова стало не по себе.
— Эл, в чем дело? Что-то не так, да?
Видя на лица Нила нехорошие предчувствия, Эл поспешила его успокоить.
— Нет, ничего такого. С Питером все будет хорошо, я тебе обещаю.
Но пальцы, крутившие обручальное кольцо, рассказывали другую историю. Нил схватил Эл за руку, останавливая это нервозное движение.
— Расскажи мне, пожалуйста. Я хочу помочь.
Эл на мгновение опустила голову на сомкнутые руки и медленно выдохнула.
— Наверное, ничего серьезного. Просто Риз показался мне таким...
— Хьюз был здесь? — прервал ее Нил с некоторым трепетом, вспоминая о своих нелегальных деяниях последних дней.
— Да, и он был очень мрачен.
— Как ты это определила? — тут же стрельнул вопросом Нил, вложив в него точно соответствующую долю скепсиса.
Эл прижала к губам кончики пальцев, скрывая улыбку.
— Нил, — с притворной серьезностью упрекнула она.
— У него по умолчанию мрачный вид, — кротко уточнил тот.
— Ну, в последние дни это действительно так, — Эл скорчила гримасу. — Он хотел поговорить с Питером, но когда он пришел в первый раз, то врачи его не пустили — они занимались рукой Питера. А во второй раз Питер спал. Риз вошел, сердито посмотрел на него, пробормотал что-то насчет твоего плохого влияния и ушел.
— Эл, я уверен, нет причин волноваться. Мы же говорим о Питере. Он любимчик Бюро — агент Бёрк "Всё по правилам". Разве он может серьезно проштрафиться?
— Он изменился, — и они оба услышали в ее словах подтекст "ты изменил его". — Сейчас он идет на большие риски и "гнет" правила в стороны, как никогда раньше.
В первый момент эти слова вызвали у Нила чувство эгоистичного удовлетворения — он испытал облегчение, что их партнерство изменило не только его самого. Работа с Питером заставляла его взрослеть, вынуждала встречаться лицом к лицу с последствиями своих прошлых поступков и задумываться о последствиях будущих, не последним из которых было возможное разочарование в нем самого Питера. Но это удовлетворение быстро истаяло, и Нил потер глаз ребром ладони, пытаясь затянуть время. Он не знал, что сказать. Несмотря на свое легкое замечание о приверженности Питера правилам, Нил знал, что тот всегда покрывал его там, где официальные правила диктовали противоположное. Даже после катастрофы с алмазами он и то отнеся к Нилу с точки зрения презумпции невиновности. И узнав в воре его, не влетел ураганом с ордером, а дал шанс объяснить свой поступок. Кроме того, он никому не сообщил о пулевом ранении Нила, хотя по закону обязан был это сделать.
Питер шел на многое, чтобы защитить Нила, но это была улица с двусторонним движением, потому что Нил твердо был настроен не допустить, чтобы Питер на его глазах вновь пострадал.
Наконец Нил дрожаще втянул в себя воздух.
— Прости, — совершенно несоразмерно произнес он.
К его удивлению Эл тут же мягко улыбнулась и покачала головой.
— Здесь не за что извиняться. Питер всегда относился к своей работе с беззаветной страстью, но сейчас он... — Эл сделала паузу, подыскивая подходящие слова, — ... ею наслаждается. И твой феноменально высокий процент раскрываемости уж точно не вредит его репутации. Вы друг другу подходите, — закончила она.
— Если возникнет какая-то проблема, я ее решу, — поклялся Нил, но впечатление несколько подпортил его зевок.
Эл тепло ему улыбнулась.
— Засыпай, дорогой. Я уверена, что все образуется. — Она посмотрела на часы у себя на руке. — Время посещений почти закончилось, скоро мне придется уйти.
Нил боролся со сном, опасаясь, что память не сохранит этот разговор — что отключение сознания тоже сметет его, как все предыдущие, но сон накатывал с совершенно непреодолимой силой, и Нил, в конце концов, сдался.
* * *
Когда Нил проснулся в следующий раз, у него не заняло много времени сориентироваться. На улице было темно, но это не означало, что внутри тоже царила темнота. Рассеянный свет давали и разные аппараты в палате, и непрерывно мелькающие проблесковые маячки "скорых" на улице.
Нил вспомнил разговор с Эл и как раз поздравлял себя с выздоровлением от амнезии, когда в его мысли врезался знакомый голос:
— Ты рассказывал мне об ограблении музея д'Орсе.
— Нет, не рассказывал! — инстинктивно и немного панически парировал Нил, потому что в его памяти явно сохранились не все имевшие место разговоры. Потом он с опозданием понял, что не то отрицает, и торопливо добавил: — Нет, я не... имел к этому никакого отношения.
Он сел на кровати и повернулся лицом к своему лучшему другу и партнеру, который сидел на краю своей постели и болтал ногами как школьник-переросток. Питер был бледным, лицо осунулось, на щеках трехдневная щетина. Он выглядел ужасно, но это было самое замечательное в мире зрелище, которое Нил видел за последние дни.
— Пользуетесь состоянием раненого человека, агент Бёрк? — шутливо пожаловался он.
Питер шаловливо ухмыльнулся.
— Ты становишься таким очаровательно болтливым, когда тебя накачивают до бровей. Даже не представлял, что от тебя можно услышать столько интересных анекдотов.
Нил шлепнулся обратно на подушки.
— Могу рассказать тебе сказку на ночь, если пожелаешь. Для нашей маленькой "пижамной вечеринки" будет как раз в тему.
— Эй, это не я придумал, а Эл. Это она сказала положить нас так, чтобы она могла нас обоих одновременно видеть.
Нил начал тереть виски, пытаясь унять непрекращающуюся головную боль, и Питер молча и пристально смотрел на него, отмечая, как бессонные ночи отразились на его лице "синяками" под глазами, а из-за усталости обострились скулы.
— Как ты? — спросил он, не особенно ожидая прямого ответа.
Как и ожидалось, от его заботы отмахнулись.
— Не тебе меня об этом спрашивать, — Нил обвиняюще ткнул в Питера пальцем. — У меня в памяти застряло одно очень стойкое воспоминание, что ты погиб. Так что, это я должен у тебя спрашивать.
Питер добродушно закатил глаза.
— Нил, в 54-й раз...
— Не преувеличивай. Эл сказала, что я переспрашивал всего 4 или 5 раз.
— Ее не было здесь первые 50. Так что, в 55-й раз: я в полном порядке.
Нил втянул в себя воздух и вынужден был подавить кашель, который тут же поднялся в захрипевших легких. Видимо, сидение в старом дымоходе не слишком хорошо отражалось на дыхательной системе.
— 37 швов и сотрясение — это не полный порядок. Ты максимально далек от "порядка" и ведешь себя раздражающе.
Питер выгнул бровь.
— А это что еще значит? Я даже не понимаю, о чем ты.
— Это значит: почему я помню тебя с ножом в спине? — Нил гордился, что у него ни разу не дрогнул голос.
— Поскольку для тебя в твоем ослабленном психическом состоянии слов явно недостаточно, то, возможно, поможет кое-что зримое, — Питер перегнулся, сдернул что-то со спинки стула и бросил этим предметом в Нила.
Нил поймал его на чистом инстинкте: картинка перед глазами у него все еще расплывалась и не позволяла проследить летящий объект. После мгновения озадаченности, он узнал кожаный предмет в своей руке: это была кобура Питера. И в самой крепкой ее части, где ремни накладывались друг на друга, пальцы нащупали глубокую впадину.
Сердце Нила глухо застучало о ребра, и он серьезно встретился взглядом с другом.
— Слишком близко, Питер.
Тот невозмутимо пожал плечами.
— Это было не так опасно, как, вероятно, выглядело. Я в тот момент и так падал, и это нивелировало большую часть ударной силы. Но везение это было или умение — неважно. Все нормально.
— Ничего не нормально. Черт подери, Питер! Я думал, что ты мертв, — разговор был не из тех, что Нил желал вести, лежа в постели. Ему ужасно хотелось сбежать, все мышцы буквально напряглись в ожидании. Он не хотел ничего чувствовать — только ветер в лицо и гулкий топот собственных ног. Нил перекинул ноги через край кровати, желая хоть немного подвигаться, но волна головокружения стерла все возможности даже просто походить по комнате, и он вынужденно застрял в положении, которое отзеркаливало позу Питера.
Нил заставил себя встретиться с ним взглядом, позволяя прочесть, что для него значило думать, пусть и ошибочно, что Питер мертв. Искренняя боль и опустошение на его лице заставили Питера отвести взгляд и неловко кашлянуть.
— Слушай, Нил. Со мной все в порядке, — он вытянул обе руки в стороны, желая показать, что здоров, но сильно подпортил эффект, невольно вздрогнув при движении от боли.
— На этот раз, — многозначительно добавил Нил.
Обладатель квадратной челюсти на противоположной кровати звучно скрежетнул зубами.
— Что ты хочешь этим сказать?
Нил довольно долго молчал. Он, словно физический вес, чувствовал на себе пристальное внимание Питера: давящее и успокаивающее одновременно. Питер всегда источал силу тяжести, которая стаскивала Нила с его беспокойной орбиты на более устойчивую тропу, но то, что Нилу хотелось сказать, могло все испортить, и внезапно ситуация показалась ему очень хрупкой: как будто вся его жизнь стала карточным домиком на краю утеса, и уже начал подниматься штормовой ветер.
— Все это дело с партнерством несправедливо по отношению к тебе, — сказал Нил, и когда это не вызвало никакой реакции, вызывающе добавил: — И по отношению к Эл тоже, — последнее было грязным ударом, ниже пояса, и Питер вздрогнул, чего Нил и добивался.
— Пытаешься от меня избавиться, Кэффри? — Питер явно крепко взял себя в руки — его голос был тщательно выверен и лишен интонаций.
— А кто бы не? — Нил решил немного разрядить обстановку.
Питер раздраженно фыркнул.
— Наверное, сотрясение подпортило тебе мозги сильнее, чем мне казалось.
— У всех других агентов партнеры — профессионалы и носят оружие. Им есть чем прикрывать другу спину при опасности, — настойчиво сказал Нил, желая во что бы то ни стало дойти до сути.
— Нил, мы работаем в "Белом воротничке", а не в коралле "О-Кей"¹. В 99% случаев мы получаем предупреждение об опасности. И у нас есть подкрепление в виде Дианы с Джоном, а то еще и целой команды спецназа.
Нил и хотел бы остановиться, но внутри у него сгорел предохранитель и выбило "пробки" — и все его самые страшные страхи полились наружу с такой силой, что с ними ничего невозможно было поделать. Нил ненавидел кому-то открываться, но то ли все дело было в лекарствах, которыми его накачали, то ли так сработал переход от опасности к защищенности — все его эмоциональные защиты посыпались каскадом, как домино.
— Я это знаю. Но я все равно обуза, и когда ты фокусируешься на том, чтобы защитить меня, то можешь не заметить того, кто нападает на тебя со спины.
Эмоции Нила, кажется, непривычно швыряло туда-сюда, и Питер постарался сохранить атмосферу обыденности дабы дать ему опору и успокоить страхи.
— Ловить плохих парней — моя работа, помнишь? Меня учили служить и защищать.
— Мне казалось, девиз ФБР — "Верность. Смелость. Честность", — с притворным недоумением нахмурился Нил.
— Ты упускаешь суть — я могу гладить себя по животу и похлопывать по голове одновременно. Одно другому не мешает, — рука Питера запротестовала против наглядной демонстрации, и он отказался от дальнейших попыток.
— Это один из твоих завораживающих талантов, но, может быть, суть в том, чтобы тебе не было обязательной необходимости его задействовать, — сказал Нил.
Питер издал многострадальный вздох терпеливого человека. Он мысленно пробежался по списку симптомов сотрясения мозга и затормозил на депрессии. Нил стер со своего лица всякое выражение, но сгорбленные плечи выдавали страдание.
— Нил, я знаю, что твой IQ выше, чем госдолг большинства развивающихся стран, так что прекрати вести себя как идиот.
Нил задумчиво наклонил голову к плечу.
— Я думаю, где-то там есть комплимент, но он весь затерялся в оскорблениях.
— Ну, должен же я был чем-то привлечь твое внимание. А теперь молчи и слушай. Самое первое и самое главное: на случай, если у тебя есть какие-то иллюзии, пистолета ты не получишь. Ты всегда будешь моим невооруженным партнером, и это не обсуждается.
— Это... — Питер поднял палец, призывая к сдержанности, и Нил снова захлопнул рот.
— Лучшее оружие, которое у тебя остается после того, как подводит язык — это твои изумительно быстрые ноги. Беги, как будто за тобой черти гонятся, и доверь мне прикрывать твою спину.
— Но...
— Я сам смогу о себе позаботиться, поверь, — быстро отверг грядущее возражение Питер. — И второе: я не собираюсь отдавать тебя кому бы то ни было в партнеры.
— Питер, это...
— Нет, — на сей раз потребовалось поднять уже всю руку, чтобы Нил, надувшись, все-таки смолк. — Что в выражении "молчи и слушай" тебе неясно?
"То, что ты всерьез думаешь, что я замолчу". Нил закусил губу, чтобы не выдать это вслух, но не удивился, когда Питер ему парировал.
— Я все слышал.
— Я ни звука не произнес.
— Тебе и не надо: я и так знаю, что ты подумал.
Нил глубоко вздохнул, но дыхание перехватило, и зуд в груди стремительно превратился в приступ "дерущего" кашля. Легкие буквально отказывались функционировать, и Нилу не удавалось получить ничего даже отдаленно напоминающего порцию кислорода. От боли он свернулся в клубок, прижал руки к больному боку, подтянул к груди колени.
Матрас рядом прогнулся, и в ухо скомандовали:
— Дыши, Нил, дыши!
Нил ощутил на спине руку — и она не двигалась, а только "заземляла" его все то время, пока мир медленно и болезненно возвращался обратно в фокус, и Нил не смог наконец судорожно втянуть в себя воздух. В руку ему втиснули стакан, наказав пить, и жидкость в конце концов успокоила раздраженное горло. Покончив с питьем, Нил осторожно распрямился, тщательно следя, чтобы каждый вдох был медленным и неглубоким.
Питер дал ему время прийти в себя, отмечая при этом, что спина под его рукой все еще заметно напряжена. Становилось ясно, что Нил чувствует себя ответственным за то, что жизнь Питера подверглась смертельной опасности — и непривычный к тому чувству, не слишком хорошо с этим справляется.
Обычно Питер только приветствовал эмоциональное взросление друга, но сейчас нечестно было позволять ему и дальше чувствовать себя виноватым. Как только он почувствовал, что Нил способен к восприятию, он осторожно развернул его снова лицом к себе.
— Давай проясним раз и навсегда: это не твоя вина. Ты не виноват в том, что я пострадал. И не виноват в том, что я оказался во все это втянут.
Он увидел, что попал в точку: Нил захлопнул рот и откинулся назад, но за него говорили глаза — они были широко раскрыты, и в них сквозили противоречивые чувства.
— Нил, эту катавасию устроило ОПД, а не ты. И меня бы рано или поздно все равно втянули. И я виноват в том, что Кондрон смог тебя захватить. Мне не следовало вообще оставлять тебя одного. Я хотел только позвонить Эл и дать тебе возможность отдохнуть, но это моя вина. Кроме того, я совершенно уверен, что они не покончили со мной только благодаря тебе. Они однозначно не собирались оставлять в живых свидетеля, а ты от меня их увел. И я даже не узнал об этом, поскольку был без сознания.
В растерянно-задумчивом взгляде выразительных глаз Нила вновь появилась вина. Питер решил, что пора пресечь эту нетипичную уязвимость Нила в зародыше.
— Я не хочу никакого другого партнера. Мы хорошо работаем вместе и... я доверяю тебе прикрывать мою спину, с оружием ты или без него. О, нет, не забивай себе этим голову, — проворчал он при виде проявившегося на лице Нила самодовольства.
Тот поднял руку, как прилежный ученик в классе. Питер устало показал жестом:
— Да, ты можешь сказать. Что?
— Больно было?
— Немножко.
Понимающе ухмыльнувшись друг другу, они какое-то время сидели в молчании. Больничные кровати были высокими: ноги Нила не доставали до пола, и он в убаюкивающем темпе ими покачивал. Дышать теперь было легче — после сентиментальной поддержки Питера грудь перестало так удушающе сдавливать. Нил понял, что даже не осознавал, насколько его парализовала ноша вины и страха, пока ее не сняли с него. Ему хотелось погреться в лучах облегчения, но вспомнив тревоги Эл, он осознал, что преждевременно считать дело закрытым. И решил подойти к проблеме окольным путем.
— Так или иначе, — протянул он, показывая, что хочет сменить тему, — у меня будут большие неприятности?
Питер оторвался от изучения пола и поднял глаза на Нила.
— Никаких не будет, я все прикрыл. Не о чем волноваться.
— Тогда что насчет тебя? У тебя большие неприятности?
— С чего ты взял, что у меня неприятности? — парировал Питер.
— Эл.
— А Эл с чего решила, что у меня неприятности?
— Хьюз.
— Хм, а с чего Хьюз... о, я понял, хорошо, — Питер вскинул руки в жесте капитуляции. Он начал было говорить, но резко закрыл рот и с удрученным выражением начал заново: — Признаю, какое-то время мне не быть любимым агентом Хьюза.
И, поскольку Нил лишь продолжал выжидательно на него смотреть, с неохотой продолжил:
— Ну ладно, возможно, мне сулит официальный выговор, ничего такого ужасного.
Беспокойство на лице Нила сменилось более сильной эмоцией — осуждением.
— Это нечестно. Я пойду к Хьюзу и расскажу ему, что было на самом деле — скажу, что ты ни в чем не виноват.
Питер возвел глаза к потолку, прося небеса дать ему сил.
— Не могу поверить, что я это говорю. Боже меня упаси не поддержать твой исключительный приступ честности, но ты выбрал для него крайне неудачный момент. Не рассказывай никому про кражу алмазов. Дай, я сам с этим разберусь.
Нил невинно округлил глаза:
— Значит, ты не собираешься честно говорить с Хьюзом.
— Конечно, собираюсь, — рявкнул Питер. — Я расскажу ему правду. Просто... — с ощутимым сопротивлением добавил он, — просто не всю. О, убери с лица это выражение!
— Но я так горжусь тобой, юный падаван².
Питер в ответ невольно ухмыльнулся и потом предупредил:
— Не стоит. Увиливание не ты изобрел.
— Так, что ты собираешься ему сказать?
Питер спрыгнул с кровати Нила и налил себе стакан воды. Ему требовалась минутка, чтобы собраться с мыслями. Им нужно было согласовать версии, но поскольку это шло вразрез с установкой "не поощрять Нила говорить двусмысленно", Питер решил сохранить его версию максимально правдивой.
— Ты сказал мне по телефону, что плохо себя чувствуешь, я заглянул узнать, как ты, и застал тебя в процессе похищения продажными агентами ОПД в их собственных низменных целях. Когда я героически попытался вмешаться, то получил ножом за свои труды. Агенты бросили меня умирать и повели тебя на улицу, где их нагнало собственное прошлое, и они погибли в некой перестрелке. Ты, разумеется, почти ничего не помнишь из-за, к несчастью, полученного сотрясения. Ты бродил по улицам, плохо соображая, когда тебя обнаружили люди Шоровоского и от величайшей доброты души забрали с собой, чтобы оказать тебе медицинскую помощь.
— Что, серьезно? — прервал его Нил, впервые удивившись с момента начала рассказа.
— Да, добрые самаритяне, их у нас много. Они уложили тебя в постель, чтобы ты отоспался. Ты проснулся, все так же плохо соображая, и по какой-то необъяснимой причине решил "спикировать" в дымоход.
Нил проанализировал версию, мысленно проверяя ее на слабые места, и ему не потребовалось много времени, чтобы найти таковое.
— Питер, история достойная, но что насчет алмазов? Бюро будет и дальше искать того, кто их украл.
Уверенность Питера осталась непоколебимой.
— Шоровоский, добросовестно заблуждаясь, купил их у агентов ОПД. Узнав, что они украдены, он тут же передал их представителю закона — то есть мне.
— Он действительно тебе их отдал? — Нил жалко потряс головой. — Удивительно, сколько всего можно пропустить, когда застреваешь в дымоходе.
— Да, алмазы вернулись на свое законное место, так что дело более или менее закрыто. Вора никто уже не ищет.
— Питер, — с высочайшим восхищением проговорил Нил. — Это блестяще. Падаван стал мастером-джедаем.
— Просто помни, что твоя роль здесь — невинная жертва, — предупредил Питер, зная, что когда его друга втягивают в махинации, тот имеет тенденцию начинать импровизировать.
— Понял: невинная жертва, — с энтузиазмом закивал Нил, но потом резко прекратил, поскольку его мозги, кажется, отвечали тошнотой на любое движение.
— Любой щекотливый вопрос — и ты ссылаешься на амнезию. И давай проясним: я ни в коей мере не потворствую кражам алмазов или вообще каким-либо кражам. Я просто не дал тебе попасться за то, в чем ты не виноват.
Питер глянул на часы на ночном столике.
— Уже почти четыре утра. Скоро нас придут будить к завтраку. Надо нам хоть немного поспать.
— Я не устал, — запротестовал Нил.
— Что обычно и случается, когда весь день спишь. "Биологические часы" летят к черту.
Питер помог не особенно сопротивляющемуся Нилу забраться под одеяла. Потом он выключил свет, что уменьшило освещение до уровня сумерек, и забрался в свою кровать. Однако спать он был склонен не больше, чем Нил, и между ними завязался обрывочный разговор, который то затихал, то вспыхивал в рассветном утре.
Во время очередного затишья Нил рассматривал потолок, сравнивая светотени со своим любимым абстракционизмом, когда с другой кровати донесся задумчивый голос:
— Если бы ты решил строить догадки, то что бы сказал обо всем этом: о матрешках, о музыкальной шкатулке? У тебя наверняка есть теория.
Нил видел, что Питер не закидывает удочку — ему было просто искренне любопытно и интересно мнение Нила.
— Здесь должна быть связь. Реальной теории у меня нет, но я выскажу свою наилучшую догадку. Связь, похоже, это Россия. Когда нацисты во время Второй мировой в нее вторглись, русским пришлось где-то прятать свои предметы искусства и ценности от грядущего расхищения. Возможно, шкатулка и матрешка содержат "ключи" к местонахождению одного из этих хранилищ. — Нил задумчиво почесал нос. — Но я могу быть и совершенно неправ. Возможно, там сведения о личности какого-нибудь шпиона "холодной войны".
— Шпионская авантюра времен Джеймса Бонда? Неплохая была бы смена декораций. — Да, Нил, конечно, обладал смелостью и щегольством Джеймса Бонда, но Питер не собирался делиться с ним этой ценной информацией. Он услышал зевок с противоположной стороны комнаты и тепло улыбнулся, надеясь, что Нил наконец засыпает. Держи карман шире. Всего через минуту до него снова донесся голос Нила.
— Так почему ты у Хьюза в черном списке? — Нил проигнорировал уничтожающий взгляд с другой кровати. — Да ладно, рассказывай. Ты же знаешь, что все равно придется, или я просто спрошу Диану или Джонса. А, может, даже самого Хьюза.
Питер издал удивленное хмыканье, но он знал, насколько упорно Нил может добиваться желаемой информации, и сдался.
— Ладно. Возможно, я ослушался его приказа, когда пошел к Шоровоскому.
Возликовавший Нил чуть не запрыгал по кровати.
— Какой ужас. Такое презрение авторитета.
— Сказал необычайно хорошо одетый котелок, обзывая чайник закопченным, хотя сам не белее.
— Кроме того, ты ничему у меня не научился. Где хитрость, элегантность, тонкость подхода? Ты отправился стучать в дверь русского мафиози, как бульдозер по асфальту. До сих пор не могу поверить, что ты просто заявился к нему, размахивая значком и оповещая всех, что ты агент ФБР.
На лице Питера отразилось раздражение, но одновременно было видно, что он развлекается
— Не у всех в запасе куча разнообразных личностей с соответствующими фальшивыми удостоверениями.
Увидев, что Нил как бы случайно уставился в потолок с видом полнейшей невинности, Питер, смиряясь, вздохнул.
— Ну и сколько их у меня, Нил?
— Всего одна или две — ну, ты понимаешь, на экстренный случай. Если тебе вдруг снова понадобится податься в бега.
Это был личный способ Нила прикрыть ему спину, и Питер не стал продолжать тему.
— Ну, тебе повезло, что я все-таки к нему заявился потому, что иначе тебя бы могли в результате подкоптить до хрустящей корочки. Серьезно, ты же мог навечно остаться в том дымоходе. Забавно, учитывая, что ты всех убедил, что очень умен. Я встречал леммингов с лучшими инстинктами выживания.
— Я знал, что ты меня найдешь, — сонные нотки в голосе Нила говорили о том, что тот наконец засыпает.
Но Питер не смог удержаться от легкого скепсиса:
— Ты думал, что я мертв!
— И все равно знал, что ты меня найдешь. — Это были открытые слова, сказанные без задней мысли, и при всей их нелогичности они были очень правдивы. И настолько демонстрировали безоговорочное доверие, что у Питера перехватило дыхание и встал ком в горле.
Из-за раненной руки он не мог перевернуться на бок, поэтому он снова сел и вгляделся в другую кровать. Он наблюдал несколько минут, но свернувшийся в расслабленный клубочек Нил так и не пошевелился.
— Я всегда буду находить тебя, Нил, — тихо произнес Питер.
Когда-то это могло быть угрозой, но сейчас в этом утверждении не было ни капли самодовольства или желания первенства. Это было обещание, что есть человек, который всегда будет прикрывать ему спину. Человек, которому Нил небезразличен настолько, что он будет искать его, даже если тот сам не будет осознавать, что потерялся. Нил чувствовал, что веки слишком налились тяжестью, чтобы открыть глаза и показать Питеру, что он понял значение его слов, поэтому он лишь завернулся в их тепло и безопасность, как в одеяло, и провалился в сон.
¹ Питер делает отсылку к событию, известному как "Перестрелка у корраля О-Кей".
Перестрелка у корраля О-Кей (Gunfight at the O.K. Corral) — одна из самых известных перестрелок в истории Дикого Запада. Произошла в три часа пополудни 26 октября 1881 года в городе Тумстоун на Аризонской территории.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Перестрелка_у_корраля_О-Кей
² Отсылка к вселенной "Звездных войн". Падаван (Padawan (англ.), студент-падаван или ученик джедая на основном языке ребёнок, или, в некоторых случаях, взрослый, который начинает серьёзные тренировки под руководством рыцаря-джедая или мастера-джедая, который выбирает ученика из числа джедаев младшего ранга.
https://starwars.fandom.com/ru/wiki/Падаван
@темы: White Collar, фики, мои переводы
-
-
26.10.2022 в 01:51Интригующе. Спасибо))
-
-
26.10.2022 в 02:01Да, пока интрига. И пока она навевает нехорошие мысли.
-
-
26.10.2022 в 14:37И пока она навевает нехорошие мысли.
Какие мысли?
Я вот думаю о том, как это вдруг Нил ухитрился засветиться на стационарных камерах? как-то не похоже на Нила.
-
-
26.10.2022 в 17:11-
-
26.10.2022 в 19:30читать дальше
-
-
26.10.2022 в 19:55М-м, нет, все не так просто. Питер углядел верно. Там просто очень лихо закручен сюжет... И без спойлеров я могу сказать только:"Это Нил!" Тот самый, второсезонный.
Объяснение будет только через пару глав. Следующая - в основном, про Питера с появлением Нила в финале в качестве клиффангера.
-
-
12.11.2022 в 00:05ну вот! Как теперь дождаться третьей главы?) Спасибо!)
-
-
12.11.2022 в 00:24А с Нилом все более или менее, его по касательной задело.
-
-
21.11.2022 в 23:32вот хотела бы я знать, почему сотрудник ФБР тянет кота за хвост вместо того, чтобы действовать? Какие разговоря, когда человек ранен? Даже если скорую вызывать, то на рану он глянуть мог? А там уже и решать.
Ну ладно, это лирика. Хорошо, что обошлось, а вернее, обойдется. Хотя я всегда думала, что курсы по оказанию первой помощи у них должны быть серьезными.
читать дальше
-
-
22.11.2022 в 00:11А тут точно должно быть именно это слово?
-
-
22.11.2022 в 00:31Это ж фанфик. Не было бы этих разговоров (и решения Питера не вызывать "скорую"), не было бы и последующего сюжета.
Хотя, по факту, там наверняка именно такой алгоритм - сначала вызывать "скорую", а потом под сопровождение оператора делать все остальное.
Даже если скорую вызывать, то на рану он глянуть мог? А там уже и решать.
Ну так он и глянул - еще в конце предыдущей главы, через свитер. И определил, что пулевое. И что это, в общем-то, вне его компетенции.
Хотя я всегда думала, что курсы по оказанию первой помощи у них должны быть серьезными.
Они и были серьезными, я думаю. И Питер благодаря ним справился. Но они в любом случае врача не заменяют.
-
-
22.11.2022 в 00:58И хорошо, что справился) если ничего другого не оставалось.
Это ж фанфик.
Ну да)
Не было бы этих разговоров (и решения Питера не вызывать "скорую"), не было бы и последующего сюжета.
Ждем последующий сюжет?) Интрига закручивается...
-
-
22.11.2022 в 01:36Ждем последующий сюжет?) Интрига закручивается...
Честно, не знаю, как ответить. Набираю и стираю.
С одной стороны, да. В следующей главе выяснится весь замес, ситуация станет понятна. А в 5-ой - интрига закрутится заново - как продолжение раскрытой.
С другой же стороны, я в своей фразе имела в виду именно последовательность событий. Это уже и так цепочка событий, просто она пока не видна. И в нее будут добавляться новые звенья.
С третьей, учитывая всю ситуацию в целом, я очень затрудняюсь даже представить, что было бы, если бы Питер сразу отвез Нила в больницу и тем самым перевел дело на официальный уровень. Предполагаю, что ничего хорошего ему не светило, как ни крути. И то, о чем думал Питер, было бы далеко не единственной проблемой. Я не думаю, что они оба в итоге бы выжили.
-
-
22.11.2022 в 12:45ну будем ждать, как будет развиваться действие. Интрига в фике - это же хорошо. Хотя и нервно)
И да, после того, как прочитаешь все целиком, интересно будет посмотреть на возможные варианты развития событий.
-
-
22.11.2022 в 13:43