petergirl
Название: Между прошлым и будущим
Автор: hjohn302
Переводчик: petergirl
Оригинал: In Between
Рейтинг: PG-13
Жанр: джен, АУ, ангст, драма, дружба, hurt/comfort
Размер: Макси (~86 тыс слов), 15 глав
Герои: Джон, Майкрофт, Лестрейд, Молли, Шерлок, миссис Хадсон, оригинальные персонажи, Себастьян Моран
Предупреждения: депрессия, суицидальность
Аннотация: После смерти Шерлока (и до его возвращения), жизнь Джона превращается в выживание. С помощью друзей — старых и новых — он учится хоть минимально справляться с потерей лучшего друга. Он заново учится жить и открывает, что есть вещи, которые могут удержать его на плаву, даже если ничто больше не будет таким, как прежде. Пострейхенбах.
Комментарии переводчика:
Разрешение на перевод есть.
Фанфик длинный, так что переводить буду долго. Технически это продолжение дилогии "Афганистан приходит домой" и "Возвращение домой", но по факту это самостоятельный пострейхенбах, который можно читать чисто в этом качестве, без первых двух. Там практически нет отсылок к предыдущему сюжету. Фик, так сказать, "после", не "вследствие". И написан до 3 сезона.
Так же хочу сказать пару разрозненных слов по сюжету:
Шерлок появится примерно на середине текста.
Майкрофт совершенно искренне считает брата мертвым.
Хорошо прописаны бездомные, в судьбах которых Джон реально участвует.
Нехронологическое местами повествование.
Фоном есть "элементы гета" — Лестрейд/Молли.
Глава 1
Настоящий момент...
Он знал, что пьет слишком много.
Он знал, но отталкивал эту мысль, делая очередной глоток из стакана со столика близ своего кресла.
Он подался вперед, упер локти в колени и уронил голову на руки. Вцепился пальцами в голову, словно это могло прекратить крутящиеся в ней мысли. Со вздохом провел рукой по песочного цвета волосам и потер уставшие глаза.
Рывком встал, подхватив с собой выпивку, и подошел к окну. Слепо уставился в темную пелену дождя. Прислонился лбом к холодному стеклу и закрыл глаза. Все тело ныло от усталости, но спать было не вариантом. Не с его непрерывными кошмарами.
Чувствуя забирающийся внутрь холод, он навалился на оконную раму, борясь с отчаянием — перед глазами вставали картины того, что произошло шесть месяцев тому назад.
Он видел мысленным взором все. Себя, стреноженного приказом "не двигайся", не в состоянии добраться до Шерлока. Почему он тогда не рванул с места? Может, он бы смог что-то сделать, как-то его остановить.
Подняв трясущуюся руку, он опустошил стакан, чувствуя, как обжигающий виски дарит обманчивое тепло.
Он видел протянутую к нему руку Шерлока.
Он слышал его отчаянный голос: "Пожалуйста! Ты сделаешь это для меня?"
И его, идущие от сердца, последние слова: "Прощай, Джон".
А потом — свободное падение, и вздымающееся вокруг него черное пальто.
Он не видел, но услышал — почувствовал жуткий глухой звук удара — словно это только что произошло у него на глазах.
— Черт подери! — он всем телом дернулся и шатко оттолкнулся от окна, чтобы налить себе еще виски.
Последнее, что ему хотелось — переживать все по новой еще и днем. Он и без того просыпался по ночам в кромешной тьме, выкрикивая имя Шерлока, и не сразу понимал, где находится.
Он оглядел полупустую однокомнатную квартиру, где жил. Она была маленькая и практичная, но и только. У окна в углу притулилось кресло. Лампа на ночном столике давала достаточно света, чтобы можно было увидеть кровать, на которой не спали с позапрошлой ночи. Взгляд Джона рассеяно переместился к столу и ноутбуку на нем, стоявшему точно перед офисным креслом, а потом к практически бесполезной крошечной кухоньке.
Он провел в их квартире целую неделю, прежде чем понял, что если останется дольше, то просто не выживет, и ушел. Билл Мюррей, давний армейский друг, пригласил Джона пожить с ним и его семьей. Но Джон выдержал только неделю и ушел, не в силах больше обременять Мюрреев своим присутствием. Он ночевал у Стамфорда, пока не нашел работу и не смог позволить себе эту крошечную квартирку. Временно. Во всяком случае, именно это он повторял себе снова и снова, пытаясь притерпеться к своему новому жилищу.
Но потребности у него сейчас были минимальны. А личные вещи так до сих пор и оставались в 221Б, но он не мог заставить себя туда вернуться. Забирать свою одежду и ноутбук и так было тяжело.
Пятью месяцами ранее...
Спустившись из своей комнаты с вещами, Джон обнаружил, что дверь в гостиную открыта. Он заставил себя зайти, чтобы отыскать свой ноутбук и в конце концов обнаружил его под кучей шерлоковых бумаг, где тот бросил его после последнего "позаимствования". Джон оглянулся, почти ожидал увидеть разлегшегося на диване Шерлока.
Пустота и тишина нанесли почти реальный удар. От внезапности у него выбило из легких весь кислород, а живот скрутило так, что он, хватая ртом воздух, оперся на спинку стула. Он закрыл глаза, отчаянно пытаясь восстановить самообладание. После нескольких глубоких контролируемых вдохов Джон схватил со стола свой компьютер, стараясь больше ничего не нарушить, сунул его в сумку и, бросив последний долгий взгляд на застывший во времени беспорядок, вышел из гостиной, закрыв за собой дверь.
Миссис Хадсон ждала его у подножья лестницы. Когда он устало спустился вниз, она только положила ладонь ему на руку и слегка сжала. И отвернулась со слезами на глазах.
Джон пообещал скоро заглянуть, выскользнул на улицу, голоснул такси и отправился на свою новую квартиру. Он не мог назвать ее домом. Она им не была. У него больше не было дома. 221Б хранила о его "доме" воспоминания, но сейчас была слишком пустой и гулкой.
Настоящий момент...
Шерлок "ушел" почти полгода назад, и с тех пор жизнь Джона едва теплилась.
У него хватало сил держаться во время своей новой работы в ближайшей клинике — им требовался врач на неполный день, а Стамфорд, понимая, что Джону нужна работа, его рекомендовал. Работа вынуждала Джона выходить из квартиры. Но когда он туда возвращался, самообладание его покидало.
Первые несколько месяцев он был в норме. Потом оцепенение и шок стали проходить. На второй месяц он пошел к своему психотерапевту и заново пережил у нее все случившееся. И после этого отправился с миссис Хадсон на могилу Шерлока — впервые со времени похорон.
Стоять там и пытаться произнести то, что он хотел сказать настоящему живому Шерлоку было одной из самых трудных вещей в его жизни. Хотя на его глазах уже умирали люди, хорошие люди, его друзья. И он сам чуть не умер, защищая своих товарищей от снайперских пуль. Но вид могилы Шерлока окончательно подтверждал, что его больше нет.
Надеясь вопреки всему, вопреки любому здравому смыслу, Джон попросил, нет, взмолился, чтобы Шерлок совершил ради него чудо.
В тот момент он потерял над собой контроль, и на волю прорвались эмоции. Заслонив ладонью глаза, он позволил себе пару скупых слезинок. И пару судорожных всхлипов — шепот горя, рвавшего его сердце. Затем он основанием ладони вытер глаза и на мгновение сжал переносицу, длинным вдохом загоняя обратно слезы.
Поднял голову и устремил взгляд поверх могильного камня, мысленным взором видя вдалеке друга. Кивнул, словно говоря, что попытается. Задержался еще на миг, и резко развернувшись, зашагал к миссис Хадсон и ожидавшему их такси.
Немногим позже к нему по какому-то надуманному поводу заглянул Майкрофт. Джон не сомневался, что тот просто хотел его проведать. И Джон сделал единственное, на что был способен — сдержался и не набросился на Майкрофта с кулаками. Едва увидев у двери старшего Холмса, он мгновенно ощутил растущую внутри волну алой горячей ярости. Он знал, что Майкрофт способен его "читать" не хуже, чем Шерлок, и увидит сотрясающий Джона гнев.
Майкрофт скованно стоял в дверях, чуть-чуть заступив вперед. Его руки сжимали неизменный даже сейчас зонтик, а сам он старался справиться со своей реакцией при виде стоявшего перед ним измученного и осунувшегося человека.
— Джон, я хотел поговорить с вами... объяснить... — начал Майкрофт.
— Нет. Просто нет, — низко и угрожающе оборвал его Джон. — Я хочу, чтобы вы просто ушли. Сию секунду. Клянусь, если вы этого не сделаете... Просто. Уйдите. Сейчас же. Не навещайте меня. Оставьте меня в покое! Вы дали Мориарти то, что он желал получить, и бросили своего брата одного. Даже не предупредили его. А теперь его больше нет, я остался один, и ничего уже не осталось... — Джон потряс головой, не желая продолжать. Он и так сказал больше, чем собирался.
Майкрофт заговорил снова, и сквозь маску просочился отголосок его собственной боли.
— Позвольте мне объяснить. Позвольте помочь...
Джон презрительно фыркнул.
— Вы не можете мне помочь. И я не желаю помощи такой, как ваша!
С этими словами он развернулся и захлопнул за собой дверь. Майкрофт едва успел отступить, чтобы не получить по лицу.
Он сделал еще одну, последнюю, попытку, его голос приглушенно зазвучал через дверь:
— Джон, пожалуйста. Я должен отдать вам... Шерлок хотел, чтобы я...
— Не смейте даже произносить его ИМЯ! — взревел Джон. И закричал на волне гнева и боли: — Вы его предали! Вы о нем беспокоились. Вы хотели, чтобы я его защитил, а потом лишили всякой возможности это сделать! — Внезапно весь гнев испарился, и Джон, тяжело дыша, прислонился к закрытой двери.
И услышал осторожный шепот:
— Простите, Джон.
Следом донеслось шуршание — Майкрофт переступил с ноги на ногу и потом, развернувшись, направился прочь. Звуки его ровной поступи постепенно стихли.
Той ночью Джон вытащил на свет бутылку, чтобы залить непосильное горе, грозившее накрыть его с головой.
Джон встряхнулся, вырвавшись из воспоминаний, и проглотил полный бокал виски, после чего вновь наполнил его янтарной жидкостью, ставшей теперь его компаньоном.
Через некоторое время, перестав что-либо ощущать — по крайней мере, в данный момент, он рухнул на постель. И ему наконец-то удалось провалиться в неспокойный сон.
Проснулся он поздно утром от звонка мобильника.
В трубке зазвучал голос Грега Лестрейда:
— Джон. Я на пути к тебе. Буду минут через двадцать, — и он повесил трубку, прежде чем Джон успел хоть что-то ответить, не дал ему возможности сказать "нет".
Когда Грег приехал, Джон был уже на ногах и неторопливо заваривал чай. Он предложил Грегу чашечку и затем сел за стол, жестом показав на другой стул.
Грег опустился на краешек, явно испытывая неловкость. Он обвел взглядом комнату, отмечая пустые бутылки из-под виски везде, где только можно — на кухонной тумбе, на письменном столе, на ночном столике. Он перевел взгляд на Джона, отмечая покрасневшие глаза, висящую мешком одежду и прорезавшие лицо морщинки горя.
— Джон, ты не можешь и дальше так с собой обращаться.
Тот лишь молча посмотрел на него поверх чашки.
Он уже не испытывал к Грегу никакой враждебности. Тот упорно звонил и навещал его весь первый месяц, и в процессе слегка приоткрылся, показав, как винит себя в смерти Шерлока. Они ни словом об этом не обмолвились, но когда Джон начал звонить в ответ и разок даже заставил себя с ним куда-то пойти, Грег понял, что он — прощен.
Глядя в глаза Джону, он еще раз попробовал достучаться.
— Тебе надо прекратить пить. Пользы это не принесет, и ты это знаешь. Ты же врач. И с таким отцом и сестрой точно понимаешь опасность. И еще понимаешь, что бутылка ничем тебе не поможет с... воспоминаниями или снами.
— Да что ты об этом знаешь?! — выплюнул Джон. — Как ты можешь даже... Я не могу спать. Я едва способен работать. Я вижу его повсюду, и я просто... — голос сорвался, и он отвел взгляд. Сжал челюсти и в попытке остановить тремор потер левой рукой ногу.
— Джон, я понимаю. Я правда понимаю, — Грег вздохнул и продолжил: — Будучи в патруле, я потерял лучшего приятеля и напарника. Он умер у меня на руках еще до приезда медиков. После этого я не мог ничем заниматься. Чувствовал себя беспомощным. Не мог спать. Кошмары. Кровь. Я не мог стереть ее с рук. Мне пришлось сообщать о смерти его семье, матери, жене. Я пил. Сильно. И от этого было только хуже.
Грег вздохнул и откинулся на спинку стула, не уверенный, что Джон вообще его слышит.
Тот сидел совершенно неподвижно, уставившись в пол. И в конце концов пробормотал:
— Я не знаю, как. Не знаю, как жить дальше. Я чувствую, что теряю себя. Я больше не знаю, кто я. Я думал, что хочу опять что-то чувствовать, но теперь хочу вернуть отупление. Я просто... я хочу, чтобы все прекратилось.
Грег снова подался вперед.
— Джон... Ты ведь не думаешь... то есть... ты ведь не станешь... делать никаких глупостей?
Джон несколько секунд смотрел на него и потом снова уронил взгляд, уставившись в пол.
Пустота в глазах друга потрясла Грега сильнее, чем все им сказанное. Он не ожидал, что Джон... кто угодно, только не он...
— Ты можешь обещать, что не станешь ничего делать?
Джон не ответил и лишь продолжал смотреть в пол. Грег встал и подошел к окну. Провел рукой по густым седеющим волосам и прислонился лбом к окну, пытаясь найти слова.
Потом прочистил горло.
— Джон, — снова начал он. — Джон, посмотри на меня.
Джон медленно повернулся к нему всем телом и слегка поднял голову.
Этого было достаточно; Грег понял, что Джон слушает, даже если на него не смотрит. Он схватил стул и сел поближе к Джону.
— Послушай. Я знал Шерлока лучше всех, не считая тебя. Я работал с ним около пяти лет, когда он с тобой познакомился. Помнишь, когда мы с тобой впервые встретились, ты спросил, почему я его терплю?
Джон чуть кивнул.
— Я тогда ответил тебе, что Шерлок Холмс — великий человек, и если нам очень-очень повезет, однажды он может стать и хорошим. И именно это произошло на моих глазах. Твоя дружба изменила его. Да, он так и остался раздражающей и высокомерной сволочью, но он... я не знаю, как это назвать. Он изменился. Ты оказал на него влияние. Он стал больше внимания обращать на людей и на свои слабости, стал более человечным.
Он тебя уважал, Джон. Он восхищался тобой и твоей способностью сохранять стойкость даже в самых стрессовых ситуациях. Я видел это. Видел, как он смотрел на тебя, как на тебя полагался. Я до этого никогда не видел, чтобы он полагался хоть на кого-нибудь. Может, он не произносит это вслух, но твоя преданность и неизменная вера в него... твоя дружба, она... спасла его.
Джон судорожно втянул в себя воздух:
— Ты знаешь, что в последний раз я виделся с ним — нормально, лицом к лицу — в лаборатории Бартса? Мне позвонили, что в миссис Хадсон стреляли, и она ранена. Я пытался позвать Шерлока с собой, а когда он не захотел ехать, назвал его машиной, — Джон покачал головой. — Надо было головой думать. А Шерлок сказал, что его защита — это одиночество. Но она не сработала. Он все равно... он все равно... — голос Джона стих.
— Джон, Шерлок бы не захотел, чтобы ты вот так покатился по наклонной. Он бы точно не пожелал видеть, как ты допиваешься до смерти, пытаясь забыться, — голос Грега охрип от эмоций. — Да, тебе будет адски его не хватать. И это будет очень больно. Но ты сильный. Сильнее, чем большинство известных мне людей, и я не сомневаюсь, что Шерлок тоже знал это. Я не знаю, какого черта он совершил то, что совершил. Но я уверен, он считал, что ты выкарабкаешься. Так или иначе, но ты должен держаться. Жить ради него. Жить так, как он хотел бы, чтобы ты жил.
— Это... это не жизнь, вообще никакая! — вскрикнул Джон. — До того, как я встретил... его, я был почти мертв, умирал. Потом я стал следом за этим чертовым идиотом гоняться за преступниками, и мир словно внезапно вновь обрел краски. У меня появилась цель, даже если она состояла в том, чтобы заменять этот несчастный череп! А теперь... теперь я превратился в ничто.
Чем больше Джон говорил, тем сильнее становилась тревога Грега. Он останется с другом столько, сколько будет нужно. Он не оставит его одного, только не сейчас, когда он узнал, в каком тот действительно состоянии.
Он вспомнил, сколько раз видел друзей вместе. Когда Джон впервые пришел с Шерлоком, он показался Грегу тихим и воспитанным человеком, с которым легко общаться. Обычно оставался на заднем плане, но всегда знал, когда стоит вмешаться. Одно негромкое слово или рука на плече, и он мог остановить Шерлока прямо посреди оскорбительной речи.
У Грега был шок, когда он впервые увидел, как Джон участвует в переделке — мгновенно проявилась его военная подготовка, он принял на себя командование и стал гаркать приказы, дабы обеспечить безопасность людей. После чего выдернул свой пистолет и абсолютно уверенными руками продемонстрировал меткое и смертоносное поражение цели. На глазах Грега Джон укладывал в рукопашной противников как минимум вдвое больше себя. Потом оружие исчезло из виду, "доктор" взял верх над "солдатом", и Джон принялся обрабатывать раны и выкрикивать приказы, однако со своими ранеными продолжал разговаривать спокойным негромким тоном. Черт, он тогда принял на себя все тяготы срочной медпомощи.
И сейчас видеть Джона с такой болью и пустотой в глазах было почти непереносимо. А Грег ведь надеялся, что то лицо, которое Джон демонстрировал внешнему миру в последние месяцы, было подлинным. Можно было догадаться. Он мысленно отвесил себе пинок, поскольку, как сказал бы Шерлок, он смотрел, но не видел.
Стул Джона скрежетнул по полу — Джон вскочил на ноги. Ощущая нарастающее внутри напряжение, он слепо побрел к окну.
Повернувшись к Грегу спиной, Джон сжимал и разжимал свободную от чашки руку. Его тело сотрясала дрожь, которую он не мог подавить. Он не слышал ничего, кроме рева в ушах. Вина, боль и гнев разом рванули из глубины, не давая дышать. И когда Джону показалось, что он больше не сможет сделать ни единого вдоха, внезапно что-то сорвалось.
Грег вскочил на ноги, потому что Джон швырнул кружку через всю комнату и слепо ударил кулаком по стене. Он хотел ударить в окно, но в последний миг сменил направление.
Грег встал рядом — не трогая его, просто выжидая и наблюдая.
Джон опустил взгляд, тупо посмотрел на руку и осознал, что она пульсирует в такт колотящемуся сердцу. Рука болела. Плечо ныло. Но все затмевала разрастающаяся внутри острая боль. И избивание стены не могло ее рассеять. Джон понимал, что Грег не позволит ему пить, но он не желал чувствовать, как боль угрожает поглотить его с головой.
Он бросил отчаянный взгляд в бок — к ящику стола, где он держал свой армейский револьвер. Подсчитал, есть ли шанс до него добраться, прежде чем Грег ему помешает — и сможет ли он одолеть его на достаточное количество времени, чтобы завладеть оружием.
Грег уловил этот взгляд и интуитивно прочел мысли Джона. В кровь выплеснулся адреналин, и он напрягся всем телом, готовясь физически перехватить Джона, если понадобится.
Потом очень мягко произнес:
— Нет, Джон. Оружие, как и алкоголь — не решение, — Он умолк, пытаясь прикинуть, какой эффект произведет на Джона то, что он сейчас скажет. — Понимаешь, Шерлок считал тебя своим другом. Он бы не позволил тебе уйти по ложному звонку, если бы это не должно было защитить тебя от того, что произошло на крыше. Он... мы считаем, что он целенаправленно пошел туда, чтобы... встретиться с Мориарти. Джон, когда мы туда поднялись, то обнаружили там его. Мориарти. Он был мертв; выстрелил себе в голову.
— Шерлок, — прошептал Джон. В голове болезненно застучало. — Он сделал то, что я убеждал его сделать. Он в тот момент уже защищал меня... — Джон подавил рвущийся из горла всхлип, вспоминая свои последние слова Шерлоку: "Людей защищают друзья".
Все его попытки восстановить самообладание полетели в тартарары. Он практически слышал голос Шерлока, говорящего, что он — идиот.
— Боже! — у него перехватило горло. — О, Шерлок... — От осознания тяжести и масштабов потери у Джона буквально подкосились ноги, и он осел на пол.
Подтянул колени к груди, уткнулся в них лицом и закрыл голову руками, словно защищаясь от артиллерийского залпа. Все обрушилось на него единым махом, и он не видел перед собой ничего, кроме муки, боли и сожаления, которые прибивали его к земле.
Его сотрясли мощнейшие рыдания, которые он уже не мог сдерживать.
Грег сел рядом на пол, единственный молчаливый свидетель. У него тоже перехватило горло, когда он понял, что Джон повторяет сквозь всхлипы имя своего друга.
Сердце Джона рвалось мучительными рыданиями, забирая воздух из легких, он горько истекал слезами, оплакивая себя и Шерлока. Он уже не смог бы остановиться, даже если б хотел. Дамбу прорвало, и он ощущал, что тонет в освобожденных водах.
Грег обхватил Джона за плечи, поддерживая и утешая своим присутствием. Было очень мучительно видеть друга таким сломленным, в таком отчаянии. Он не знал, хватит ли его поддержки, чтобы Джон нашел в себе силы жить дальше, но черт подери, если он хотя бы не попытается.
Несколько часов спустя Джон медленно распрямился и уронил руки себе на колени. Тяжело навалился на Грега, полностью обессилевший и не чувствующий ничего, кроме горя. Горя такого невероятно сильного, что он едва мог дышать.
Раздался робкий стук в дверь, и Грег слабо улыбнулся: в квартиру тихо зашла миссис Хадсон и стала снимать пальто. Грег с благодарностью подумал, как быстро она отреагировала на его звонок и приехала.
Миссис Хадсон с одного взгляда оценила картину и направилась прямо к друзьям, сидящим на полу под окном. Грег по-прежнему поддерживал прислонившегося к его плечу Джона. Тот сидел, низко свесив голову, дрожащей рукой закрывая глаза.
— Джон, — миссис Хадсон мягко коснулась его плеча.
Тот потер лицо и потом поднял голову. Увидев дорожки слез и неприкрытую боль во взгляде, миссис Хадсон поняла, что выстроенные Джоном стены наконец рухнули.
Грег скованно поднялся на ноги и протянул Джону руку. Джон с минуту безвольно сидел на месте, но потом все же нашел в себе силы принять дружескую ладонь. Грег помог ему встать и удержал на месте, когда Джона шатнуло.
Миссис Хадсон заключила Джона в объятия, и после некоторой задержки тот поднял руки и обнял ее за спину. Миссис Хадсон поверх его плеча устремила взгляд на Грега и беззвучно произнесла одними губами "Спасибо".
Джон думал, что слезы иссякли, но после объятий они потекли снова, а он был слишком измучен, чтобы попытаться остановить поток. Он ощутил, какой тонкой и хрупкой стала миссис Хадсон за эти несколько месяцев, и испытал вину, осознавая, что ей все это время приходилось ничуть не легче.
Грег включил свет и отправился на крошечную кухоньку Джона, чтобы заварить чай. Миссис Хадсон усадила Джона на кровать, и пододвинув кресло, села рядом.
Джон посмотрел на нее, его обычно блестящие, живые глаза сейчас были затуманены разлитой по лицу мукой.
— Простите меня, — у него сорвался голос, и он смолк, пытаясь взять себя в руки. — Мне так жаль, что меня не было рядом.
Миссис Хадсон с печалью улыбнулась.
— Я знаю, дорогой. Ничего. Я понимаю. Это было... трудное время для нас всех.
К ним подошел Грег, неся в руках две чашки с чаем. Он отдал одну миссис Хадсон, и потом вторую протянул Джону. Беря чашку, Джон как следует рассмотрел лицо Грега и тоже прочел в чертах усталость и горе. И заново осознал, что он не единственный, кто сражается с потерей Шерлока.
На улице уже стемнело. Зажженная лампа освещала лица троих друзей, которые обрели шанс склеить по кускам свою жизнь, разбившуюся вдребезги полгода назад. Ничто уже не будет таким, как прежде, но, по крайней мере, они больше не сражаются в одиночку.
Глава 2
Лавируя в толпе пешеходов, Джон быстро шел в нарастающих сумерках. Он решил идти пешком, хотя на улице было влажно и холодало. Он поднял воротник, спасаясь от рыскающего меж домов ветра. Внезапно его взгляд привлекло что-то, вернее кто-то на противоположной стороне улицы.
Приглядываясь, он замедлил шаг, прошел еще квартал, после чего перешел дорогу и пошел в обратную сторону. И чем ближе он подходил, тем больше уверялся, что прав.
— Мелочь? Найдется мелочь?
Люди качали головами, стараясь не смотреть в глаза девушке, игнорировали ее или спешили мимо, словно ее там и не было. Девушка держала в руке чашку с несколькими монетами и встряхивала ее каждый раз, когда повторяла свой зов.
— Мелочь, у вас не найдется немного мелочи?
Периодически она меняла руки, засовывая замерзшую в карман. Темно-русые волосы были стянуты на затылке в неаккуратный пучок. Из-под армейской куртки цвета "хаки" виднелось худи и еще какая-то многослойная одежда. На земле у ног лежал сильно потрепанный рюкзак.
Один лишь взгляд на нее вернул Джона к мосту Ватерлоо, когда они были там с Шерлоком. Он стряхнул с себя воспоминания, и когда поравнялся с девушкой, она обратилась и к нему тоже.
— Сэр, у вас не будет немного мелочи?
Он посмотрел ей в глаза — синие, глубокого насыщенного оттенка.
— На что?
— На чашку чая, конечно.
Его губы изогнулись в слабой улыбке. Она и тогда ответила точно то же самое. Он залез в карман, вытащил оттуда пару банкнот и произнес:
— Вот, это должно помочь. Ночью обещают холод. Укройся где-нибудь потеплее.
И не дав девушке ничего сказать, он быстро пошел вперед. Она посмотрела ему вслед, размышляя, где же она его раньше видела. И потом потрясенно уставилась в свою чашку. Он дал ей столько, что при должной осторожности можно продержаться несколько дней. Вот если бы его найти... но она бы все равно не знала, что сказать.
Джон вернулся к себе в квартиру, чтобы выбраться из рабочей одежды. Умывшись, он посмотрел в зеркало, спрашивая себе, какого черта он отдал девушке эти деньги. Не то, чтобы у него самого было их много.
Но отворачиваясь от раковины, он в глубине души уже знал, что поступил так, потому что девушка принадлежала к шерлоковой сети Бездомных.
Джон снова направился к двери, на этот раз обутый в кроссовки — пришло время пробежки. Миссис Хадсон, может, и покачает головой, когда его увидит, но он ничего не мог с собой поделать. Бег был для него слишком важен. Необходим.
Он полюбил бегать еще ребенком и прекрасно умел это делать. Бег был для него способом избегать неприятной атмосферы, которая царила дома. Он был довольно популярным мальчиком, но без близких друзей, и много времени проводил в одиночестве. А бегать как раз можно было одному. Джону нравилось проверять пределы своих возможностей, и потом их преодолевать. Нравился звук стучащих по дороге ступней и потребность экономить энергию, чтобы увеличить выносливость. Проверить, как далеко он сможет пробежать, и в следующий раз пробежать капельку больше — это превратилось для него в увлекательную игру.
Когда он понял, что хочет быть врачом и поступил в мединститут, бег превратился для него в способ выпустить пар и снять напряжение после лекций, тестов, письменных работ, сессий и споров с Гарри. Проверять границы возможностей своего тела — это стало уже не просто игрой, а способом опустошить разум и восстановить душевные силы.
Ко времени поступления в армию он был уже в отличной физической форме, а боевая подготовка помогла дополнительно развить выносливость и силу. Он был одним из немногих, кто с самого начала мог выдерживать долгие тренировки в полном боевом обмундировании и не падать без сил на полдороге. Это сослужило ему хорошую службу в Афганистане. Перевязывая и оттаскивая в тыл раненых, а затем снова возвращаясь к своему отряду, Джон сумел так перестроить свой организм, что переставал думать и просто занимался тем, чему был обучен.
Он мрачно улыбнулся себе, вспоминая всю эту беготню с Шерлоком — обычно, чтобы спасти свою или еще чью-то жизнь. Он начал привыкать к огромной дыре в своей жизни. Начал постепенно учиться жить с горем. Это было нелегко, но сейчас он, по крайней мере, мог с ним жить. Большую часть времени.
Он снова начал бегать — столько, сколько позволяла нога. Плохая погода влияла на его мобильность. В холод и сырость не только ныло раненое плечо, но и нога тоже начинала капризничать. И все это еще усугубляла обострившаяся психосоматическая боль, которая зависела от эмоционального настроя.
В "хорошие" дни он бегал столько, сколько ему хотелось. В "плохие" же порой мог пробежать лишь чуть-чуть и вынужденно перейти на шаг. Но даже в "худшие" Джон заставлял себя через боль выйти на улицу, даже если иногда всем телом опирался на трость. Он терпеть не мог пользоваться тростью и всеми силами этого избегал, но порой, когда нога отказывалась его держать, приходилось все же ее использовать.
И бывали дни, когда он вообще почти не мог двигаться — тяжело было даже встать с кресла или выбраться из постели. Но такое случалось только в самые черные дни тоски.
Джон остановился на углу и потуже затянул шнурок на кроссовке, вспоминая тот вечер, когда к нему приходил Грег, а потом миссис Хадсон.
Он не знал, сколько времени они провели с ним, но когда проснулся, в квартире уже никого не было. И был полдень. Он полежал, пытаясь собраться с мыслями и привыкая к обрушившейся на него реальности. Потом встал, оделся и, хлопнув дверью, покинул квартиру. А оказавшись на улице — побежал. Вернувшись в изнеможении обратно, Джон обвел взглядом квартиру и увидел то, что, должно быть, увидели Грег и миссис Хадсон. Он подхватил мусорное ведро и пошел по квартире, собирая по пути бутылки — пустые и не очень, и все вместе их выкинул.
На следующий день после работы он зашел в магазин и купил кроссовки, и теперь каждый раз, когда его накрывало горе и хотелось выпить, когда хотелось куда-то сбежать или не давали спать кошмары, он отправлялся на улицу.
Пробежав по холоду до Бейкер-стрит, он постучал в дверь 221Б. Миссис Хадсон мгновенно ему открыла. Она ждала его. И ожидаемо улыбнулась и покачала головой, когда увидела его кроссовки.
Взяв ее под руку, Джон проголосовал такси, и они отправились на свой еженедельный ужин с Молли и Грегом.
После завершения трапезы троица устроила Джону сюрприз, преподнеся какой-то пакет.
— Что это? У меня сегодня не день рождения. — Джон озадачено посмотрел на них.
— Мы знаем, — ответил Грег. — Но когда Молли показала ее нам, мы сразу вспомнили о тебе.
Джон открыл пакет и увидел узкий чехол из мягкой кожи. Отметив, что на лице Молли появилась некоторая обеспокоенность, Джон медленно расстегнул молнию и увидел внутри ручку трости. Нахмурившись, он вытянул подарок полностью, и в его руке оказалась легкая складная трость. Она была черной, складывалась вчетверо, и легко и быстро собиралась обратно. Ее можно было регулировать по высоте, а венчала ее рукоять из красного дерева.
Грег прочистил горло.
— Мы вспомнили, как ты рассказывал, что однажды вечером на пробежке у тебя свело ногу. Ты был без трости и тогда с трудом добрался до дома. И мы подумали, что эта трость достаточно компактна, чтобы ты мог брать ее с собой, когда бегаешь, и тогда больше не попадешь в такую ситуацию.
— Я надеюсь, что ты не... я знаю, как ты терпеть не можешь пользоваться своей старой тростью. Не сердись, пожалуйста... я просто хотела... я подумала... — Молли запнулась, ибо Джон поймал ее взгляд, поднялся, и обойдя стол, подошел к ней.
Потянув ее за руки, Джон заставил Молли подняться и тепло ее обнял. Молли расслабилась и обняла его в ответ.
Джон положил ей руки на плечи и улыбнулся, но адресовал свои слова всем:
— Спасибо. Ты права, я не люблю пользоваться той тростью. С ней я ощущаю себя ужасающе бесполезным. Но мне ее дали в больнице, когда я вернулся из Афганистана. Она напоминает мне о том, что я потерял. Но эта всегда будет служить напоминанием, что я обрел.
Чувствуя, как перехватывает горло, Джон уронил руки с плеч Молли и вернулся на свое место. Собирая трость — и заодно к ней привыкая, он увидел прикрепленную чуть ниже рукояти прямоугольную табличку.
Сверху вилась гравировка его инициалов, а ниже было начертано посвящение.
Улыбаясь, Джон провел большим пальцем по надписи и блестящими от слез глазами посмотрел на своих друзей. Впервые за долгое время они стали для него не соратниками по горю.
Где-то неделю спустя Джон вновь заметил ту девушку — и снова за выпрашиванием на улице мелочи. Следующие несколько ночей обещали стать холодными не по сезону, и даже прогнозировали, что выпадет снег. Джон замедлил шаг, сливаясь с прохожими, и высунув из толпы руку, кинул несколько банкнот в чашку девушки в надежде, что это ее поддержит пару дней. И только завернув за угол, он остановился и посмотрел назад.
Девушка опустила взгляд в чашку, и Джон слабо улыбнулся при виде появившегося на ее лице ошеломления. Она сунула деньги в карман и заоглядывалась в поисках того, кто мог бы их бросить.
Джон возобновил прерванный путь и вновь перешел на бег. Он довольно быстро вошел в ритм и чувствовал, что может вот так бежать много часов подряд. И на этот раз нога его по большей части не подводила. Заставив себя как следует выложиться, он кругом побежал обратно к квартире и поднялся по лестнице уже только слегка прихрамывая, да и то, в основном, от холода.
Приняв освежающий душ, он опустился на край кровати и уронил голову на руки, отчаянно желая...
Он просидел так долгое время. Потом сдался физическому утомлению, лег спиной к комнате и стал уплывать в сон, не сознавая, что подушка все сильнее намокает от слез.
Той зимой Джон буквально заставлял себя жить. Он работал в клинике, набирая все больше часов и смен, чтобы чем-то себя занять. Когда его начинали душить эмоции, то вместо бутылки, он хватал с пола кроссовки.
Каждую неделю он ужинал с Грегом, Молли и миссис Хадсон. Их всех очень сблизила эта трагедия. Грег каждые несколько дней звонил Джону, и они почти каждую неделю виделись, только вдвоем. Иногда Джон перехватывал чашечку кофе с Молли, время от времени позволял Майку Стамфорду вытащить себя в паб и изредка навещал миссис Хадсон, хотя никогда не поднимался в их старую квартиру. Он общался со своим другом Биллом Мюрреем, но виделись они нечасто, поскольку Билл с семьей жил в предместьях Лондона.
Каждую неделю Джон приходил на могилу Шерлока. Иногда он просто стоял и смотрел в землю, не в состоянии собраться с мыслями. А порой он что-то мог немного сказать.
Бывали и другие дни, например, как сегодня. Сегодня Джону не удалось обойтись без трости. Он отправился на работу без нее, но едва вышел за дверь, как почти сразу у него свело ногу, и он порадовался, что трость при нем, в кармане куртки.
На кладбище было тихо и мирно. Вокруг, приглушая звуки городского трафика, клубился густой туман и ощущалась легкая морось. Джон проигнорировал промозглый холод и приблизился. Осторожно коснулся могильного камня, глядя на выгравированное на нем имя. Волны гнева, вины и горя накрыли его с головой, сердце снова рвалось в клочки. Джон оперся о могильный камень и уронил голову. Он пытался сдержаться, но в горле все равно застрял всхлип.
— О, Шер... Шерлок. Я хочу... как я хочу проснуться и узнать, что все это дурной сон, — и он добавил шепотом, чувствуя, как перехватывает дыхание: — Мне нужно чудо, которое я у тебя просил. Пожалуйста...
С губ сорвался приглушенный всхлип, и звякнув о надгробие, на землю упала позабытая трость. Пелена слез заволокла вырезанное на камне имя.
— Пожалуйста. Пожалуйста...
У Джона задрожали ноги, и он прислонился к надгробию, потом опустился на корточки. Пряча лицо в ладонях, он потерялся во всепоглощающей боли, разрывающей рыданиями его тело. Позволив себе несколько минут этой роскоши, Джон постарался восстановить самообладание и сконцентрировался на том, чтобы успокоить дыхание.
Подняв с мокрой травы трость, он с ее помощью встал на подрагивающие ноги и потер трясущейся рукой лоб, желая прогнать обосновавшуюся за глазами боль.
— Я знаю. Знаю, ты хотел бы, чтобы я... — он смолк и судорожно вздохнул. — Я постараюсь, Шерлок. Я постараюсь жить дальше, но в такие дни, как сегодня, мне очень хочется бежать за тобой, как раньше. Но ты ушел туда... куда я не могу за тобой пойти. Я отдал бы что угодно, чтобы только услышать твой голос... — Джон остановился, чувствуя подступившие слезы.
Он тяжело сглотнул и сделал глубокий вдох, и потом еще один, запирая внутри эмоции.
Потом выпрямился, не обращая внимания на усилившийся дождь и капли, стекающие за воротник куртки. Развернулся и медленно пошел прочь, разве что чуть подольше замешкавшись у ворот кладбища. Стискивая в одной руке трость, он другой резко отер с лица слезы. Потом вздернул подбородок и вернул на место стоическую маску военного.
Эта маска помогала ему безопасно держаться на публике. Он "надевал" ее, продираясь сквозь журналистов после смерти Шерлока. Она позволяла ему отстраняться о тех, кто занимался спекуляциями и задавал неуместные вопросы. Джон сейчас очень осторожно относился к тому, что в публичном пространстве вообще говорил о Шерлоке. Он на собственном горьком опыте убедился, что пресса может взять какое угодно произнесенное им слово и перекрутить в нечто совершенно противоположное.
Он не мог примириться с тем, что имя Шерлока до сих пор не очищено от обвинений, и люди до сих пор считают, что он — прохвост.
Потом он начал замечать, что по всему городу появляются надписи аэрозольной краской — вариации его собственного последнего поста в блоге. Ярко-желтые "Я верю в Шерлока" и "Мориарти был настоящим" обнаруживались на станциях метро, в переулках, и везде, где были другие граффити.
Когда он увидел их, то понял, что все же есть люди, которые действительно верят в Шерлока. Он не представлял, насколько разрослось это движение, пока однажды не увидел впереди человека с надписью на сумке "Я верю в Шерлока".
Джон испытывал за это благодарность, и она согревала его сердце каждый раз, когда он видел эти желтые надписи. Но его мнение о СМИ не изменилось, он по-прежнему считал их главными преступниками. И не знал, что с этим делать. Пресса столько времени преследовала его после смерти Шерлока, что теперь он очень старался не попадаться ей на глаза.
Прятаться на виду было не особо трудно. Он еще мальчиком научился сливаться с пейзажем, чтобы не становится катализатором ужасающего гнева, рассеянного в стенах дома. Это не всегда срабатывало, но он выжил.
В результате Джон закрыл в блоге возможность комментирования и перестал его обновлять, заставив себя снова отойти в тень. И это было намного хуже, чем после возвращения из Афганистана, потому что в этот раз он знал, какой могла бы быть его жизнь, если бы Шерлок не погиб и был рядом. В ней было бы восхитительное волнение, расследования и погони вперемешку с тихими уютными домашними вечерами. Он не представлял, что эта жизнь может кончиться. А теперь все превратилось в мрачность и серость с крошечными вкраплениями цвета, которые чуть подсвечивали вялое заторможенное существование, в котором ему приходилось жить.
По мере приближения годовщины, у него снова усилились кошмары. Каким-то образом в его мозгу стали смешиваться Афганистан и смерть Шерлока. И он мог в любой момент ночи проснуться от накатившей на него волны ужаса.
Как-то раз он ужинал с Грегом, Молли и миссис Хадсон и постоянно где-то витал, с трудом заставляя себя сосредоточиться на разговоре. Грег в конце концов посмотрел на него и в упор спросил, сколько он спал.
Джон нахмурился, немного потряс головой и уставился в свою тарелку, уже даже не притворяясь, что ест. Потянулась пауза, присутствующие запереглядывались. Джон не собирался откровенничать на тему того, как он справляется с приближающейся годовщиной. Но он чувствовал на себе обеспокоенные взгляды и в конце концов со вздохом сказал:
— Не особо много. С трудом засыпаю, а как только получается, сразу приходят кошмары. И даже если мне удается вырваться из них и проснуться, то расслабиться настолько, чтобы снова заснуть, все равно уже почти невозможно.
— О, дорогой! Каждую ночь? — обеспокоено нахмурилась миссис Хадсон.
— Не совсем каждую, но почти. Когда я перед сном долго бегаю или гуляю, то от усталости вроде бы сплю немного подольше, и сны, если снятся, не такие ужасные, — складки на лбу Джона стали глубже, он смотрел в тарелку, ничего перед собой не видя.
Он не собирался рассказывать, что после этих снов часто сбегал вниз на улицу и бродил по городу оставшуюся часть ночи. Или про множество ночей, которые он провел на могиле Шерлока, прислонившись спиной к надгробному камню и к утру так заледеневая, что едва удавалось подняться на ноги.
После этого разговора, все трое стали говорить Джону, что ему надо бросать свою нынешнюю квартиру и возвращаться на Бейкер-стрит. Особенно упорствовал Грег, который настойчиво поднимал эту тему всякий раз, когда виделся с Джоном или с ним разговаривал. Грег знал, что Джону в этой квартире плохо. Даже Майк Стамфорд это заметил и как-то упомянул, что Джону надо вернуться "домой".
Джон же отказывался рассматривать идею о своем возвращении. Он и так едва держался. И не представлял, как повлияет на него переезд: поможет или столкнет в пропасть. Все друзья, похоже, считали, что ему надо вернуться, но Джон признавал (исключительно перед собой), что боится этого.
Но несмотря на это, в глубине души он начал уже сомневаться в своей правоте. Он не знал, сможет ли переехать обратно и стоит ли это делать. Он знал, что миссис Хадсон тоскует по "своим мальчикам" и возвращение хоть одного из них ее немного утешит. Но что при этом будет с квартирой, со всеми ее воспоминаниями и призраками прошлого, Джон даже не представлял. Как и свою на нее реакцию.
Приближаясь к клинике, где работал Джон, Грег с Молли увидели, что тот стоит на улице и зашнуровывает обувь. Несмотря на туман и холод, на Джоне была лишь легкая беговая куртка, и Грег с Молли обеспокоено переглянулись.
Перед Джоном остановились две пары ног, и он поднял взгляд. Он слышал, как они приближаются — он сейчас остро следил за окружающей обстановкой, как в те времена, когда он был моложе и на войне.
По глазам друзей он понял, что они пришли с миссией, и перевес будет не на его стороне. Но все равно улыбнулся, увидев этих двоих вместе. Он был рад за них. Молли всем своим видом излучала уверенность, а Грег впервые за долгое время выглядел очень счастливым.
Жена развелась с ним вскоре после... того, что произошло с Шерлоком. И в качестве удобного оправдания воспользовалась его пострадавшей карьерой. Зажатый между разводом с одной стороны и остракизмом в Ярде с другой, Грег пережил тогда свой собственный личный ад. Но все равно находил время, чтобы побыть с Джоном, когда тот чувствовал, что близок к потере рассудка.
Молли же весь этот шквал последствий старалась тихо держаться в сторонке и не высовываться. И хотя она пыталась поддерживать отношения с Джоном, это было для нее слишком больно. Больно было видеть, как он пытается справиться с горем и какой стала его жизнь. Больно было видеть его без Шерлока.
Но, находясь в морге, она кое-что слышала — она вела себя тихо и робко и часто могла проходить никем незамеченной. Она узнала, что происходит с Грегом, и как-то подошла просто поговорить. Они постепенно начали узнавать друг друга, и Грег обнаружил, что обо всем может поговорить с ней, и она слушает. Их дружба расцвела буйным цветом, и они все больше времени проводили вместе. Через Грега Молли смогла снова найти контакт с Джоном, и они возобновили дружбу.
С поддержкой Молли Грег сумел остаться на службе, вытерпел отстранение и перевод на канцелярскую работу. Пока что он получал не особенно много дел, но администрация постепенно начинала все больше привлекать его к работе, тем более с появлением нового суперинтенданта.
Грег с Молли подождали, пока Джон закончит с обувью, и Грег произнес:
— Слушай, погоди пока с пробежкой. Иначе нам с Молли придется поднапрячься, чтобы не отставать, а мы, откровенно говоря, совершенно для этого не одеты!
Джон улыбнулся:
— Ладно, и куда идем? — При виде удивленного лица Грега, он добавил: — Что? Я же вижу, что ты о чем-то хочешь со мной поговорить, так что уж лучше посидеть где-нибудь в тепле.
Они устроились в кафе в конце улицы, и Молли нарушила молчание:
— Джон, мы волнуемся за миссис Хадсон. Ты знаешь, что она болела в начале месяца. И кажется, она не так быстро восстанавливает силы, как должна бы.
Джон молча взял чашку с кофе и из-за поднимающегося пара посмотрел на Молли. Про себя он испустил вздох, поскольку да, он все еще с опаской смотрел на перспективу переезда на Бейкер-стрит, но одновременно тоже переживал за миссис Хадсон.
К разговору подключился Грег.
— Я знаю, что ты не хочешь переезжать, поскольку не уверен, что справишься... с тем, чтобы снова там находиться. И мы не пытаемся загнать тебя в угол. Но миссис Хадсон ни за что не покинет Бейкер-стрит. Она выразила это нам совершенно однозначно, — Грег некомфортно поерзал, вспоминая ее реакцию.
Джон спрятал улыбку. Он по собственному опыту знал, как могут проходить подобные разговоры.
— Кроме того, — запинаясь, продолжила Молли, — я не думаю, что тебе... кому-то из вас... ну, из нас, стоит быть одному, когда... ну, я просто... это будет тяжело... и... ладно, — она умолкла.
В разговоре наступила пауза, и Молли с облегчением и благодарностью ею воспользовалась, взявшись за еду, поскольку так можно было ни на кого не смотреть. Ну почему у нее никогда не получается ничего нормально сказать, когда это действительно важно? Она почувствовала себя такой ничтожной, но потом Грег потянулся к ней под столом и сжал рукой ее пальцы. Молли для храбрости уцепилась за его руку, сделала глубокий вдох и попробовала еще раз:
— Джон, я не знаю, как сказать правильно. Я сама не хочу в этот день быть одна, и не думаю, что тебе стоит, — говоря это, она с беспокойством смотрела Джону в лицо, не зная, как тот примет ее слова. Лицо Джона было безэмоциональной маской. — Я не знаю... не знаю, как отнесутся газеты, вытащат ли снова эту историю или не будут нас трогать, оставят в покое. Может, сам день и пройдет нормально, но следующая неделя или месяц будут труднее. Даже когда просто есть кто-то рядом, кто понимает... — она затихла. — Ты понимаешь, что я хочу сказать? — Ее глаза молили о понимании.
Грег наблюдал за уставившимся в окно Джоном. Он видел, что за этим безразличным фасадом что-то происходит. И не только, так же он видел оставленную горем печать. Морщины на лице Джона были не из тех, что оставляет смех. И даже сами настоящие, искренние улыбки теперь стали редкостью. Он похудел, и на взгляд Грега заметно больше нормы. Он все время гулял или бегал, и похоже, что не слишком много ел и спал.
Джон вздохнул и вернулся к своей тарелке. Он знал, что Грег за ним наблюдает. Он повозил еду по тарелке и потом положил вилку. Есть на самом деле не хотелось. Он снова перевел взгляд в окно, и что-то зацепило его взгляд.
Он снова увидел ту девушку. Которая попрошайничала. Интересно, как она.
Джон мысленно заставил себя встряхнуться и сосредоточиться на разговоре. С девушкой он разберется позже.
Он покрутил в пальцах салфетку, пытаясь придумать, что сказать.
— Я благодарен тебе за беспокойство, — он вскинул руку, не позволяя друзьям вмешаться. — Я знаю, что ты пытаешься помочь, и ценю это. Я тоже беспокоюсь за миссис Хадсон и уже пытался уговорить ее пожить у сестры. Да, она сказала мне, вероятно, то же самое, что вам, — при мысли о домовладелице его лицо на мгновение смягчилось.
Но тут же снова обрело решимость.
— Сейчас я пойду и дам вам вдвоем поужинать, как ты явно изначально планировала. Учитывая выбор одежды и туфель, твоим исходным местом назначения явно было не кафе. Но разговор с Грегом обо мне и миссис Хадсон заставил тебя свернуть в сторону и отправиться разыскивать меня в клинике.
Грег и Молли переглянулись, осознавая, что Джон понятия не имеет, как сильно походит сейчас своей речью на Шерлока.
— Я пробегусь, как и собирался, и еще раз все обдумаю. Это единственное, что я могу обещать, — Он вздохнул и тихо добавил: — Не могу сказать, что с нетерпением жду ближайшие пару месяцев и следующий год... и честно не знаю, какой эффект произведет на меня переезд в 221Б. Временами мне бывает настолько плохо, что почти невозможно терпеть. Но я должен продолжать жить. Именно для этого мне нужны эти прогулки и пробежки. Понимаешь? Они помогают мне выживать. С их помощью я могу "сбегать", не прикладываясь к бутылке, и как-то держаться на плаву.
— Но Джон... — начал было Грег.
Но Джон его прервал:
— Нет, Грег. Мне надо еще немного это обдумать. Завтра поговорим. Я постараюсь принять какое-то решение ко времени нашего совместного ужина с миссис Хадсон.
Грег откинулся на спинку, решив в данный момент отпустить ситуацию. Он был рад, что Джон готов серьезно обо всем подумать, и что скоро они, вероятно, получат от него ответ. Он мог лишь молиться, чтобы тот был верным.
Джон жестом подозвал официанта и попросил принести коробку, чтобы забрать с собой еду. Упаковав ее, он натянул куртку и пожелал друзьям хорошего вечера.
Грег и Молли смотрели, как он пересекает улицу и к кому-то подходит. Касается плеча, и человек оборачивается. Грег увидел, что это девушка, явно бездомная. Он пригляделся, и она показалась ему знакомой, но он не смог вспомнить, где ее видел. Джон несколько минут с ней поговорил, отдал коробку с едой и потом зашагал дальше по улице, быстро перейдя на бег трусцой.
Грег задумался, чем же они обменялись, но быстро оставил эту затею, переключив все внимание на Молли. Потянувшись, он взял ее за руку, и Молли ему улыбнулась. И слегка прислонилась к его плечу, когда они за тихим разговором снова взялись за еду.
В тот вечер Джону потребовалось много времени, чтобы вернуться с пробежки. До квартиры он добрался совершенно выжатым. И войдя, огляделся и осознал, что переезд на Бейкер-стрит не потребует от него больших усилий. Он почти не оставил в этой квартире своего отпечатка.
Он включил маленькую прикроватную лампу и сел на постель. Внутренности завязались узлом от одной мысли о переезде. Он вздохнул, думая, как он вообще сможет находиться в квартире, везде натыкаясь взглядом на вещи Шерлока.
Ему удавалось проживать день за днем, но существовать в мире, который, похоже, вполне жил и развивался без его лучшего друга, совершенно забыв о его существовании — это было тяжело. Он не представлял, на что будет похожа жизнь в квартире, посвященной Шерлоку.
Джон подошел к окну и посмотрел вниз на улицу. Бездна, которую ему удавалось игнорировать большую часть времени, вновь грозила его поглотить. Боль усиливалась. А он слишком вымотался, чтобы снова идти на пробежку. Сейчас ему некуда бежать от реальности. Он прижал ладони к холодному стеклу, пытаясь силой желания отогнать растущее внутри горе.
Он оттолкнулся от окна, на мгновение пожалев, что в доме нет виски. Потом мысленно встряхнулся, и глядя перед собой невидящим взглядом, начал шагать по комнате. В конце концов он бросился спиной на кровать и уперся взглядом в потолок. Рассеянно потер левое плечо. От холодной сырой погоды оно снова начало ныть. Джон старался не думать, опустошить голову, но что бы он ни делал, перед глазами все равно вставал падающий с крыши Шерлок и его надгробный камень, и все внутренности тянуло от пустоты.
Джон перевернулся на живот, и прижав к себе подушку, свернулся в комок. Он отчаянно надеялся, что стекающие по лицу слезы хоть немного ослабят боль.
Ближе к утру его телом наконец завладел сон, в который быстро просочилась боль. Джон проснулся от своего крика — резонирующего на всю квартиру имени Шерлока.
Грег, Молли и миссис Хадсон ждали Джона в выбранном в этот раз ресторане. В городе стоял туман, и ближе к вечеру начался дождь. Они болтали о пустяках, но внутри каждый волновался о Джоне, и о том, появится ли он сегодня. Несколько раз случалось, что тот пропускал еженедельные встречи, и каждый раз это означало, что с ним "немного нехорошо".
Грег уже собирался еще раз набрать Джона, надеясь в этот раз услышать что-то, кроме голосовой почты, на которую наткнулся в последний раз, но в этот момент Джон все-таки вывернул из-за угла, и опираясь на трость, захромал к ресторану. Оказавшись внутри, он скинул промокшую куртку и повесил ее на спинку стула.
Миссис Хадсон потянулась к нему, коснулась руки и воскликнула:
— Джон, вы же насквозь мокрый! Почему вы никогда не пользуетесь зонтиком? Вы заболеете!
— Признаю, у меня есть что-то вроде предубеждения насчет зонтиков, но таскать вещи с ним было бы крайне неудобно, — он глянул на сидящих напротив Грега и Молли, едва заметно кивнул и снова перенес свое внимание на миссис Хадсон.
Когда домовладелица осознала значение его слов, у нее засияли глаза.
— Таскать вещи? О, вы серьезно, дорогой? — выдохнула она, цепляясь за его руку. — Вы правда... вы решили... вы действительно возвращаетесь... домой?
Джон улыбнулся ей, и хотя его лицо при этой тираде смягчилось, Молли видела, что глаза у него совсем не улыбаются — покрасневшие глаза, под которыми залегли круги. Она знала, что это верные признаки бессонных ночей. Столько раз на себе их видела.
Грег тоже прочел состояние Джона и, кроме того, отметил дрожащие руки, когда Джон взял со стола чашку и отхлебнул кофе. Он понимал, что друг обрекает себя на огромный стресс и забеспокоился, что, может быть, их с Молли просьба была для Джона слишком неподъемной или еще преждевременной.
Когда принесли заказ, Джон поделился, что нашел человека, который согласился взять его квартиру вместе со всей обстановкой. Поэтому единственное, что после этого от него потребовалось — это забрать оттуда свои личные вещи. Так что, к тому времени, когда он закончил оформлять бумаги и доставил вещи на Бейкер-стрит, оказалось, ему быстрее дойти сюда пешком, чем ловить такси при такой погоде.
Молли только улыбнулась и покачала головой. Миссис Хадсон радостно щебетала о пустяках; ее настроение значительно улучшилось, когда она поняла, что Джон вернется к ней на Бейкер-стрит. Тот заметил это и слабо ей улыбнулся.
Когда еда подошла к концу, Грег откинулся на спинку стула. И откашлялся, внезапно занервничав.
— Обычно так не делают. Но мы с Молли... ну, в общем, нам захотелось разделить этот момент с вами, — он с улыбкой посмотрел через стол. Миссис Хадсон, кажется, на минуту растерялась, а вот в глазах Джона он буквально сразу увидел нахлынувшее понимание.
Грег сунул одну руку в карман, а второй взял Молли за руку и полностью переключил свое внимание на нее.
— Молли Хупер. Прошлый год был для нас всех одним из самых тяжелых. Но ты была рядом со мной от начала и до конца. Ты подбадривала меня, слушала и... ну, в общем, порой давала пинка, когда мне это было нужно. Тебе принадлежит мое сердце. Примешь ли ты мою руку? — Он открыл маленькую коробочку, где обнаружилось маленькое, но очень красивое обручальное кольцо.
Молли остро втянула в себя воздух. Она знала, что Грег хочет попросить ее руки в присутствии миссис Хадсон и Джона, но не знала, когда он собирается это сделать. Ее глаза затуманились, она взглянула на Грега и немного судорожно выдохнула:
— Да! О, да!
Грег надел кольцо ей на палец и обхватил лицо обеими руками.
— Я люблю тебя, Молли Хупер.
Молли вспыхнула, и подняв руки, накрыла его ладони.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, пылая лицом.
Джон с улыбкой смотрел на Грега, от всего сердца радуясь за них обоих. Он глянул через стол на миссис Хадсон — она промокала глаза платочком, радостно смеясь такому повороту событий. При мысли, что друзья, которые нашли друг друга на почве их общей трагедии, могут быть настолько счастливы, Джон с улыбкой покачал головой.
Грег с Молли, тем временем, наслаждались своим сюрпризом. Вместе они пояснили, что хотят совсем маленькую церемонию: только семья и несколько человек друзей.
Джон с миссис Хадсон подняли тост за счастливую пару. Все вчетвером они обсудили планы и идеи на свадьбу и будущее. Расслабившись, они наслаждались празднованием, и даже Джон сумел на некоторое время забыть о своем горе.
Автор: hjohn302
Переводчик: petergirl
Оригинал: In Between
Рейтинг: PG-13
Жанр: джен, АУ, ангст, драма, дружба, hurt/comfort
Размер: Макси (~86 тыс слов), 15 глав
Герои: Джон, Майкрофт, Лестрейд, Молли, Шерлок, миссис Хадсон, оригинальные персонажи, Себастьян Моран
Предупреждения: депрессия, суицидальность
Аннотация: После смерти Шерлока (и до его возвращения), жизнь Джона превращается в выживание. С помощью друзей — старых и новых — он учится хоть минимально справляться с потерей лучшего друга. Он заново учится жить и открывает, что есть вещи, которые могут удержать его на плаву, даже если ничто больше не будет таким, как прежде. Пострейхенбах.
Комментарии переводчика:
Разрешение на перевод есть.
Фанфик длинный, так что переводить буду долго. Технически это продолжение дилогии "Афганистан приходит домой" и "Возвращение домой", но по факту это самостоятельный пострейхенбах, который можно читать чисто в этом качестве, без первых двух. Там практически нет отсылок к предыдущему сюжету. Фик, так сказать, "после", не "вследствие". И написан до 3 сезона.
Так же хочу сказать пару разрозненных слов по сюжету:
Шерлок появится примерно на середине текста.
Майкрофт совершенно искренне считает брата мертвым.
Хорошо прописаны бездомные, в судьбах которых Джон реально участвует.
Нехронологическое местами повествование.
Фоном есть "элементы гета" — Лестрейд/Молли.
Глава 1
Глава 1
Настоящий момент...
Он знал, что пьет слишком много.
Он знал, но отталкивал эту мысль, делая очередной глоток из стакана со столика близ своего кресла.
Он подался вперед, упер локти в колени и уронил голову на руки. Вцепился пальцами в голову, словно это могло прекратить крутящиеся в ней мысли. Со вздохом провел рукой по песочного цвета волосам и потер уставшие глаза.
Рывком встал, подхватив с собой выпивку, и подошел к окну. Слепо уставился в темную пелену дождя. Прислонился лбом к холодному стеклу и закрыл глаза. Все тело ныло от усталости, но спать было не вариантом. Не с его непрерывными кошмарами.
Чувствуя забирающийся внутрь холод, он навалился на оконную раму, борясь с отчаянием — перед глазами вставали картины того, что произошло шесть месяцев тому назад.
Он видел мысленным взором все. Себя, стреноженного приказом "не двигайся", не в состоянии добраться до Шерлока. Почему он тогда не рванул с места? Может, он бы смог что-то сделать, как-то его остановить.
Подняв трясущуюся руку, он опустошил стакан, чувствуя, как обжигающий виски дарит обманчивое тепло.
Он видел протянутую к нему руку Шерлока.
Он слышал его отчаянный голос: "Пожалуйста! Ты сделаешь это для меня?"
И его, идущие от сердца, последние слова: "Прощай, Джон".
А потом — свободное падение, и вздымающееся вокруг него черное пальто.
Он не видел, но услышал — почувствовал жуткий глухой звук удара — словно это только что произошло у него на глазах.
— Черт подери! — он всем телом дернулся и шатко оттолкнулся от окна, чтобы налить себе еще виски.
Последнее, что ему хотелось — переживать все по новой еще и днем. Он и без того просыпался по ночам в кромешной тьме, выкрикивая имя Шерлока, и не сразу понимал, где находится.
Он оглядел полупустую однокомнатную квартиру, где жил. Она была маленькая и практичная, но и только. У окна в углу притулилось кресло. Лампа на ночном столике давала достаточно света, чтобы можно было увидеть кровать, на которой не спали с позапрошлой ночи. Взгляд Джона рассеяно переместился к столу и ноутбуку на нем, стоявшему точно перед офисным креслом, а потом к практически бесполезной крошечной кухоньке.
Он провел в их квартире целую неделю, прежде чем понял, что если останется дольше, то просто не выживет, и ушел. Билл Мюррей, давний армейский друг, пригласил Джона пожить с ним и его семьей. Но Джон выдержал только неделю и ушел, не в силах больше обременять Мюрреев своим присутствием. Он ночевал у Стамфорда, пока не нашел работу и не смог позволить себе эту крошечную квартирку. Временно. Во всяком случае, именно это он повторял себе снова и снова, пытаясь притерпеться к своему новому жилищу.
Но потребности у него сейчас были минимальны. А личные вещи так до сих пор и оставались в 221Б, но он не мог заставить себя туда вернуться. Забирать свою одежду и ноутбук и так было тяжело.
Пятью месяцами ранее...
Спустившись из своей комнаты с вещами, Джон обнаружил, что дверь в гостиную открыта. Он заставил себя зайти, чтобы отыскать свой ноутбук и в конце концов обнаружил его под кучей шерлоковых бумаг, где тот бросил его после последнего "позаимствования". Джон оглянулся, почти ожидал увидеть разлегшегося на диване Шерлока.
Пустота и тишина нанесли почти реальный удар. От внезапности у него выбило из легких весь кислород, а живот скрутило так, что он, хватая ртом воздух, оперся на спинку стула. Он закрыл глаза, отчаянно пытаясь восстановить самообладание. После нескольких глубоких контролируемых вдохов Джон схватил со стола свой компьютер, стараясь больше ничего не нарушить, сунул его в сумку и, бросив последний долгий взгляд на застывший во времени беспорядок, вышел из гостиной, закрыв за собой дверь.
Миссис Хадсон ждала его у подножья лестницы. Когда он устало спустился вниз, она только положила ладонь ему на руку и слегка сжала. И отвернулась со слезами на глазах.
Джон пообещал скоро заглянуть, выскользнул на улицу, голоснул такси и отправился на свою новую квартиру. Он не мог назвать ее домом. Она им не была. У него больше не было дома. 221Б хранила о его "доме" воспоминания, но сейчас была слишком пустой и гулкой.
Настоящий момент...
Шерлок "ушел" почти полгода назад, и с тех пор жизнь Джона едва теплилась.
У него хватало сил держаться во время своей новой работы в ближайшей клинике — им требовался врач на неполный день, а Стамфорд, понимая, что Джону нужна работа, его рекомендовал. Работа вынуждала Джона выходить из квартиры. Но когда он туда возвращался, самообладание его покидало.
Первые несколько месяцев он был в норме. Потом оцепенение и шок стали проходить. На второй месяц он пошел к своему психотерапевту и заново пережил у нее все случившееся. И после этого отправился с миссис Хадсон на могилу Шерлока — впервые со времени похорон.
Стоять там и пытаться произнести то, что он хотел сказать настоящему живому Шерлоку было одной из самых трудных вещей в его жизни. Хотя на его глазах уже умирали люди, хорошие люди, его друзья. И он сам чуть не умер, защищая своих товарищей от снайперских пуль. Но вид могилы Шерлока окончательно подтверждал, что его больше нет.
Надеясь вопреки всему, вопреки любому здравому смыслу, Джон попросил, нет, взмолился, чтобы Шерлок совершил ради него чудо.
В тот момент он потерял над собой контроль, и на волю прорвались эмоции. Заслонив ладонью глаза, он позволил себе пару скупых слезинок. И пару судорожных всхлипов — шепот горя, рвавшего его сердце. Затем он основанием ладони вытер глаза и на мгновение сжал переносицу, длинным вдохом загоняя обратно слезы.
Поднял голову и устремил взгляд поверх могильного камня, мысленным взором видя вдалеке друга. Кивнул, словно говоря, что попытается. Задержался еще на миг, и резко развернувшись, зашагал к миссис Хадсон и ожидавшему их такси.
Немногим позже к нему по какому-то надуманному поводу заглянул Майкрофт. Джон не сомневался, что тот просто хотел его проведать. И Джон сделал единственное, на что был способен — сдержался и не набросился на Майкрофта с кулаками. Едва увидев у двери старшего Холмса, он мгновенно ощутил растущую внутри волну алой горячей ярости. Он знал, что Майкрофт способен его "читать" не хуже, чем Шерлок, и увидит сотрясающий Джона гнев.
Майкрофт скованно стоял в дверях, чуть-чуть заступив вперед. Его руки сжимали неизменный даже сейчас зонтик, а сам он старался справиться со своей реакцией при виде стоявшего перед ним измученного и осунувшегося человека.
— Джон, я хотел поговорить с вами... объяснить... — начал Майкрофт.
— Нет. Просто нет, — низко и угрожающе оборвал его Джон. — Я хочу, чтобы вы просто ушли. Сию секунду. Клянусь, если вы этого не сделаете... Просто. Уйдите. Сейчас же. Не навещайте меня. Оставьте меня в покое! Вы дали Мориарти то, что он желал получить, и бросили своего брата одного. Даже не предупредили его. А теперь его больше нет, я остался один, и ничего уже не осталось... — Джон потряс головой, не желая продолжать. Он и так сказал больше, чем собирался.
Майкрофт заговорил снова, и сквозь маску просочился отголосок его собственной боли.
— Позвольте мне объяснить. Позвольте помочь...
Джон презрительно фыркнул.
— Вы не можете мне помочь. И я не желаю помощи такой, как ваша!
С этими словами он развернулся и захлопнул за собой дверь. Майкрофт едва успел отступить, чтобы не получить по лицу.
Он сделал еще одну, последнюю, попытку, его голос приглушенно зазвучал через дверь:
— Джон, пожалуйста. Я должен отдать вам... Шерлок хотел, чтобы я...
— Не смейте даже произносить его ИМЯ! — взревел Джон. И закричал на волне гнева и боли: — Вы его предали! Вы о нем беспокоились. Вы хотели, чтобы я его защитил, а потом лишили всякой возможности это сделать! — Внезапно весь гнев испарился, и Джон, тяжело дыша, прислонился к закрытой двери.
И услышал осторожный шепот:
— Простите, Джон.
Следом донеслось шуршание — Майкрофт переступил с ноги на ногу и потом, развернувшись, направился прочь. Звуки его ровной поступи постепенно стихли.
Той ночью Джон вытащил на свет бутылку, чтобы залить непосильное горе, грозившее накрыть его с головой.
Джон встряхнулся, вырвавшись из воспоминаний, и проглотил полный бокал виски, после чего вновь наполнил его янтарной жидкостью, ставшей теперь его компаньоном.
Через некоторое время, перестав что-либо ощущать — по крайней мере, в данный момент, он рухнул на постель. И ему наконец-то удалось провалиться в неспокойный сон.
Проснулся он поздно утром от звонка мобильника.
В трубке зазвучал голос Грега Лестрейда:
— Джон. Я на пути к тебе. Буду минут через двадцать, — и он повесил трубку, прежде чем Джон успел хоть что-то ответить, не дал ему возможности сказать "нет".
Когда Грег приехал, Джон был уже на ногах и неторопливо заваривал чай. Он предложил Грегу чашечку и затем сел за стол, жестом показав на другой стул.
Грег опустился на краешек, явно испытывая неловкость. Он обвел взглядом комнату, отмечая пустые бутылки из-под виски везде, где только можно — на кухонной тумбе, на письменном столе, на ночном столике. Он перевел взгляд на Джона, отмечая покрасневшие глаза, висящую мешком одежду и прорезавшие лицо морщинки горя.
— Джон, ты не можешь и дальше так с собой обращаться.
Тот лишь молча посмотрел на него поверх чашки.
Он уже не испытывал к Грегу никакой враждебности. Тот упорно звонил и навещал его весь первый месяц, и в процессе слегка приоткрылся, показав, как винит себя в смерти Шерлока. Они ни словом об этом не обмолвились, но когда Джон начал звонить в ответ и разок даже заставил себя с ним куда-то пойти, Грег понял, что он — прощен.
Глядя в глаза Джону, он еще раз попробовал достучаться.
— Тебе надо прекратить пить. Пользы это не принесет, и ты это знаешь. Ты же врач. И с таким отцом и сестрой точно понимаешь опасность. И еще понимаешь, что бутылка ничем тебе не поможет с... воспоминаниями или снами.
— Да что ты об этом знаешь?! — выплюнул Джон. — Как ты можешь даже... Я не могу спать. Я едва способен работать. Я вижу его повсюду, и я просто... — голос сорвался, и он отвел взгляд. Сжал челюсти и в попытке остановить тремор потер левой рукой ногу.
— Джон, я понимаю. Я правда понимаю, — Грег вздохнул и продолжил: — Будучи в патруле, я потерял лучшего приятеля и напарника. Он умер у меня на руках еще до приезда медиков. После этого я не мог ничем заниматься. Чувствовал себя беспомощным. Не мог спать. Кошмары. Кровь. Я не мог стереть ее с рук. Мне пришлось сообщать о смерти его семье, матери, жене. Я пил. Сильно. И от этого было только хуже.
Грег вздохнул и откинулся на спинку стула, не уверенный, что Джон вообще его слышит.
Тот сидел совершенно неподвижно, уставившись в пол. И в конце концов пробормотал:
— Я не знаю, как. Не знаю, как жить дальше. Я чувствую, что теряю себя. Я больше не знаю, кто я. Я думал, что хочу опять что-то чувствовать, но теперь хочу вернуть отупление. Я просто... я хочу, чтобы все прекратилось.
Грег снова подался вперед.
— Джон... Ты ведь не думаешь... то есть... ты ведь не станешь... делать никаких глупостей?
Джон несколько секунд смотрел на него и потом снова уронил взгляд, уставившись в пол.
Пустота в глазах друга потрясла Грега сильнее, чем все им сказанное. Он не ожидал, что Джон... кто угодно, только не он...
— Ты можешь обещать, что не станешь ничего делать?
Джон не ответил и лишь продолжал смотреть в пол. Грег встал и подошел к окну. Провел рукой по густым седеющим волосам и прислонился лбом к окну, пытаясь найти слова.
Потом прочистил горло.
— Джон, — снова начал он. — Джон, посмотри на меня.
Джон медленно повернулся к нему всем телом и слегка поднял голову.
Этого было достаточно; Грег понял, что Джон слушает, даже если на него не смотрит. Он схватил стул и сел поближе к Джону.
— Послушай. Я знал Шерлока лучше всех, не считая тебя. Я работал с ним около пяти лет, когда он с тобой познакомился. Помнишь, когда мы с тобой впервые встретились, ты спросил, почему я его терплю?
Джон чуть кивнул.
— Я тогда ответил тебе, что Шерлок Холмс — великий человек, и если нам очень-очень повезет, однажды он может стать и хорошим. И именно это произошло на моих глазах. Твоя дружба изменила его. Да, он так и остался раздражающей и высокомерной сволочью, но он... я не знаю, как это назвать. Он изменился. Ты оказал на него влияние. Он стал больше внимания обращать на людей и на свои слабости, стал более человечным.
Он тебя уважал, Джон. Он восхищался тобой и твоей способностью сохранять стойкость даже в самых стрессовых ситуациях. Я видел это. Видел, как он смотрел на тебя, как на тебя полагался. Я до этого никогда не видел, чтобы он полагался хоть на кого-нибудь. Может, он не произносит это вслух, но твоя преданность и неизменная вера в него... твоя дружба, она... спасла его.
Джон судорожно втянул в себя воздух:
— Ты знаешь, что в последний раз я виделся с ним — нормально, лицом к лицу — в лаборатории Бартса? Мне позвонили, что в миссис Хадсон стреляли, и она ранена. Я пытался позвать Шерлока с собой, а когда он не захотел ехать, назвал его машиной, — Джон покачал головой. — Надо было головой думать. А Шерлок сказал, что его защита — это одиночество. Но она не сработала. Он все равно... он все равно... — голос Джона стих.
— Джон, Шерлок бы не захотел, чтобы ты вот так покатился по наклонной. Он бы точно не пожелал видеть, как ты допиваешься до смерти, пытаясь забыться, — голос Грега охрип от эмоций. — Да, тебе будет адски его не хватать. И это будет очень больно. Но ты сильный. Сильнее, чем большинство известных мне людей, и я не сомневаюсь, что Шерлок тоже знал это. Я не знаю, какого черта он совершил то, что совершил. Но я уверен, он считал, что ты выкарабкаешься. Так или иначе, но ты должен держаться. Жить ради него. Жить так, как он хотел бы, чтобы ты жил.
— Это... это не жизнь, вообще никакая! — вскрикнул Джон. — До того, как я встретил... его, я был почти мертв, умирал. Потом я стал следом за этим чертовым идиотом гоняться за преступниками, и мир словно внезапно вновь обрел краски. У меня появилась цель, даже если она состояла в том, чтобы заменять этот несчастный череп! А теперь... теперь я превратился в ничто.
Чем больше Джон говорил, тем сильнее становилась тревога Грега. Он останется с другом столько, сколько будет нужно. Он не оставит его одного, только не сейчас, когда он узнал, в каком тот действительно состоянии.
Он вспомнил, сколько раз видел друзей вместе. Когда Джон впервые пришел с Шерлоком, он показался Грегу тихим и воспитанным человеком, с которым легко общаться. Обычно оставался на заднем плане, но всегда знал, когда стоит вмешаться. Одно негромкое слово или рука на плече, и он мог остановить Шерлока прямо посреди оскорбительной речи.
У Грега был шок, когда он впервые увидел, как Джон участвует в переделке — мгновенно проявилась его военная подготовка, он принял на себя командование и стал гаркать приказы, дабы обеспечить безопасность людей. После чего выдернул свой пистолет и абсолютно уверенными руками продемонстрировал меткое и смертоносное поражение цели. На глазах Грега Джон укладывал в рукопашной противников как минимум вдвое больше себя. Потом оружие исчезло из виду, "доктор" взял верх над "солдатом", и Джон принялся обрабатывать раны и выкрикивать приказы, однако со своими ранеными продолжал разговаривать спокойным негромким тоном. Черт, он тогда принял на себя все тяготы срочной медпомощи.
И сейчас видеть Джона с такой болью и пустотой в глазах было почти непереносимо. А Грег ведь надеялся, что то лицо, которое Джон демонстрировал внешнему миру в последние месяцы, было подлинным. Можно было догадаться. Он мысленно отвесил себе пинок, поскольку, как сказал бы Шерлок, он смотрел, но не видел.
Стул Джона скрежетнул по полу — Джон вскочил на ноги. Ощущая нарастающее внутри напряжение, он слепо побрел к окну.
Повернувшись к Грегу спиной, Джон сжимал и разжимал свободную от чашки руку. Его тело сотрясала дрожь, которую он не мог подавить. Он не слышал ничего, кроме рева в ушах. Вина, боль и гнев разом рванули из глубины, не давая дышать. И когда Джону показалось, что он больше не сможет сделать ни единого вдоха, внезапно что-то сорвалось.
Грег вскочил на ноги, потому что Джон швырнул кружку через всю комнату и слепо ударил кулаком по стене. Он хотел ударить в окно, но в последний миг сменил направление.
Грег встал рядом — не трогая его, просто выжидая и наблюдая.
Джон опустил взгляд, тупо посмотрел на руку и осознал, что она пульсирует в такт колотящемуся сердцу. Рука болела. Плечо ныло. Но все затмевала разрастающаяся внутри острая боль. И избивание стены не могло ее рассеять. Джон понимал, что Грег не позволит ему пить, но он не желал чувствовать, как боль угрожает поглотить его с головой.
Он бросил отчаянный взгляд в бок — к ящику стола, где он держал свой армейский револьвер. Подсчитал, есть ли шанс до него добраться, прежде чем Грег ему помешает — и сможет ли он одолеть его на достаточное количество времени, чтобы завладеть оружием.
Грег уловил этот взгляд и интуитивно прочел мысли Джона. В кровь выплеснулся адреналин, и он напрягся всем телом, готовясь физически перехватить Джона, если понадобится.
Потом очень мягко произнес:
— Нет, Джон. Оружие, как и алкоголь — не решение, — Он умолк, пытаясь прикинуть, какой эффект произведет на Джона то, что он сейчас скажет. — Понимаешь, Шерлок считал тебя своим другом. Он бы не позволил тебе уйти по ложному звонку, если бы это не должно было защитить тебя от того, что произошло на крыше. Он... мы считаем, что он целенаправленно пошел туда, чтобы... встретиться с Мориарти. Джон, когда мы туда поднялись, то обнаружили там его. Мориарти. Он был мертв; выстрелил себе в голову.
— Шерлок, — прошептал Джон. В голове болезненно застучало. — Он сделал то, что я убеждал его сделать. Он в тот момент уже защищал меня... — Джон подавил рвущийся из горла всхлип, вспоминая свои последние слова Шерлоку: "Людей защищают друзья".
Все его попытки восстановить самообладание полетели в тартарары. Он практически слышал голос Шерлока, говорящего, что он — идиот.
— Боже! — у него перехватило горло. — О, Шерлок... — От осознания тяжести и масштабов потери у Джона буквально подкосились ноги, и он осел на пол.
Подтянул колени к груди, уткнулся в них лицом и закрыл голову руками, словно защищаясь от артиллерийского залпа. Все обрушилось на него единым махом, и он не видел перед собой ничего, кроме муки, боли и сожаления, которые прибивали его к земле.
Его сотрясли мощнейшие рыдания, которые он уже не мог сдерживать.
Грег сел рядом на пол, единственный молчаливый свидетель. У него тоже перехватило горло, когда он понял, что Джон повторяет сквозь всхлипы имя своего друга.
Сердце Джона рвалось мучительными рыданиями, забирая воздух из легких, он горько истекал слезами, оплакивая себя и Шерлока. Он уже не смог бы остановиться, даже если б хотел. Дамбу прорвало, и он ощущал, что тонет в освобожденных водах.
Грег обхватил Джона за плечи, поддерживая и утешая своим присутствием. Было очень мучительно видеть друга таким сломленным, в таком отчаянии. Он не знал, хватит ли его поддержки, чтобы Джон нашел в себе силы жить дальше, но черт подери, если он хотя бы не попытается.
Несколько часов спустя Джон медленно распрямился и уронил руки себе на колени. Тяжело навалился на Грега, полностью обессилевший и не чувствующий ничего, кроме горя. Горя такого невероятно сильного, что он едва мог дышать.
Раздался робкий стук в дверь, и Грег слабо улыбнулся: в квартиру тихо зашла миссис Хадсон и стала снимать пальто. Грег с благодарностью подумал, как быстро она отреагировала на его звонок и приехала.
Миссис Хадсон с одного взгляда оценила картину и направилась прямо к друзьям, сидящим на полу под окном. Грег по-прежнему поддерживал прислонившегося к его плечу Джона. Тот сидел, низко свесив голову, дрожащей рукой закрывая глаза.
— Джон, — миссис Хадсон мягко коснулась его плеча.
Тот потер лицо и потом поднял голову. Увидев дорожки слез и неприкрытую боль во взгляде, миссис Хадсон поняла, что выстроенные Джоном стены наконец рухнули.
Грег скованно поднялся на ноги и протянул Джону руку. Джон с минуту безвольно сидел на месте, но потом все же нашел в себе силы принять дружескую ладонь. Грег помог ему встать и удержал на месте, когда Джона шатнуло.
Миссис Хадсон заключила Джона в объятия, и после некоторой задержки тот поднял руки и обнял ее за спину. Миссис Хадсон поверх его плеча устремила взгляд на Грега и беззвучно произнесла одними губами "Спасибо".
Джон думал, что слезы иссякли, но после объятий они потекли снова, а он был слишком измучен, чтобы попытаться остановить поток. Он ощутил, какой тонкой и хрупкой стала миссис Хадсон за эти несколько месяцев, и испытал вину, осознавая, что ей все это время приходилось ничуть не легче.
Грег включил свет и отправился на крошечную кухоньку Джона, чтобы заварить чай. Миссис Хадсон усадила Джона на кровать, и пододвинув кресло, села рядом.
Джон посмотрел на нее, его обычно блестящие, живые глаза сейчас были затуманены разлитой по лицу мукой.
— Простите меня, — у него сорвался голос, и он смолк, пытаясь взять себя в руки. — Мне так жаль, что меня не было рядом.
Миссис Хадсон с печалью улыбнулась.
— Я знаю, дорогой. Ничего. Я понимаю. Это было... трудное время для нас всех.
К ним подошел Грег, неся в руках две чашки с чаем. Он отдал одну миссис Хадсон, и потом вторую протянул Джону. Беря чашку, Джон как следует рассмотрел лицо Грега и тоже прочел в чертах усталость и горе. И заново осознал, что он не единственный, кто сражается с потерей Шерлока.
На улице уже стемнело. Зажженная лампа освещала лица троих друзей, которые обрели шанс склеить по кускам свою жизнь, разбившуюся вдребезги полгода назад. Ничто уже не будет таким, как прежде, но, по крайней мере, они больше не сражаются в одиночку.
Глава 2
Глава 2
Лавируя в толпе пешеходов, Джон быстро шел в нарастающих сумерках. Он решил идти пешком, хотя на улице было влажно и холодало. Он поднял воротник, спасаясь от рыскающего меж домов ветра. Внезапно его взгляд привлекло что-то, вернее кто-то на противоположной стороне улицы.
Приглядываясь, он замедлил шаг, прошел еще квартал, после чего перешел дорогу и пошел в обратную сторону. И чем ближе он подходил, тем больше уверялся, что прав.
— Мелочь? Найдется мелочь?
Люди качали головами, стараясь не смотреть в глаза девушке, игнорировали ее или спешили мимо, словно ее там и не было. Девушка держала в руке чашку с несколькими монетами и встряхивала ее каждый раз, когда повторяла свой зов.
— Мелочь, у вас не найдется немного мелочи?
Периодически она меняла руки, засовывая замерзшую в карман. Темно-русые волосы были стянуты на затылке в неаккуратный пучок. Из-под армейской куртки цвета "хаки" виднелось худи и еще какая-то многослойная одежда. На земле у ног лежал сильно потрепанный рюкзак.
Один лишь взгляд на нее вернул Джона к мосту Ватерлоо, когда они были там с Шерлоком. Он стряхнул с себя воспоминания, и когда поравнялся с девушкой, она обратилась и к нему тоже.
— Сэр, у вас не будет немного мелочи?
Он посмотрел ей в глаза — синие, глубокого насыщенного оттенка.
— На что?
— На чашку чая, конечно.
Его губы изогнулись в слабой улыбке. Она и тогда ответила точно то же самое. Он залез в карман, вытащил оттуда пару банкнот и произнес:
— Вот, это должно помочь. Ночью обещают холод. Укройся где-нибудь потеплее.
И не дав девушке ничего сказать, он быстро пошел вперед. Она посмотрела ему вслед, размышляя, где же она его раньше видела. И потом потрясенно уставилась в свою чашку. Он дал ей столько, что при должной осторожности можно продержаться несколько дней. Вот если бы его найти... но она бы все равно не знала, что сказать.
Джон вернулся к себе в квартиру, чтобы выбраться из рабочей одежды. Умывшись, он посмотрел в зеркало, спрашивая себе, какого черта он отдал девушке эти деньги. Не то, чтобы у него самого было их много.
Но отворачиваясь от раковины, он в глубине души уже знал, что поступил так, потому что девушка принадлежала к шерлоковой сети Бездомных.
Джон снова направился к двери, на этот раз обутый в кроссовки — пришло время пробежки. Миссис Хадсон, может, и покачает головой, когда его увидит, но он ничего не мог с собой поделать. Бег был для него слишком важен. Необходим.
Он полюбил бегать еще ребенком и прекрасно умел это делать. Бег был для него способом избегать неприятной атмосферы, которая царила дома. Он был довольно популярным мальчиком, но без близких друзей, и много времени проводил в одиночестве. А бегать как раз можно было одному. Джону нравилось проверять пределы своих возможностей, и потом их преодолевать. Нравился звук стучащих по дороге ступней и потребность экономить энергию, чтобы увеличить выносливость. Проверить, как далеко он сможет пробежать, и в следующий раз пробежать капельку больше — это превратилось для него в увлекательную игру.
Когда он понял, что хочет быть врачом и поступил в мединститут, бег превратился для него в способ выпустить пар и снять напряжение после лекций, тестов, письменных работ, сессий и споров с Гарри. Проверять границы возможностей своего тела — это стало уже не просто игрой, а способом опустошить разум и восстановить душевные силы.
Ко времени поступления в армию он был уже в отличной физической форме, а боевая подготовка помогла дополнительно развить выносливость и силу. Он был одним из немногих, кто с самого начала мог выдерживать долгие тренировки в полном боевом обмундировании и не падать без сил на полдороге. Это сослужило ему хорошую службу в Афганистане. Перевязывая и оттаскивая в тыл раненых, а затем снова возвращаясь к своему отряду, Джон сумел так перестроить свой организм, что переставал думать и просто занимался тем, чему был обучен.
Он мрачно улыбнулся себе, вспоминая всю эту беготню с Шерлоком — обычно, чтобы спасти свою или еще чью-то жизнь. Он начал привыкать к огромной дыре в своей жизни. Начал постепенно учиться жить с горем. Это было нелегко, но сейчас он, по крайней мере, мог с ним жить. Большую часть времени.
Он снова начал бегать — столько, сколько позволяла нога. Плохая погода влияла на его мобильность. В холод и сырость не только ныло раненое плечо, но и нога тоже начинала капризничать. И все это еще усугубляла обострившаяся психосоматическая боль, которая зависела от эмоционального настроя.
В "хорошие" дни он бегал столько, сколько ему хотелось. В "плохие" же порой мог пробежать лишь чуть-чуть и вынужденно перейти на шаг. Но даже в "худшие" Джон заставлял себя через боль выйти на улицу, даже если иногда всем телом опирался на трость. Он терпеть не мог пользоваться тростью и всеми силами этого избегал, но порой, когда нога отказывалась его держать, приходилось все же ее использовать.
И бывали дни, когда он вообще почти не мог двигаться — тяжело было даже встать с кресла или выбраться из постели. Но такое случалось только в самые черные дни тоски.
Джон остановился на углу и потуже затянул шнурок на кроссовке, вспоминая тот вечер, когда к нему приходил Грег, а потом миссис Хадсон.
Он не знал, сколько времени они провели с ним, но когда проснулся, в квартире уже никого не было. И был полдень. Он полежал, пытаясь собраться с мыслями и привыкая к обрушившейся на него реальности. Потом встал, оделся и, хлопнув дверью, покинул квартиру. А оказавшись на улице — побежал. Вернувшись в изнеможении обратно, Джон обвел взглядом квартиру и увидел то, что, должно быть, увидели Грег и миссис Хадсон. Он подхватил мусорное ведро и пошел по квартире, собирая по пути бутылки — пустые и не очень, и все вместе их выкинул.
На следующий день после работы он зашел в магазин и купил кроссовки, и теперь каждый раз, когда его накрывало горе и хотелось выпить, когда хотелось куда-то сбежать или не давали спать кошмары, он отправлялся на улицу.
Пробежав по холоду до Бейкер-стрит, он постучал в дверь 221Б. Миссис Хадсон мгновенно ему открыла. Она ждала его. И ожидаемо улыбнулась и покачала головой, когда увидела его кроссовки.
Взяв ее под руку, Джон проголосовал такси, и они отправились на свой еженедельный ужин с Молли и Грегом.
После завершения трапезы троица устроила Джону сюрприз, преподнеся какой-то пакет.
— Что это? У меня сегодня не день рождения. — Джон озадачено посмотрел на них.
— Мы знаем, — ответил Грег. — Но когда Молли показала ее нам, мы сразу вспомнили о тебе.
Джон открыл пакет и увидел узкий чехол из мягкой кожи. Отметив, что на лице Молли появилась некоторая обеспокоенность, Джон медленно расстегнул молнию и увидел внутри ручку трости. Нахмурившись, он вытянул подарок полностью, и в его руке оказалась легкая складная трость. Она была черной, складывалась вчетверо, и легко и быстро собиралась обратно. Ее можно было регулировать по высоте, а венчала ее рукоять из красного дерева.
Грег прочистил горло.
— Мы вспомнили, как ты рассказывал, что однажды вечером на пробежке у тебя свело ногу. Ты был без трости и тогда с трудом добрался до дома. И мы подумали, что эта трость достаточно компактна, чтобы ты мог брать ее с собой, когда бегаешь, и тогда больше не попадешь в такую ситуацию.
— Я надеюсь, что ты не... я знаю, как ты терпеть не можешь пользоваться своей старой тростью. Не сердись, пожалуйста... я просто хотела... я подумала... — Молли запнулась, ибо Джон поймал ее взгляд, поднялся, и обойдя стол, подошел к ней.
Потянув ее за руки, Джон заставил Молли подняться и тепло ее обнял. Молли расслабилась и обняла его в ответ.
Джон положил ей руки на плечи и улыбнулся, но адресовал свои слова всем:
— Спасибо. Ты права, я не люблю пользоваться той тростью. С ней я ощущаю себя ужасающе бесполезным. Но мне ее дали в больнице, когда я вернулся из Афганистана. Она напоминает мне о том, что я потерял. Но эта всегда будет служить напоминанием, что я обрел.
Чувствуя, как перехватывает горло, Джон уронил руки с плеч Молли и вернулся на свое место. Собирая трость — и заодно к ней привыкая, он увидел прикрепленную чуть ниже рукояти прямоугольную табличку.
Сверху вилась гравировка его инициалов, а ниже было начертано посвящение.
Доктору Джону Х. Ватсону
Верному, благородному и правдивому.
С любовью,
Молли Хупер
Миссис Хадсон
Грег Лестрейд
Верному, благородному и правдивому.
С любовью,
Молли Хупер
Миссис Хадсон
Грег Лестрейд
Улыбаясь, Джон провел большим пальцем по надписи и блестящими от слез глазами посмотрел на своих друзей. Впервые за долгое время они стали для него не соратниками по горю.
Где-то неделю спустя Джон вновь заметил ту девушку — и снова за выпрашиванием на улице мелочи. Следующие несколько ночей обещали стать холодными не по сезону, и даже прогнозировали, что выпадет снег. Джон замедлил шаг, сливаясь с прохожими, и высунув из толпы руку, кинул несколько банкнот в чашку девушки в надежде, что это ее поддержит пару дней. И только завернув за угол, он остановился и посмотрел назад.
Девушка опустила взгляд в чашку, и Джон слабо улыбнулся при виде появившегося на ее лице ошеломления. Она сунула деньги в карман и заоглядывалась в поисках того, кто мог бы их бросить.
Джон возобновил прерванный путь и вновь перешел на бег. Он довольно быстро вошел в ритм и чувствовал, что может вот так бежать много часов подряд. И на этот раз нога его по большей части не подводила. Заставив себя как следует выложиться, он кругом побежал обратно к квартире и поднялся по лестнице уже только слегка прихрамывая, да и то, в основном, от холода.
Приняв освежающий душ, он опустился на край кровати и уронил голову на руки, отчаянно желая...
Он просидел так долгое время. Потом сдался физическому утомлению, лег спиной к комнате и стал уплывать в сон, не сознавая, что подушка все сильнее намокает от слез.
Той зимой Джон буквально заставлял себя жить. Он работал в клинике, набирая все больше часов и смен, чтобы чем-то себя занять. Когда его начинали душить эмоции, то вместо бутылки, он хватал с пола кроссовки.
Каждую неделю он ужинал с Грегом, Молли и миссис Хадсон. Их всех очень сблизила эта трагедия. Грег каждые несколько дней звонил Джону, и они почти каждую неделю виделись, только вдвоем. Иногда Джон перехватывал чашечку кофе с Молли, время от времени позволял Майку Стамфорду вытащить себя в паб и изредка навещал миссис Хадсон, хотя никогда не поднимался в их старую квартиру. Он общался со своим другом Биллом Мюрреем, но виделись они нечасто, поскольку Билл с семьей жил в предместьях Лондона.
Каждую неделю Джон приходил на могилу Шерлока. Иногда он просто стоял и смотрел в землю, не в состоянии собраться с мыслями. А порой он что-то мог немного сказать.
Бывали и другие дни, например, как сегодня. Сегодня Джону не удалось обойтись без трости. Он отправился на работу без нее, но едва вышел за дверь, как почти сразу у него свело ногу, и он порадовался, что трость при нем, в кармане куртки.
На кладбище было тихо и мирно. Вокруг, приглушая звуки городского трафика, клубился густой туман и ощущалась легкая морось. Джон проигнорировал промозглый холод и приблизился. Осторожно коснулся могильного камня, глядя на выгравированное на нем имя. Волны гнева, вины и горя накрыли его с головой, сердце снова рвалось в клочки. Джон оперся о могильный камень и уронил голову. Он пытался сдержаться, но в горле все равно застрял всхлип.
— О, Шер... Шерлок. Я хочу... как я хочу проснуться и узнать, что все это дурной сон, — и он добавил шепотом, чувствуя, как перехватывает дыхание: — Мне нужно чудо, которое я у тебя просил. Пожалуйста...
С губ сорвался приглушенный всхлип, и звякнув о надгробие, на землю упала позабытая трость. Пелена слез заволокла вырезанное на камне имя.
— Пожалуйста. Пожалуйста...
У Джона задрожали ноги, и он прислонился к надгробию, потом опустился на корточки. Пряча лицо в ладонях, он потерялся во всепоглощающей боли, разрывающей рыданиями его тело. Позволив себе несколько минут этой роскоши, Джон постарался восстановить самообладание и сконцентрировался на том, чтобы успокоить дыхание.
Подняв с мокрой травы трость, он с ее помощью встал на подрагивающие ноги и потер трясущейся рукой лоб, желая прогнать обосновавшуюся за глазами боль.
— Я знаю. Знаю, ты хотел бы, чтобы я... — он смолк и судорожно вздохнул. — Я постараюсь, Шерлок. Я постараюсь жить дальше, но в такие дни, как сегодня, мне очень хочется бежать за тобой, как раньше. Но ты ушел туда... куда я не могу за тобой пойти. Я отдал бы что угодно, чтобы только услышать твой голос... — Джон остановился, чувствуя подступившие слезы.
Он тяжело сглотнул и сделал глубокий вдох, и потом еще один, запирая внутри эмоции.
Потом выпрямился, не обращая внимания на усилившийся дождь и капли, стекающие за воротник куртки. Развернулся и медленно пошел прочь, разве что чуть подольше замешкавшись у ворот кладбища. Стискивая в одной руке трость, он другой резко отер с лица слезы. Потом вздернул подбородок и вернул на место стоическую маску военного.
Эта маска помогала ему безопасно держаться на публике. Он "надевал" ее, продираясь сквозь журналистов после смерти Шерлока. Она позволяла ему отстраняться о тех, кто занимался спекуляциями и задавал неуместные вопросы. Джон сейчас очень осторожно относился к тому, что в публичном пространстве вообще говорил о Шерлоке. Он на собственном горьком опыте убедился, что пресса может взять какое угодно произнесенное им слово и перекрутить в нечто совершенно противоположное.
Он не мог примириться с тем, что имя Шерлока до сих пор не очищено от обвинений, и люди до сих пор считают, что он — прохвост.
Потом он начал замечать, что по всему городу появляются надписи аэрозольной краской — вариации его собственного последнего поста в блоге. Ярко-желтые "Я верю в Шерлока" и "Мориарти был настоящим" обнаруживались на станциях метро, в переулках, и везде, где были другие граффити.
Когда он увидел их, то понял, что все же есть люди, которые действительно верят в Шерлока. Он не представлял, насколько разрослось это движение, пока однажды не увидел впереди человека с надписью на сумке "Я верю в Шерлока".
Джон испытывал за это благодарность, и она согревала его сердце каждый раз, когда он видел эти желтые надписи. Но его мнение о СМИ не изменилось, он по-прежнему считал их главными преступниками. И не знал, что с этим делать. Пресса столько времени преследовала его после смерти Шерлока, что теперь он очень старался не попадаться ей на глаза.
Прятаться на виду было не особо трудно. Он еще мальчиком научился сливаться с пейзажем, чтобы не становится катализатором ужасающего гнева, рассеянного в стенах дома. Это не всегда срабатывало, но он выжил.
В результате Джон закрыл в блоге возможность комментирования и перестал его обновлять, заставив себя снова отойти в тень. И это было намного хуже, чем после возвращения из Афганистана, потому что в этот раз он знал, какой могла бы быть его жизнь, если бы Шерлок не погиб и был рядом. В ней было бы восхитительное волнение, расследования и погони вперемешку с тихими уютными домашними вечерами. Он не представлял, что эта жизнь может кончиться. А теперь все превратилось в мрачность и серость с крошечными вкраплениями цвета, которые чуть подсвечивали вялое заторможенное существование, в котором ему приходилось жить.
По мере приближения годовщины, у него снова усилились кошмары. Каким-то образом в его мозгу стали смешиваться Афганистан и смерть Шерлока. И он мог в любой момент ночи проснуться от накатившей на него волны ужаса.
Как-то раз он ужинал с Грегом, Молли и миссис Хадсон и постоянно где-то витал, с трудом заставляя себя сосредоточиться на разговоре. Грег в конце концов посмотрел на него и в упор спросил, сколько он спал.
Джон нахмурился, немного потряс головой и уставился в свою тарелку, уже даже не притворяясь, что ест. Потянулась пауза, присутствующие запереглядывались. Джон не собирался откровенничать на тему того, как он справляется с приближающейся годовщиной. Но он чувствовал на себе обеспокоенные взгляды и в конце концов со вздохом сказал:
— Не особо много. С трудом засыпаю, а как только получается, сразу приходят кошмары. И даже если мне удается вырваться из них и проснуться, то расслабиться настолько, чтобы снова заснуть, все равно уже почти невозможно.
— О, дорогой! Каждую ночь? — обеспокоено нахмурилась миссис Хадсон.
— Не совсем каждую, но почти. Когда я перед сном долго бегаю или гуляю, то от усталости вроде бы сплю немного подольше, и сны, если снятся, не такие ужасные, — складки на лбу Джона стали глубже, он смотрел в тарелку, ничего перед собой не видя.
Он не собирался рассказывать, что после этих снов часто сбегал вниз на улицу и бродил по городу оставшуюся часть ночи. Или про множество ночей, которые он провел на могиле Шерлока, прислонившись спиной к надгробному камню и к утру так заледеневая, что едва удавалось подняться на ноги.
После этого разговора, все трое стали говорить Джону, что ему надо бросать свою нынешнюю квартиру и возвращаться на Бейкер-стрит. Особенно упорствовал Грег, который настойчиво поднимал эту тему всякий раз, когда виделся с Джоном или с ним разговаривал. Грег знал, что Джону в этой квартире плохо. Даже Майк Стамфорд это заметил и как-то упомянул, что Джону надо вернуться "домой".
Джон же отказывался рассматривать идею о своем возвращении. Он и так едва держался. И не представлял, как повлияет на него переезд: поможет или столкнет в пропасть. Все друзья, похоже, считали, что ему надо вернуться, но Джон признавал (исключительно перед собой), что боится этого.
Но несмотря на это, в глубине души он начал уже сомневаться в своей правоте. Он не знал, сможет ли переехать обратно и стоит ли это делать. Он знал, что миссис Хадсон тоскует по "своим мальчикам" и возвращение хоть одного из них ее немного утешит. Но что при этом будет с квартирой, со всеми ее воспоминаниями и призраками прошлого, Джон даже не представлял. Как и свою на нее реакцию.
Приближаясь к клинике, где работал Джон, Грег с Молли увидели, что тот стоит на улице и зашнуровывает обувь. Несмотря на туман и холод, на Джоне была лишь легкая беговая куртка, и Грег с Молли обеспокоено переглянулись.
Перед Джоном остановились две пары ног, и он поднял взгляд. Он слышал, как они приближаются — он сейчас остро следил за окружающей обстановкой, как в те времена, когда он был моложе и на войне.
По глазам друзей он понял, что они пришли с миссией, и перевес будет не на его стороне. Но все равно улыбнулся, увидев этих двоих вместе. Он был рад за них. Молли всем своим видом излучала уверенность, а Грег впервые за долгое время выглядел очень счастливым.
Жена развелась с ним вскоре после... того, что произошло с Шерлоком. И в качестве удобного оправдания воспользовалась его пострадавшей карьерой. Зажатый между разводом с одной стороны и остракизмом в Ярде с другой, Грег пережил тогда свой собственный личный ад. Но все равно находил время, чтобы побыть с Джоном, когда тот чувствовал, что близок к потере рассудка.
Молли же весь этот шквал последствий старалась тихо держаться в сторонке и не высовываться. И хотя она пыталась поддерживать отношения с Джоном, это было для нее слишком больно. Больно было видеть, как он пытается справиться с горем и какой стала его жизнь. Больно было видеть его без Шерлока.
Но, находясь в морге, она кое-что слышала — она вела себя тихо и робко и часто могла проходить никем незамеченной. Она узнала, что происходит с Грегом, и как-то подошла просто поговорить. Они постепенно начали узнавать друг друга, и Грег обнаружил, что обо всем может поговорить с ней, и она слушает. Их дружба расцвела буйным цветом, и они все больше времени проводили вместе. Через Грега Молли смогла снова найти контакт с Джоном, и они возобновили дружбу.
С поддержкой Молли Грег сумел остаться на службе, вытерпел отстранение и перевод на канцелярскую работу. Пока что он получал не особенно много дел, но администрация постепенно начинала все больше привлекать его к работе, тем более с появлением нового суперинтенданта.
Грег с Молли подождали, пока Джон закончит с обувью, и Грег произнес:
— Слушай, погоди пока с пробежкой. Иначе нам с Молли придется поднапрячься, чтобы не отставать, а мы, откровенно говоря, совершенно для этого не одеты!
Джон улыбнулся:
— Ладно, и куда идем? — При виде удивленного лица Грега, он добавил: — Что? Я же вижу, что ты о чем-то хочешь со мной поговорить, так что уж лучше посидеть где-нибудь в тепле.
Они устроились в кафе в конце улицы, и Молли нарушила молчание:
— Джон, мы волнуемся за миссис Хадсон. Ты знаешь, что она болела в начале месяца. И кажется, она не так быстро восстанавливает силы, как должна бы.
Джон молча взял чашку с кофе и из-за поднимающегося пара посмотрел на Молли. Про себя он испустил вздох, поскольку да, он все еще с опаской смотрел на перспективу переезда на Бейкер-стрит, но одновременно тоже переживал за миссис Хадсон.
К разговору подключился Грег.
— Я знаю, что ты не хочешь переезжать, поскольку не уверен, что справишься... с тем, чтобы снова там находиться. И мы не пытаемся загнать тебя в угол. Но миссис Хадсон ни за что не покинет Бейкер-стрит. Она выразила это нам совершенно однозначно, — Грег некомфортно поерзал, вспоминая ее реакцию.
Джон спрятал улыбку. Он по собственному опыту знал, как могут проходить подобные разговоры.
— Кроме того, — запинаясь, продолжила Молли, — я не думаю, что тебе... кому-то из вас... ну, из нас, стоит быть одному, когда... ну, я просто... это будет тяжело... и... ладно, — она умолкла.
В разговоре наступила пауза, и Молли с облегчением и благодарностью ею воспользовалась, взявшись за еду, поскольку так можно было ни на кого не смотреть. Ну почему у нее никогда не получается ничего нормально сказать, когда это действительно важно? Она почувствовала себя такой ничтожной, но потом Грег потянулся к ней под столом и сжал рукой ее пальцы. Молли для храбрости уцепилась за его руку, сделала глубокий вдох и попробовала еще раз:
— Джон, я не знаю, как сказать правильно. Я сама не хочу в этот день быть одна, и не думаю, что тебе стоит, — говоря это, она с беспокойством смотрела Джону в лицо, не зная, как тот примет ее слова. Лицо Джона было безэмоциональной маской. — Я не знаю... не знаю, как отнесутся газеты, вытащат ли снова эту историю или не будут нас трогать, оставят в покое. Может, сам день и пройдет нормально, но следующая неделя или месяц будут труднее. Даже когда просто есть кто-то рядом, кто понимает... — она затихла. — Ты понимаешь, что я хочу сказать? — Ее глаза молили о понимании.
Грег наблюдал за уставившимся в окно Джоном. Он видел, что за этим безразличным фасадом что-то происходит. И не только, так же он видел оставленную горем печать. Морщины на лице Джона были не из тех, что оставляет смех. И даже сами настоящие, искренние улыбки теперь стали редкостью. Он похудел, и на взгляд Грега заметно больше нормы. Он все время гулял или бегал, и похоже, что не слишком много ел и спал.
Джон вздохнул и вернулся к своей тарелке. Он знал, что Грег за ним наблюдает. Он повозил еду по тарелке и потом положил вилку. Есть на самом деле не хотелось. Он снова перевел взгляд в окно, и что-то зацепило его взгляд.
Он снова увидел ту девушку. Которая попрошайничала. Интересно, как она.
Джон мысленно заставил себя встряхнуться и сосредоточиться на разговоре. С девушкой он разберется позже.
Он покрутил в пальцах салфетку, пытаясь придумать, что сказать.
— Я благодарен тебе за беспокойство, — он вскинул руку, не позволяя друзьям вмешаться. — Я знаю, что ты пытаешься помочь, и ценю это. Я тоже беспокоюсь за миссис Хадсон и уже пытался уговорить ее пожить у сестры. Да, она сказала мне, вероятно, то же самое, что вам, — при мысли о домовладелице его лицо на мгновение смягчилось.
Но тут же снова обрело решимость.
— Сейчас я пойду и дам вам вдвоем поужинать, как ты явно изначально планировала. Учитывая выбор одежды и туфель, твоим исходным местом назначения явно было не кафе. Но разговор с Грегом обо мне и миссис Хадсон заставил тебя свернуть в сторону и отправиться разыскивать меня в клинике.
Грег и Молли переглянулись, осознавая, что Джон понятия не имеет, как сильно походит сейчас своей речью на Шерлока.
— Я пробегусь, как и собирался, и еще раз все обдумаю. Это единственное, что я могу обещать, — Он вздохнул и тихо добавил: — Не могу сказать, что с нетерпением жду ближайшие пару месяцев и следующий год... и честно не знаю, какой эффект произведет на меня переезд в 221Б. Временами мне бывает настолько плохо, что почти невозможно терпеть. Но я должен продолжать жить. Именно для этого мне нужны эти прогулки и пробежки. Понимаешь? Они помогают мне выживать. С их помощью я могу "сбегать", не прикладываясь к бутылке, и как-то держаться на плаву.
— Но Джон... — начал было Грег.
Но Джон его прервал:
— Нет, Грег. Мне надо еще немного это обдумать. Завтра поговорим. Я постараюсь принять какое-то решение ко времени нашего совместного ужина с миссис Хадсон.
Грег откинулся на спинку, решив в данный момент отпустить ситуацию. Он был рад, что Джон готов серьезно обо всем подумать, и что скоро они, вероятно, получат от него ответ. Он мог лишь молиться, чтобы тот был верным.
Джон жестом подозвал официанта и попросил принести коробку, чтобы забрать с собой еду. Упаковав ее, он натянул куртку и пожелал друзьям хорошего вечера.
Грег и Молли смотрели, как он пересекает улицу и к кому-то подходит. Касается плеча, и человек оборачивается. Грег увидел, что это девушка, явно бездомная. Он пригляделся, и она показалась ему знакомой, но он не смог вспомнить, где ее видел. Джон несколько минут с ней поговорил, отдал коробку с едой и потом зашагал дальше по улице, быстро перейдя на бег трусцой.
Грег задумался, чем же они обменялись, но быстро оставил эту затею, переключив все внимание на Молли. Потянувшись, он взял ее за руку, и Молли ему улыбнулась. И слегка прислонилась к его плечу, когда они за тихим разговором снова взялись за еду.
В тот вечер Джону потребовалось много времени, чтобы вернуться с пробежки. До квартиры он добрался совершенно выжатым. И войдя, огляделся и осознал, что переезд на Бейкер-стрит не потребует от него больших усилий. Он почти не оставил в этой квартире своего отпечатка.
Он включил маленькую прикроватную лампу и сел на постель. Внутренности завязались узлом от одной мысли о переезде. Он вздохнул, думая, как он вообще сможет находиться в квартире, везде натыкаясь взглядом на вещи Шерлока.
Ему удавалось проживать день за днем, но существовать в мире, который, похоже, вполне жил и развивался без его лучшего друга, совершенно забыв о его существовании — это было тяжело. Он не представлял, на что будет похожа жизнь в квартире, посвященной Шерлоку.
Джон подошел к окну и посмотрел вниз на улицу. Бездна, которую ему удавалось игнорировать большую часть времени, вновь грозила его поглотить. Боль усиливалась. А он слишком вымотался, чтобы снова идти на пробежку. Сейчас ему некуда бежать от реальности. Он прижал ладони к холодному стеклу, пытаясь силой желания отогнать растущее внутри горе.
Он оттолкнулся от окна, на мгновение пожалев, что в доме нет виски. Потом мысленно встряхнулся, и глядя перед собой невидящим взглядом, начал шагать по комнате. В конце концов он бросился спиной на кровать и уперся взглядом в потолок. Рассеянно потер левое плечо. От холодной сырой погоды оно снова начало ныть. Джон старался не думать, опустошить голову, но что бы он ни делал, перед глазами все равно вставал падающий с крыши Шерлок и его надгробный камень, и все внутренности тянуло от пустоты.
Джон перевернулся на живот, и прижав к себе подушку, свернулся в комок. Он отчаянно надеялся, что стекающие по лицу слезы хоть немного ослабят боль.
Ближе к утру его телом наконец завладел сон, в который быстро просочилась боль. Джон проснулся от своего крика — резонирующего на всю квартиру имени Шерлока.
Грег, Молли и миссис Хадсон ждали Джона в выбранном в этот раз ресторане. В городе стоял туман, и ближе к вечеру начался дождь. Они болтали о пустяках, но внутри каждый волновался о Джоне, и о том, появится ли он сегодня. Несколько раз случалось, что тот пропускал еженедельные встречи, и каждый раз это означало, что с ним "немного нехорошо".
Грег уже собирался еще раз набрать Джона, надеясь в этот раз услышать что-то, кроме голосовой почты, на которую наткнулся в последний раз, но в этот момент Джон все-таки вывернул из-за угла, и опираясь на трость, захромал к ресторану. Оказавшись внутри, он скинул промокшую куртку и повесил ее на спинку стула.
Миссис Хадсон потянулась к нему, коснулась руки и воскликнула:
— Джон, вы же насквозь мокрый! Почему вы никогда не пользуетесь зонтиком? Вы заболеете!
— Признаю, у меня есть что-то вроде предубеждения насчет зонтиков, но таскать вещи с ним было бы крайне неудобно, — он глянул на сидящих напротив Грега и Молли, едва заметно кивнул и снова перенес свое внимание на миссис Хадсон.
Когда домовладелица осознала значение его слов, у нее засияли глаза.
— Таскать вещи? О, вы серьезно, дорогой? — выдохнула она, цепляясь за его руку. — Вы правда... вы решили... вы действительно возвращаетесь... домой?
Джон улыбнулся ей, и хотя его лицо при этой тираде смягчилось, Молли видела, что глаза у него совсем не улыбаются — покрасневшие глаза, под которыми залегли круги. Она знала, что это верные признаки бессонных ночей. Столько раз на себе их видела.
Грег тоже прочел состояние Джона и, кроме того, отметил дрожащие руки, когда Джон взял со стола чашку и отхлебнул кофе. Он понимал, что друг обрекает себя на огромный стресс и забеспокоился, что, может быть, их с Молли просьба была для Джона слишком неподъемной или еще преждевременной.
Когда принесли заказ, Джон поделился, что нашел человека, который согласился взять его квартиру вместе со всей обстановкой. Поэтому единственное, что после этого от него потребовалось — это забрать оттуда свои личные вещи. Так что, к тому времени, когда он закончил оформлять бумаги и доставил вещи на Бейкер-стрит, оказалось, ему быстрее дойти сюда пешком, чем ловить такси при такой погоде.
Молли только улыбнулась и покачала головой. Миссис Хадсон радостно щебетала о пустяках; ее настроение значительно улучшилось, когда она поняла, что Джон вернется к ней на Бейкер-стрит. Тот заметил это и слабо ей улыбнулся.
Когда еда подошла к концу, Грег откинулся на спинку стула. И откашлялся, внезапно занервничав.
— Обычно так не делают. Но мы с Молли... ну, в общем, нам захотелось разделить этот момент с вами, — он с улыбкой посмотрел через стол. Миссис Хадсон, кажется, на минуту растерялась, а вот в глазах Джона он буквально сразу увидел нахлынувшее понимание.
Грег сунул одну руку в карман, а второй взял Молли за руку и полностью переключил свое внимание на нее.
— Молли Хупер. Прошлый год был для нас всех одним из самых тяжелых. Но ты была рядом со мной от начала и до конца. Ты подбадривала меня, слушала и... ну, в общем, порой давала пинка, когда мне это было нужно. Тебе принадлежит мое сердце. Примешь ли ты мою руку? — Он открыл маленькую коробочку, где обнаружилось маленькое, но очень красивое обручальное кольцо.
Молли остро втянула в себя воздух. Она знала, что Грег хочет попросить ее руки в присутствии миссис Хадсон и Джона, но не знала, когда он собирается это сделать. Ее глаза затуманились, она взглянула на Грега и немного судорожно выдохнула:
— Да! О, да!
Грег надел кольцо ей на палец и обхватил лицо обеими руками.
— Я люблю тебя, Молли Хупер.
Молли вспыхнула, и подняв руки, накрыла его ладони.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, пылая лицом.
Джон с улыбкой смотрел на Грега, от всего сердца радуясь за них обоих. Он глянул через стол на миссис Хадсон — она промокала глаза платочком, радостно смеясь такому повороту событий. При мысли, что друзья, которые нашли друг друга на почве их общей трагедии, могут быть настолько счастливы, Джон с улыбкой покачал головой.
Грег с Молли, тем временем, наслаждались своим сюрпризом. Вместе они пояснили, что хотят совсем маленькую церемонию: только семья и несколько человек друзей.
Джон с миссис Хадсон подняли тост за счастливую пару. Все вчетвером они обсудили планы и идеи на свадьбу и будущее. Расслабившись, они наслаждались празднованием, и даже Джон сумел на некоторое время забыть о своем горе.
@темы: Sherlock, фики, мои переводы, фики: мои переводы по "Шерлоку"